Сайт душпастиря Павла
Введенние в ФОРМУЛУ СОГЛАСИЯ
Роберт Произ
12. Действие Закона и Евангелия. Покаяние.
Помимо учения об оправдании верою, ни одному вопросу не уделяется в наших Вероисповеданиях места больше, чем вопросу о Законе и Евангелии наряду с темой покаяния. По существу, эти две темы неразрывно связаны между собою и часто рассматриваются вместе в наших Вероисповеданиях (Апология, IV, XII; ФС, V).
Почему же две эти темы оказались так важны для реформаторов и для наших Вероисповеданий? Во-первых, потому что римский католицизм полностью исказил Евангелие и "похоронил Христа" своим лжеучением о покаянии, названным "Таинством покаяния", поставившим праведность в полную зависимость от дел. Во-вторых, из-за важности правильного разделения Закона и Евангелия, а также абсолютной необходимости покаяния. Ибо вечная жизнь не предлагается ни одному непокаявшемуся человеку.
Что же такое покаяние? Наше "Аугсбургское вероисповедание" (XII, 3-5) отвечает на этот вопрос кратко и в строгом соответствии с библейским учением: "Итак, покаяние, по существу, состоит из двух частей: первая часть — это сокрушение, то есть состояние ужаса, охватывающее совесть из-за осознания грехов; вторая часть — это вера, которая зарождается от Благовестия, или от отпущения грехов, и которая верует, что ради Христа грехи прощены, вера, которая утешает совесть и избавляет ее от мук и терзаний". Меланхтон расширил это краткое определение в своей "Апологии" (XII, 44-52), защищая и объясняя его, согласно Писанию. Его рассуждения по этому вопросу воистину великолепны.
Мне часто думалось, что меланхтоновское определение покаяния, столь широко представленное в наших Вероисповеданиях, должно казаться анахронизмом даже большинству современных конфессионально убежденных христиан и лютеран. Ведь оно столь радикально. Как часто он говорит о покаянии, как об "умерщвлении" плоти, о "муках совести" и осознании "Божия гнева" по отношению ко греху (Апология, IV). И Лютер использует даже еще более суровые слова. Покаяние — это "ежедневное погружение под воду" ветхого Адама (см. Краткий катехизис, IV, 12), и отказ от всяких собственных достижений, которые мы могли бы предъявить Богу. Лютер говорит: "Это покаяние не является постепенным [частичным] и убогим... Ибо оно не обсуждает — что такое грех, а что грехом не является, но все собирает в одну кучу и говорит: 'Все в нас — грех [оно утверждает, что в отношении нас — все просто является грехом (и в нас нет ничего, что не являлось бы грехом и виной)]'... И это раскаяние также не является [сомнительным или] неопределенным. Ибо не остается ничего, о чем мы можем думать, как о чем-то благом, чтобы расплатиться за грех, но все, о чем мы думаем, все, что говорим или делаем, лишь повергает нас в отчаяние [всякая надежда в отношении всего должна быть отброшена]" (Шмалькальденские артикулы, III, iii, 36-37).
И вторая составляющая покаяния, — вера, — является столь же радикальной, как и первая, — сокрушение. Мы уже говорили довольно много о том, что такое вера и что она совершает. Позвольте мне процитировать еще одно утверждение Меланхтона, относящееся к данной теме (Апология, III, 224-22625):
"Евангелие, по существу, является заповедью, предписывающей нам веровать в то, что Бог благосклонен к нам ради Христа. "Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него" (Иоан.3:17,18). Таким образом, всякий раз, когда речь идет о милости, к этому должна добавляться вера в обетование. И эта вера порождает твердую надежду, потому что она полагается на Слово и заповедь Бога. Если бы надежда полагалась на дела, тогда действительно она была бы неопределенной, потому что дела не могут умиротворить совесть, о чем уже неоднократно говорилось выше. И эта вера проводит грань между теми, кто обретает спасение, и теми, кто его не обретает. Вера проводит грань между достойными и недостойными, потому что вечная жизнь была обещана оправданным, а оправдывает вера".
Такова сущность покаяния, сокрушения и веры. И христианская жизнь — есть жизнь покаяния.
Ни сокрушение, ни вера не являются чем-то таким, что мы производим в себе сами. И то, и другое в нас производит Святой Дух. Он порождает сокрушение посредством Закона — и только Закона. Он же порождает веру при помощи Евангелия — и только Евангелия. И важнейшее различие между Законом и Евангелием заключается именно в том. Меланхтон выразил это очень хорошо: "Ибо два основных деяния, производимых Богом в людях, заключаются в устрашении и в оправдании, животворений тех, кто устрашен. И этими двумя деяниями занимается все Писание. Одна его часть — это Закон, который выявляет, порицает и осуждает грехи. Вторая часть — это Евангелие, то есть обетование о благодати, дарованной во Христе" (Апология, XII, 53).
"Отже, насамперед дякую Богові моєму через Ісуса Христа за всіх вас, що віра ваша звіщається по всьому світові" (Рим. 1:8).
