Глава VI. Закон Божий

Грешники должны умереть, ибо возмездие за грех — смерть (Рим. 6:23). Откуда нам это известно? Божий замысел человеческой жизни говорит нам об этом. Он говорит нам, что «где нет закона, нет и преступления», и что грех обретает свою силу в Законе (Рим. 4:15; 1 Кор. 15:56). «Закон Божий благ и мудр / И провозглашает свою волю пред нами, / Указывая нам путь праведности», утверждает в своем гимне американский лютеранский теолог Маттиас Лой, — а затем добавляет печальный факт: «И обрекает на смерть, когда мы грешим» (Lutheran Worship 329).

Закон Божий благ и мудр, но…

Бог задумал человеческую жизнь благой. Его замысел, или устройство жизни — есть дар Его доброй воли сотворённым Им людям. Это устройство, Закон, дает нам возможность реализовать Его дар жизни в радости и спокойствии. Адам и Ева усомнились в Слове Божьем,  в результате своего сомнения они нарушили этот план повседневной жизни. Потому-то Закон, который до этого направлял их к добру, указал на их неспособность жить по замыслу Божьему.

Благая человеческая жизнь была вложена в благодатные рамки Закона. Эти охранительные границы теперь превратились в тюремные стены. Не видя их, мы бьёмся об эти стены, зачастую в тщетной попытке освободиться или доказать нашу силу и самостоятельность, иногда даже не замечая того. Поступая так, мы нарушаем и разрушаем покой, который даёт Бог, ибо тогда Закон приносит нам уныние и смятение, болезнь и разочарование, упадок и смерть.

Христос указал нам, какой должна быть человеческая жизнь, в Своём двойном описании праведности: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Матф. 22:37-39). Если мы не любим Бога как истинный источник нашей индивидуальности, безопасности и смысла жизни, и если мы не любим других, как самих себя, то отделяем себя от Подателя Жизни. Тогда мы в руках смерти.

Исполнение заповеданного Христом не дарует нам жизни. Жизнь даёт нам возможность исполнить заповеданное. Божий порядок нашей жизни — не более и не менее как плод деяния Божьего. Он сотворил это. Творец мог бы установить для нас и иной порядок. Он — Господь Закона, который является лишь Его орудием. Закон не может даровать жизнь. Её дарует Бог. И до грехопадения Адам и Ева жили лишь по благодати Божьей, а не благодаря тому, что исполняли Его предписания относительно праведной жизни человека. Каждый день в Едеме обеспечивался Его благодатной заботой. Поведение человека никогда не сможет гарантировать ему жизнь.

Итак, содержащееся в Законе описание того, как следует вести жизнь, никогда не сможет обеспечить нам жизнь или её возрождение. Закон показывает, на что жизнь должна быть похожа, и потому определяет, анализирует и судит, живы ли мы в Боге или мертвы в своём бегстве от Него. Такая оценка и есть самое важное действие Закона по отношению к нам, грешникам. Закон противостоит нам в нашей неспособности быть детьми Божьими. И в таком качестве он объявляет нам своё осуждение. Он обвиняет. Он убивает.

Совесть

Канал того, о чем говорит Закон Божий, называется совестью. Язычники, как заметил Павел, не имели Закона Моисеева, подобно евреям. Однако они чувствовали, что правильно в человеческой жизни. Закон был «написан в сердцах» у них, он обвинял и оправдывал их поступки (Рим. 2:14-16). Это ощущение присутствия Бога и Божьего Закона не даёт совершенного познания Бога, — и даже не приближает к такому познанию (Рим. 1:21). Без Христа разум блуждает в темноте, сердце ожесточается, и грешник становится бесчувственным, позволяя себе творить всяческое (Еф. 4:17-19; Рим. 1:32).

Как отмечалось выше[1], некоторые современные антропологи подвергают сомнению то, что Закон Божий действительно может быть обнаружен в сердце человека. Они утверждают, что нравственные нормы существенно трансформируются в разных культурах. Это действительно так, но правда и то, что когда исследователи сравнивают конкретные нравственные критерии и нормы, то значительное совпадение центральных понятий нравственности свидетельствует, что все люди имеют не только врождённое чувство доброго и злого, но и некоторое представление о содержании Закона.

