Сайт душпастиря Павла
Введенние в ФОРМУЛУ СОГЛАСИЯ
Роберт Произ
14. Святое Причастие
На протяжении своей жизни Лютер участвовал в трех великих доктринальных полемиках. Во-первых, — это была его борьба за поддержание учения об оправдании по благодати, ради Христа, верою, когда он противостоял римокатолическому учению об обретении праведности делами. Во-вторых, — его борьба против энтузиастов, утверждавших, будто Святой Дух действует не посредством Евангельского Слова и Таинств, но непосредственно. И в-третьих, — это была его полемика против реформатов из Швейцарии и южной Германии, — Ульриха Цвингли, Мартина Буцера и других, — по поводу Святого Причастия. В первом случае противники Лютера отвергали саму суть и утешительность библейского Благовестия. Во втором случае подрывалось всякое объективное и познавательное основание христианского учения, ибо энтузиасты основывали свою религию на личных переживаниях, ощущениях и откровениях. В третьем случае реформаты исповедовали оправдание по вере, как это делают и лютеране, также они веровали и в объективную силу Писания. Однако, Лютер совершенно не допускал их понимания Писания: они применяли некоторые рационалистские принципы истолкования Писаний, и когда эти принципы прилагались к словам Христа об установлении Святого Причастия, это порождало великое противоречие.
Сначала Цвингли учил, "что Святое Причастие — это всего лишь символ, внешний признак, по которому можно узнать христиан, и что во время Причастия ничего другого, кроме хлеба и вина (просто символизирующих отсутствующее Тело Христово), не распределяется" (ФС, Детальное изложение, VII, 4). После многочисленных дискуссий Жан Кальвин, — более поздний реформатор из Женевы, — несколько видоизменил и смягчил это учение, заявив, что Христос, согласно Своей Божественной природе, присутствует в Причастии (равно как Божественная природа присутствует повсеместно), и что "посредством Духа Христова — Который вездесущ — наши тела — в которых Дух Христов обитает здесь, на земле, — объединяются с Телом Христовым — которое на Небесах" (там же, 4-5).
Это истолкование основано на том, что Тело Христово, которое представляется ограниченным в пространстве и потому полностью подвластным таким категориям как пространство и время, не может одновременно присутствовать более чем в одном месте. Кальвин допускал рассуждения о "духовном ядении" (или ядении веры). Но, подобно всем реформатам до и после него, он отвергал написанное Лютером в его "Кратком катехизисе" (VI, 2) в 1529 году: "[Таинство Алтаря — это] содержащиеся в хлебе и вине истинные Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, которые мы, христиане, должны есть и пить, по установлению Самого Христа".
На протяжении всей своей жизни Лютер боролся против любого отрицания истинного и существенного присутствия Тела Христова и Крови Его в Таинстве Алтаря, какие бы формы это отрицание ни принимало. Он полагал, что записанные в Библии слова Христова установления могут быть приняты каждым христианином, и их нельзя рассматривать как образное выражение, но следует понимать буквально, как они записаны: "Приимите и ядите; сие есть Тело Мое, которое за вас предается... Приимите и пейте из нее все. Сия чаша есть Новый Завет в Крови Моей, за вас изливаемой во оставление грехов" (Большой катехизис, V, 3, сравн. 8).
В "Формуле согласия" кратко обобщена точка зрения Лютера по поводу учения об истинном присутствии.
1. Естественно, нормально и правильно принимать слова заповеди и обетования буквально, если не существует какой-то веской и необратимой причины не делать этого. Если бы слова установления Святого Причастия следовало рассматривать как образное выражение лишь потому, что кажется, будто они непонятны или противоречат здравому смыслу, то мы могли бы поступать так с любой заповедью и любым обетованием Божиим. Тогда и Авраам мог бы принять повеление Божие о принесении в жертву его единственного сына как некое образное выражение, означающее все что угодно. Такое истолкование подрывало бы все Божий заповеди и обетования, которые нередко выходят за рамки нашего понимания (ФС, Детальное изложение, VII, 45-47).