Опыт конкретной культуры и личности заполняет пробелы. Нельзя сказать, чем кроме мудрости и опыта могло бы руководствоваться человеческое «сердце» при воспитании детей, растущих в контексте моральных заповедей культуры. Следует отметить, что такое руководство обобщает разумные суждения поколений относительно того, что может сделать человеческую жизнь лучше или хуже. Из коллективного опыта общества выбираются и приспосабливаются приемлемые ценности и нормы. Вся человеческая культура представляет собой непрерывный эксперимент, призванный выяснить, какую же форму должна обрести человеческая жизнь. На все эти культурные эксперименты уходит множество времени. Иногда такой опыт затягивается на десятилетия, после чего общество приходит к заключению, что оно приняло неверное решение относительно добра и зла в некоторых сферах человеческой жизни.

Из-за ошибочности культурных ориентиров совесть может ошибаться. Из-за ошибочности нашего суждения, будто дурные дела бывают справедливыми, совесть может ошибаться. Жизненный опыт определённого рода также может сбить совесть с толку. Человеческая совесть не всегда действует так, как следовало бы, поскольку грех туманит её взор. Её суждения при определении того, Кем является Бог, бессмысленны. Однако такие же суждения относительно того, что есть хорошо, а что плохо в горизонтальном измерении человеческой жизни, — в основе своей вполне достаточны для поддержания жизни. Совесть является источником праведности, правильных поступков, лежащих в основе общественного порядка.

Когда верующие пытаются определить для себя верное направление действий, они могут испытывать определённые терзания совести. Иногда это бывает вызвано неопределенностью или вообще ошибочностью суждений, основанных на культурных нормах, относящихся к данному аспекту жизни. Иногда угрызения совести возникают из-за необходимости выбора между двумя проявлениями добра или зла, когда невозможно определить, которое из них предпочтительнее. В таких терзаниях совести верующие обращаются ко Христу. Они просят о водительстве Святого Духа, а также обретают убежище в прощении, даруемом Христом даже тогда, когда совесть заблуждается.

Действие и цели Закона

Закон Божий использует совесть в качестве посредника при нравственном руководстве человеком. Лютер выделил две «цели» Закона[2], а лютеране позже говорили о трёх или более видах действия Закона в человеческой жизни. Проповедуя о Законе Божьем, верующие стараются отличать эти «цели», или «функции», друг от друга — так, чтобы иметь возможность указать на связь между его использованием и конкретной целью.

Те, кто слышит проповедь Закона Божия из уст верующих, могут принять или не принять Закон — в зависимости от того, как он будет к ним применен. Закон Божий содержит силу Божью. Будучи высвобождена, эта сила нелегко поддаётся управлению. Иногда родители или учителя имеют намерение сдержать активность ребёнка, но тот может не понять этого, решив, что к нему придираются. Нам может показаться, что мы наконец-то получили возможность убедить неверующего друга в том, что он — нуждающийся в Евангелии грешник, тогда как он воспримет осуждение как угрозу, и будет лишь подыгрывать вам для виду, не придя к внутреннему осознанию прерванности своих отношений с Богом. Мы можем распинаться о том, что христиане считают правильным или неправильным, а наши слушатели поймут всё это как смертный приговор.

У нас очень мало возможности контролировать действие Закона на сердца людей. И потому мы должны всегда чутко следить за плодами нашего применения Закона (независимо от намерения), в человеке, к которому мы обращаемся. Мы обязаны всегда помнить, что, какую бы цель мы ни преследовали, Закон всегда остается осуждением. В самом миролюбивом виде этот сторожевой пёс всегда будет лишь одомашненным волком[3], и мы не можем предугадать, когда он накинется на нас со своим убийственным осуждением и вновь заставит чувствовать себя виновными.

Закон сдерживает и регулирует горизонтальные отношения

Перечисляя цели Закона, Лютер упомянул в качестве его первой функции способность обуздывать грех. Он делает это посредством угроз наказания и обетований успеха и благополучия. Закон удерживает нас в рамках должного поведения или ставит в эти рамки. Он, по крайней мере внешне, удерживает нас в них, не давая сбиться с прямого, но узкого пути. Эта функция воспринимается грешниками гораздо чаще, чем «вторая», значительно более важная функция Закона — теологическая. Первая, ограничительная функция Закона называется также «политической», поскольку позволяет нам сосуществовать в «полисе», что по-гречески означает город или общину.

Политическое, или сдерживающее действие Закона сохраняет нас в рамках одним из двух способов. Закон привлекает нас, предлагая награды за хорошее поведение, или же так сильно пугает нас, что мы смиряемся под угрозой наказания за плохое поведение. Не всегда, но часто Закон столь эффективно привлекает или запугивает нас, что мы без сопротивления подчиняемся ему. Часто мы делаем это ради себя самих, а не ради своего ближнего. Но иногда грешники оказываются способны к более широкому взгляду на вещи, совершая поступки из более благородных побуждений[4]. Они приходят к убеждению, что благополучие общества требует неэгоистического поведения. Но никогда ограничивающая сила Закона не бывает способна обратить грешника к вере и побудить его к праведному поведению, порождаемому лишь любовью к Богу.

Не следует, однако, недооценивать это первое действие Закона. Оно очень полезно и выгодно. Сила Закона призывает упрямых грешников обратно — к определенному осознанию первоначального порядка, установленного Богом для изначально благой человеческой жизни. Таким образом, Закон способствует предохранению и защите памяти об Едеме среди нас, заплутавших вдалеке от его ворот. При этом то, что Бог задумал как воплощение человеческой свободы, служит Ему средством призвания человека к ответственности. Так Закон делает мою жизнь вполне терпимой в этом грешном мире. Он обуздывает эгоистические, разрушительные устремления, движущие мною в самонадеянности и невежестве греха. Тем самым он удерживает меня от совершения чего-то воистину неразумного с собой или с другими людьми. Более того, он предохраняет некоторых неразумных людей от совершения зла по отношению ко мне. Закон Божий защищает жертвы грешников. Он предохраняет грешников от самих себя.

Эти люди могут плохо ко мне относиться или вполне заслуженно не вызывать у меня симпатий. Но они вежливы со мной. Они могут кривить душой, улыбаясь и помогая мне. Но их и моя вежливость сохраняет порядок в нашем обществе. Я все же предпочитаю, чтобы моя соседка любила меня, ибо её приязнь будет гарантией того, что она, по крайней мере, постарается быть доброй со мной и полезной мне на протяжении всего нашего соседства. Однако если она меня ненавидит, но боится полиции и потому не пытается причинить мне вред, то это всё же лучше, чем не иметь совсем никакой ограничивающей её узды. Я сам никогда не хотел быть лицемером. Лицемерие — результат действия сдерживающей силы Закона — является той греховной ложью, которая отравляет мне жизнь. Но не так уж плохо, если твой ближний, ненавидя тебя, все же лицемерно улыбается. Мотивация плоха, но поступок гораздо лучше, чем его ужасная альтернатива. Лицемерие грешников движет этим миром.

Полиция употребляет принуждающую силу Закона для поддержания порядка в той части общества, за которую она несёт ответственность. Так же поступают родители. И учителя. Это часть их профессионального долга. Они не должны бояться этой обязанности, и исполнять её с радостью, потому что они являются орудиями Божьими, сохраняющими лучшее и пресекающими худшее в этом грешном мире.