2. Святое Причастие было установлено Христом и является, своего рода, Его "последней волей" и завещанием. В таких случаях обычно выражаются не образно или двусмысленно, но "простыми, прямыми, ясными, твердыми и несомненными" словами (там же, 48-51), как и в случае с другими знамениями завета, подобными Крещению или обрезанию.
3. Все три евангелиста и Павел, записавшие установление Христово, указывают одни и те же слова установления, и нигде нет никаких намеков на то, что повелению Христову следует давать образное истолкование (там же, 52-53).
4. Наконец, Павел говорит в 1Кор.10:16 о "приобщении" через хлеб Телу Христову и через вино — Крови Христовой. И "если бы Тело Христово присутствовало и принималось [было бы объектом приобщения] не воистину и не по существу [не вещественно]... то хлеб должен был бы быть назван не приобщением Тела, но [приобщением] Духа, силы и добродетелей Христа" (там же, 55). Павел "говорит, что хлеб является приобщением Тела Христова — то есть что все, кто причастны освященному хлебу [принимают освященный хлеб] становятся также причастны и Тела Христова — он, должно быть, в самом деле говорит не о духовной, но о сакраментальной причастности (или причастности устами) Тела Христова, которая одинакова для благочестивых христиан и для безбожников [для тех, кто только называют себя христианами]" (там же, 56).
Конечно, мы вкушаем Тело Христово и пьем Кровь Христову вовсе не так, как жуем гамбургер или потягиваем кока-колу (см. ФС, Конспективное изложение, VII, 41-42). Реформаты обвиняли Лютера в том, что его учение является столь "грубым" и вульгарным. Христос, Который обитал во чреве Своей матери, теперь является вездесущим; Христос, Который мог явиться Своим ученикам после воскресения, пройдя сквозь запертые двери, и Который сегодня сидит одесную Бога, Который вездесущ, — может сегодня присутствовать также повсюду и в разных обличьях среди Своего народа. Он с нами, когда мы молимся именем Его, — не так, что мы видим или осязаем Его, но воистину присутствует — воплощенный Христос, — как согласно Своей Божественной, так и человеческой природе. Он присутствует Своим Телом и Своею Кровью в Таинстве Алтаря, присутствует Своею благодатью, Своим прощением, вечной жизнью и дарами, которые Своими Телом и Кровью Он добыл для нас. Все это "выше естества и разума, и даже выше разума всех Ангелов на Небесах" (ФС, Детальное изложение, VII, 102). Но, тем не менее, это истинно. "Слово Божье истинно и не лжет" (там же, 96). И Лютер говорит: "Я ни в коем случае не отрицаю, что сила Божья может достичь того, что Тело будет присутствовать во многих местах одновременно, даже в его физической, постижимой разумом форме" (там же, 103).
Лютер был тверд и непреклонен в своем противостоянии всем, кто отрицал, что слова Христова установления действительно осуществляют присутствие Тела и Крови Христовых в Таинстве, и что все причастники действительно устами вкушают Его Тело и пьют Его Кровь. Незадолго до своей смерти Лютер писал с великим пылом и страстью: "Я резко осуждаю как сакраментариев и фанатиков — которыми они и являются — всех, кто не будет веровать в то, что хлеб Господень в Святом Причастии является Его истинным и сущим Телом, которое безбожники или иуды принимают устами так же, как это делал Св. Петр и все [другие] святые. [Я говорю, что] тот, кто не будет веровать в это, пусть оставит меня и не надеется ни на какое общение со мной, и это не подлежит пересмотру [таково мое мнение, которого я не собираюсь изменять]" (там же, 33; см. также WA, 54, 155-156).
Откуда столь неистовое, резкое и воинственное упорство? Сотни лет наши друзья-реформаты и многие другие критиковали Лютера за его непреклонность и отказ от компромисса в вопросе об Истинном Присутствии. С чем же связана такая позиция Лютера?