Такая «гражданская» праведность, порождаемая «политическим», или «социальным» действием Закона, является благим даром Божьим в условиях разорванных горизонтальных отношений и господства греха. Однако даже при самых лучших намерениях она всё-таки ещё и опасна. Она обманывает нас, заставляя думать, будто наши усилия в горизонтальном измерении могут повлиять на то, как мы выглядим в глазах Божьих. А это может привести, как отмечал Лютер в «Шмалькальденских артикулах»[5], к тому, что Закон сделает грешника ещё более упрямым. Угроза наказания может раздуть пламя обиды в человеческом сердце. Эта обида возникает из нашего греховного желания установить свой контроль надо всем и утвердить свою индивидуальность вне связи с Богом. Для нас, грешников, Закон стоит на последнем месте. Это синдром «ужасного разделения». Мы не позволяем Богу говорить нам, что нужно делать. На кону стоит индивидуальность, которую мы хотим сами выкроить для себя, и мы не в состоянии поступиться ею, когда Бог желает, чтобы мы признали себя Его детьми.

Хуже того, ограничительное, или политическое действие Закона может привести к тому, что грешник перепутает два вида праведности, поверив, будто исполнение человеком благих дел может принести ему праведность в вертикальных отношени-  ях — в глазах Божьих. Такие попытки обречены на неудачу по двум причинам. Во-первых: «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы» (Еккл. 7:20). Все грешны и лишены славы Божьей (Рим. 3:23). Бог требует от человека совершенства поведения (Матф. 5:48). Более того, если даже не обращать внимание на греховность, никакое согласующееся с Законом поведение не может сделать человека праведным в глазах Божьих. Благость в Его глазах полностью зависит от Его благорасположения к нам. Творец не обязан относиться благосклонно ко всему Своему творению и его делам. Даже Адам и Ева нашли в Его глазах расположение, основанное на благоприятном отношении к ним, а не на совершенном исполнении ими Закона.

Истоки любой лжерелигии находятся в путанице между соблюдением Закона Божьего и абсолютной праведностью человека. Ограничивающее действие Закона побуждает грешников надеяться, что их поведение спасёт их. Закон — это «не средство, с помощью которого какая-то личность или группа людей может сторговаться или подружиться с Богом. Закон — это не лекарство от греха. Везде, где возникает такое представление, власть греха лишь усиливается»[6].

Наконец, Закон лишь выявляет грешников. Бог дал Своему народу определенный намёк на это, выраженный в формулировке главного изложения Своего Закона — Десяти Заповедей. Он не употребил утвердительных высказываний, вроде: «Вам следует делать…»; «Вам надлежит выполнять…». Почти в каждом случае Он применяет отрицательные формы: «Не делай того-то». Исключение составляют заповеди о поклонении Богу и послушании родителям. Отрицательная формулировка запрета служит для исключения даже намека на возможность совершения этого. Она служит зеркалом, отражающим состояние человеческого существа в его горизонтальных отношениях и в его ответе Богу Творцу.

Закон осуждает и подавляет в вертикальном отношении

Лютер охарактеризовал эту функцию Закона как его теологическое действие. Он назвал эту функцию первоочередною, поскольку нет ничего более важного для нас, грешников, чем знать, что греховная воля бессильна. Христиане часто говорят об этой функции Закона, изображая её в виде зеркала, являющего нам неприглядную истину о том, как мы выглядим в глазах остальных тварей и нашего Творца. Это обличение нашей греховности. Тварь не была сотворена для греха. Закон ставит диагноз — что не в порядке с жизнью, не дающей ощущения идеального соответствия замыслу. Он объявляет приговор падшему человечеству — смерть.

Закон обличает греховность человека

Закон отражает нашу греховность — он говорит нам, что мы являемся грешниками (Рим. 3:20). Даже Павел вынужден был признать, что его совесть не в достаточной степени указывала ему на его греховность. Ему пришлось столкнуться с Законом Божьим, чтобы полностью осознать, сколь греховны были даже его помыслы. Однако он должен был признать, что результатом всего этого стало усиление его потворства своим желаниям (Рим. 7:7-8). Закон являет нам картину нашего упорства в заблуждениях, полного извращения самой нашей человеческой сути. Поэтому как бы ни выглядело наше столкновение с Законом — в виде обетования лучших времён в ответ на нашу приверженность ему, полезных предложений по улучшению жизни или в виде строгого предостережения не покидать пути истинного, — Закон остаётся нашим оппонентом. Его приговор непреложен и прям. Он возлагает ответственность на плечи человека. До тех пор, пока человек находится в поле зрения Закона, это бремя будет давить на него. Избавление от этого осуждения приходит лишь тогда, когда Христос принимает ношу на Себя.

Закон выявляет зло, разрушающее человеческую жизнь

Во-вторых, Закон отражает также и разрушение всей среды, в которой протекает жизнь человека. Если мы назовём это важнейшее действие Закона «осуждающим», то сузим представление о том, что делает Закон, указывая нам на погибельность нашего состояния. Он показывает, что мы находимся не только в ловушке своего греха, но и пленены окружающим нас общим грехом. Закон давит и душит грешников везде, где они сталкиваются с нехваткой собственных сил для улучшения жизни. Он заставляет нас задыхаться, ловя глотки духа жизни, который Бог вдохнул в нас в Едеме, свидетельствуя о нашей полной неспособности направлять течение своей жизни.

Естественные невзгоды и козни людей противостоят нам, подавленным нехваткой сил и собственным бессилием. Отчуждённость и оторванность от тех, кого нам следовало бы любить и быть ими любимыми, — ясно показывает причины такого бессилия. Бессмысленные мгновения, растянутые на месяцы и запечатленные на стенах нашего одинокого существования, свидетельствуют, что наших собственных сил и способностей влиять на ход событий явно недостаточно. Украдкой мы заглядываем в зеркало Закона каждый раз, когда обращаем внимание на эти ошибки и свое бессилие. То что мы видим — не очень-то привлекательно. Мы видим жизнь, неумолимо идущую к смерти — иногда семимильными шагами.

Закон являет гнев Божий

В-третьих, Закон отражает гнев Божий, вызванный нашим грехом. Бог настолько любит сотворённых Им людей, что не может вынести их отступление от того замысла человеческой жизни, который Он предназначил им. Только в рамках этого замысла люди могут наслаждаться всей полнотой жизни. Только тогда, когда они ставят Господа в центр своей жизни и реализуют своё человеческое естество так, как запланировано Им, они могут испытывать радость истинного покоя. Отец негодует, когда Его дети заблуждаются, навлекая на себя смерть, даже если они это делают сами. Его ревность (Исх. 20:50) проявляет Его любовь к нам, когда мы, уличённые в греховности, не можем ответить Ему любовью, поскольку своим неверием мы навлекли на себя полную слепоту и глухоту.

В Свой Закон Бог вписал проклятие, стоящее на страже Его совершенного замысла сотворения людей (Быт. 2:17; Исх. 20:5; Втор. 27:26). Люди по своему опыту знают, что это проклятие действует. Мы умираем (Ез. 18:20; Рим. 6:23). По той причине, что Бог радуется, когда Его дети наслаждаются совершенным миром, а не грехом, грешникам нет места в Его присутствии. Он убивает их (Пс. 5:5-7), а затем возрождает их к новой жизни во Христе. Он являет Свой гнев в отношении всякого порока и неправедности (Рим. 1:18, 2:5-9). Грехи любого вида, какой бы «уровень серьёзности» они ни имели в глазах человеческих, оскорбляют Бога.

Человеческий опыт показывает, что обман никогда не остается безнаказанным, лжецу никуда не скрыться (Прит. 19:5). Бог ненавидит лицемерное благочестие тех, кто живёт за счёт бедных и нуждающихся (Ам. 5:10-27). Бог обещает наказание за извращения в сексуальной жизни (1 Фесс. 4:3-8). Те, кто обращают гнев свой против других, сами попадают под осуждение (Матф. 5:21-22). Бог повелевает взыскать с каждого убийцы (Быт. 9:5-6). Автор Книги Притч обещает тем, кто нарушает четвёртую заповедь, самую ужасную судьбу (Прит. 30:17). Более всего Божий гнев разгорается против любой формы идолопоклонства (Ос. 8:5; Ам. 5:6). Бог так сильно любит Своих детей, что переполняется гневом в адрес тех, кто уводит их от Него.