На то у Лютера были две веские причины. Во-первых, потому что он веровал, — и с ним также веруют все подлинные лютеране, — в истинность Божия Слова, — будь то установление Святого Причастия, Крещения или же провозглашение прощения грехов ради Христа. Ни один лютеранин не станет искажать Слово, или пытаться передергивать его, утверждая что-то кроме того, что оно провозглашает. "Мы знаем, что Бог не лжет. Я и мой ближний, или, проще говоря, все люди могут ошибаться и обманывать, но Слово Божье ошибочным быть не может" (Большой катехизис, IV, 57).
Во-вторых, Лютер и лютеранское богословие столь упорно придерживаются учения об Истинном Присутствии, потому что лютеране веруют в силу Божия Слова. Когда при Сотворении Бог повелел: "Да будет свет", — появился свет. Когда Христос установил Таинство Своих Тела и Крови, это Таинство стало осуществляться, Слово создает реальность в реальности: Тело и Кровь Христовы действительно присутствуют [в хлебе и вине], дабы христиане вкушали и пили их. Лютер сказал (ФС, Детальное изложение, VII, 74-75):
"Ни одно деяние или слово какого-либо человека не производит истинного присутствия Тела и Крови Христовых при отправлении Причастия, будь то добродетель служителя, произнесение им молитвы, ядение и питие, или вера причастников — но все это должно быть целиком и полностью приписано власти Всемогущего Бога и Слову, установлению и назначению нашего Господа Иисуса Христа.
Ибо истинные и всемогущие слова Иисуса Христа, произнесенные Им при учреждении, были действенны не только на первой Вечере, но продолжают оставаться действенными и эффективными [их сила, власть и действенность пребывают по сей день], поэтому везде, где Причастие отправляется согласно установлению Христа и используются Его слова — там Тело и Кровь Христовы воистину присутствуют, раздаются и принимаются — благодаря силе и действенности слов, которые произнес Христос на первой Вечере. Ибо, где соблюдается Его установление, где Его слова произносятся над хлебом и чашей [вином], где освященный хлеб и чаша раздаются, там Сам Христос — через произнесенные слова — по-прежнему действенен силой первого учреждения через Свое Слово, которое Он хочет, чтобы здесь повторялось".
Но какова ценность вкушения и пития Тела и Крови Христовых? Может быть, это просто не имеющий никакого значения средневековый пережиток, который Лютеру следовало бы отменить, подобно Цвингли и другим? Ничего подобного!
Лютер видел и глубоко понимал истинное значение Святого Причастия и истинного присутствия. В Причастии Христос приглашает нас есть Его истинное, настоящее Тело, которое "за нас предано", и пить Его истинную Кровь, которая "за нас и за многих пролита". С Его Телом и Кровью мы принимаем все, что Христос добыл для нас Своими Телом и Кровью, — прощение, примирение с Богом, мир в наших сердцах, вечную жизнь — все духовные благословения, которые Бог может даровать! Лютер писал: "Поэтому когда говорят, что Тело и Кровь Христовы не преподносятся нам [не преломляются и не проливаются за нас] при отправлении Причастия, а следовательно, мы не получаем прощения грехов во время этого Таинства — это также тщетные и пустые слова. Ибо, хотя дело [искупления] совершено, и прощение грехов добыто на кресте, все же оно не может достигнуть нас каким-то иным путем, помимо Слова" (Большой катехизис, V, 31). И Таинство — это деяние Слова, приносящее нам все, что Евангельское Слово может предложить.
И посему истинное присутствие Тела Христова и Крови Его в Таинстве и Божий благословения, которые это Таинство приносит, неразрывно связаны между собой. Вот почему Лютер не только решительно отстаивал истинное присутствие, но побуждал всех кающихся христиан принимать Причастие почаще, как самое утешительное и веское доказательство любви Божией и Его прощения.