Примеры проявления такого гневного суда Божьего над сотворёнными Им людьми порождают у нас вопросы относительно понимания Его судейских функций. Способы и случаи проявления Его гнева будут вызывать сомнения среди людей до самого Судного дня. Но в тот день Его гнев изольется и проявится совершенно недвусмысленно (Матф. 25:41-46). Тех же, кто не является Его детьми, Он предаст вечному наказанию.

Но человеческое понимание зла и страданий до Судного дня слишком часто бывает путаным и ошибочным из-за нерегулярности их проявления. Мы не можем ощутить это зло как «справедливое возмездие» за конкретные грехи. Некоторые люди, явно виновные во грехах, очевидно избегают проявлений зла, а некоторые совершенно невиновные становятся жертвами несчастий, которые должны были бы послужить наказанием грешнику. Далеко не все, кто отягощён грехами в сексуальной области (как гомосексуалисты, так и гетеросексуалы) страдают от СПИДа — кого-то он настиг, а некоторых миновал. Более того, не все жертвы СПИДа повинны во грехах, сделавших эту напасть столь распространенной среди людей. Некоторые стали жертвами вируса из-за того, что подверглись какому-нибудь лечению, при котором необходимо было переливание крови. В этом просматривается какая-то «несправедливость». Вот почему когда верующие, сводя всё к Божьей воле, рассматривают болезнь как выражение гнева Божьего в адрес конкретных грехов и конкретных грешников, то у неверующих возникнет впечатление, будто гнев обрушивается произвольно, а Бог, должно быть, несправедлив. Такое объяснение всего Божьей волей поднимает вопрос о теодицее, в которой Бог не может быть оправдан без веры.

По этой причине некоторые теологи высказывают предположение, что не Бог напрямую ответственен за такие последствия греха. Что Его замысел человеческой жизни, Закон, сталкиваясь с человеческим стремлением к абсолютной свободе, направленным против этого замысла, порождает знамения гнева Божьего. Бог поместил сотворённых Им людей в рамки хорошо продуманного плана человеческой жизни. Когда они пытаются вырваться за пределы этих рамок и использовать возможности, не предусмотренные Богом для праведной жизни человека, они вдребезги разбивают прекрасный замысел Божий. Бог вписал в Свой план нашей жизни гнев по поводу нашего ухода от Его замысла. В падшем и потому искажённом мире восприятие этих столкновений с Законом Божьим у разных людей разное. Человеческий разум — даже в падшем и извращённом состоянии — остаётся весьма изворотливым, умудряясь избегать последствий желания жить вне Божьей воли (в некоторых случаях весьма долго). Таким образом, степень наших страданий из-за нарушения Закона Божьего меняется от человека к человеку.

Это отражает реальность человеческого жизненного опыта. В то же время, мы никогда не осмелимся предположить, что Бог не гневается на всякую человеческую греховность, независимо от того, применяет ли Он наказание сразу же после совершения греха или позже. Конкретные беды редко бывают напрямую связаны с конкретными грехами. Бог может также допускать определённые проявления зла, чтобы призвать отдельных людей к покаянию, но на основании этих отдельных фактов едва ли возможно построить какую-нибудь общую теорию. Мы часто запутываем вопрос (и самих себя), пытаясь увязать конкретные грехи с конкретными болезнями или бедами в жизни отдельного человека. Однако общая связь между грехом и осуждением призвана напоминать верующим, что гнев Божий реален, несмотря на то, что его проявление никогда не сможет быть постигнуто так ясно и определённо, как нам бы этого хотелось.

Вот почему, сталкиваясь с вопросами, относящимися к связи между страданием и грехом, верующие спрашивают: «А зачем вам это знать?» Когда основной интерес вопрошающего человека обращен к Божьему намерению в отношении людей, ответ будет содержать подтверждение Его благодатной любви к Своим падшим тварям. Когда вопрос касается человеческой греховности, ответ должен дать помощь духу, ищущему покаяния, провозглашая Божье неприятие греха, разрушающего жизни любимых Им людей.

Вот почему важно помнить, что факт наказания следует рассматривать не только как оценку вины, но прежде всего — как призыв к покаянию. Как для тех, на кого вместе с их семьями обрушилась Силоамская башня, так и для людей, слышавших об этой катастрофе, это несчастье стало призывом к покаянию (Лук. 13:4). Христос отвергает мнение, будто их беда была наказанием за какие-то ужасные грехи. Вместо этого Он указывает на необходимость всеобщего покаяния.

Разрушение человеческой жизни

Многие формы зла напоминают нам не об индивидуальной греховности, а о нашей общей слабости и неустойчивости в мире, разрушенном грехом. Попытки укротить атом во имя добрых и злых целей, попытки увеличить производство продуктов питания, чтобы накормить голодных, сыграли свою роль в отравлении этого мира. Люди, страдающие от рака, не могут быть отделены от людей, которых миновала эта болезнь лишь на основании количественных и качественных характеристик греховности каждого из них. Стремясь соединить ответственность и свободу, люди даже с самыми благими намерениями портят Божье творение. Это оборачивается против нас же, загоняя нас в ловушку, которую мы построили, стремясь улучшить жизнь. Временами мы терпим неудачу в самых благих наших начинаниях. Такие провалы напоминают нам, что Бог опечален нашим желанием подчинить жизнь себе, даже когда мы во имя всеобщего блага пытаемся проявлять своё господство с помощью атома или удобрений.

Так, Закон Божий отражает Божье огорчение и возмущение нашим падением и отчуждением. Когда грешники сталкиваются со своей греховностью или слабостью и неустойчивостью жизни вообще, они узнают, что Бог гневается на такое положение дел. Некоторые грешники ожесточаются, пытаясь защититься от контроля со стороны Закона, а другие впадают в отчаяние от своей вины. Но Закон не может нам сказать ничего более, чем то, что всё идёт не так как надо. Евангелие должно следовать за диагнозом Закона, чтобы привести отчаявшегося грешника к Богу, Чей гнев вызван Его любовью.

Чтобы услышать благодатное Слово Евангелия, грешники должны осознать свою потребность в новой жизни, даруемой лишь Евангелием. Им следует осознать, что они умерли для своего прежнего образа жизни в условиях ложных систем поиска индивидуальности, безопасности и смысла жизни. В первую очередь, сила Закона, его «вторая», или теологическая функция, производит мертвецов.

Свидетельство в пользу Закона Божьего

С трупом нет смысла спорить. Мы можем лишь сказать трупу, что он мёртв. Мы можем еще и еще раз повторять, что не может быть жизни отдельно от Христа. Но применение теологической функции Закона в качестве дубинки не приносит успеха. Принуждающая функция Закона действует как дубинка. Действие теологической функции подобно остроконечной стреле, пронзающей сердце. Если труп просто не слушает свой смертный приговор, то мы мало чего добиваемся, лишь впустую тратя время. Следует дождаться более благоприятного момента, чтобы вновь вернуться к вопросу об осуждении и проклятии Закона, о его смертном приговоре.

Использование Закона сатаной

Осуждающим действием Закона может пользоваться не только Бог, но и клеветник-сатана[7]. Лукавый обращает его против верующих, и в его руках он становится оружием обмана и разрушения Евангелия. Он уловляет верующих, чьи грехи уже прощены, убеждая, будто их грехи остались без прощения. Употребляя Закон таким образом, он пытается заглушить благодатный голос Божий и провозглашаемый Им дар новой жизни.