В нынешние дни мы можем научиться такому отношению из наших Вероисповеданий. На протяжении вот уже более чем двух веков богословы и историки пытаются в своих исследованиях вернуться к так называемому "историческому Иисусу", стать как бы Его современниками, уподобиться Его ученикам. Лютер и наши Вероисповедания делают все наоборот. Мы не пытаемся вернуться к Иисусу, используя некие научные или иные хитроумные методы. Он, исторический Иисус — тот самый Иисус, Который умер за нас и вновь воскрес, тот самый Иисус, Который вознесся на Небеса, и Который "снова придет явно, дабы судить живых и мертвых" (АВ, III, 6), — именно Он приходит к нам в Своем Причастии, становится нашим современником, питает нас Своими истинными Телом и Кровью и дарует нам здесь и сейчас все, что Он совершил для нас как наш Спаситель.
Существует только один надлежащий ответ с нашей стороны на эту Трапезу. Мы должны приходить к ней так часто, как она отправляется, вкушать и пить Его Тело и Кровь и веровать в Его великие и чудесные обетования, суть которых выражена в этой маленькой фразе: "За вас" (см. Краткий катехизис, V, 6-10). Все это делает нас достойными причастниками, постоянными причастниками, счастливыми причастниками. Послушайте, как Лютер в своей манере описывает это в "Большом катехизисе" (V, 64-66):
"Помимо данной заповеди существует также и призванное еще сильнее побуждать и ободрять нас обетование, о котором мы слышали выше. Ибо здесь мы имеем добрые и драгоценные слова: 'Cue есть Тело Мое, которое за вас предается... Сия чаша есть новый завет в Крови Моей, за вас изливаемой во оставление грехов'. Эти слова, как я уже говорил, проповедуются не бревнам и камням, но мне и вам. В противном случае Он вполне мог бы промолчать и не устанавливать никакого Таинства. Итак, отнесите себя к этим словам: 'ЗА ВАС', чтобы Он не обращался к вам тщетно. Ибо Он предлагает нам сокровище, которое Он принес нам с Небес".
Но что, если мы не ощущаем потребности в принятии Причастия? И опять у Лютера для вас есть добрый совет. Он призывает: "Хотя бы поверьте Писаниям. Они не солгут вам, и они знают вашу плоть лучше, чем вы сами" (там же, 76).
Прежде, чем закончить обсуждение учения о Святом Причастии, нам следует упомянуть пару важных и обсуждаемых по сей день вопросов.
Римская католическая церковь во времена Лютера придерживалась учения о пресуществлении26. Согласно этой получившей развитие в начале средних веков доктрине, в тот момент, когда священник произносит слова установления, хлеб и вино превращаются в Тело и Кровь Христовы, хотя сохраняют вид и вкус хлеба и вина. Это превращение, по их мнению, является безвозвратным, так что после отправления Причастия Тело и Кровь Христовы сохраняются, и люди могут поклоняться им. Все это подверглось весьма выразительному осуждению как "тонкие софистические измышления" (Шмалькальденские артикулы, III, vi, 5; сравн. ФС, Конспективное изложение, VII, 22), ибо Павел учит, что хлеб и вино сохраняются в Святом Причастии. Лютеране также отрицают, что "составные части, или видимые разновидности, или формы освященного хлеба и вина — должны быть предметом поклонения", хотя "Сам Христос — истинный Бог и истинный Человек, воистину и по сути присутствующий при истинном отправлении Святого Причастия — должен быть объектом поклонения в Духе и истине; как и в других случаях — особенно там, где собрана Его община" (ФС, Детальное изложение, VII, 126).
Наконец, что же делает Таинство Алтаря тем, чем оно является, а именно — благословенным средством спасения? Это совершает "заповедь Христова 'Сие творите...' (включающая в себя все действо, или отправление Таинства, когда в собрании христиан хлеб и вино берутся, освящаются, распределяются, принимаются, съедаются, выпиваются, и одновременно [тем самым] возвещается смерть Господня)" (там же, 84). По существу, есть три вещи, необходимые для осуществления Таинства — всесильное Слово установления, распределение хлеба и вина, и их вкушение. Наши Вероисповедания призывают употреблять это Таинство часто и надлежащим образом. Когда это происходит, Церковь Христова получает великие благословения.
"Отже, насамперед дякую Богові моєму через Ісуса Христа за всіх вас, що віра ваша звіщається по всьому світові" (Рим. 1:8).