Верующие должны противостоять таким обвинениям, лишающим Евангелие силы и способности утешать. Верующие правильно понимают осуждение Закона, но они не останавливаются на этом, не погрязают в этом. От его осуждения они обращаются к Евангелию, которое становится единственным источником их жизни. В зависимости от своего эмоционального состояния и ощущения кризиса отчуждённости, они могут почувствовать (а могут и не почувствовать) себя «виновными» под воздействием обвинений Закона. Они просто признают свою вину и бегут от греха в тихую гавань Евангелия. Сатана пытается пресечь это бегство в прощающие объятия Господа, используя знакомые слова осуждения Закона как песню сирены. Евангелие уничтожает ту ложь, в которую диавол облекает Закон, осуждая прощённых грешников.

Использование Закона для наставления

Прощённые грешники, заново рождённые Святым Духом и освобождённые от Закона, совершают все свои дела, имея свободный и радостный дух — ведь они рождены заново. Закон держит нас в рамках, а также обвиняет и осуждает нас независимо от того, верим мы во Христа или нет. Но поскольку верующие сталкиваются с Законом Божьим в повседневной жизни, они обретают в нём не только привлекающее или угрожающее средство ограничения, но также обвиняющее и осуждающее зеркало. Кроме того, мы обращаемся к Закону за указаниями относительно решений, которые нам приходится принимать как христианам. Нам нужны эти указания, поскольку наши умы при обращении не полностью преобразовались в должным образом мыслящие человеческие умы в той же степени, в какой наша воля преобразилась в полностью полагающуюся на Бога волю. Христиане не всегда могут автоматически сказать, каких действий Бог желает от нас в конкретной ситуации.

Некоторые теологи полностью отрицают использование Закона для наставления. Они учат, что Закон действительно направляет христианина в принятии решения, но он всегда делает это, ограничивая разум и волю, которые остаются заражёнными пренебрежением к Божьему плану, и Закон осуждает это пренебрежение. Эти теологи боятся, что акцент на «третьем действии Закона», то есть на применении Закона в качестве поводыря христиан, может стать доминирующим в христианской жизни. Это уводит в сторону от Евангелия, от деяний Божьих и от Его любви к нам, Его детям. Такой акцент снова концентрирует внимание на поведении человека, если это поведение понимается как направляемое Святым Духом. Поэтому они отвергают любой разговор о «третьем действии» Закона. Они уверены, что более верный взгляд заключается в том, что Закон остаётся орудием смерти, даже когда мы применяем его для выяснения приемлемых действий христианина, то есть тогда, когда из Закона мы получаем лишь информацию.

Другие теологи приемлют «третье действие» Закона, поскольку считают, что верующим нужны указания о воле Божьей, дабы в повседневной жизни жить по вере. Они уверены, что в век, лишённый моральной чистоты культурных устоев, христиане должны постоянно помнить о необходимости сверяться с Законом Божьим. Разум верующего нуждается в подготовке ко встрече с искушениями мира и его нормами, а также со своими собственными греховными наклонностями.

Теологи, подтверждающие, и отрицающие уместность применения термина «третье действие» Закона, рассматривают два разных вопроса со своими отдельными значениями. Основное значение каждого из вопросов заслуживает внимания. Христиане не должны предпринимать ничего из того, что могло бы отвлечь их от благодатного деяния Божьего в Иисусе Христе. Когда Он передаёт нам дары Христовы через Его воскрешающее Слово, Святой Дух руководит жизнью верующего. Он приносит плоды веры, как результат нового сотворения нас в качестве детей Божьих. Но, несмотря на тайну нашего существования как одновременно праведного и грешного народа Божьего, наша борьба против искушений не прекращается во время жизни в этом мире. Христиане нуждаются в укреплении умов, которым не всегда ясно, что верно, а что неверно в данной ситуации. Дело не только в том, что верующему необходимо наставление в познании сути Божьего замысла человеческой жизни. Верующему также необходима осуждающая сила Закона, чтобы истреблять греховные устремления в повседневной жизни. Закон не может уйти из жизни верующего, пока в ней присутствует грех.

Это «третье действие» Закона также подразумевает, что верующие реагируют на его ограничивающую силу иначе, с иной мотивацией, чем неверующие. Временами по своей греховности верующие ограничиваются угрозами или обещаниями Закона. Однако в другие моменты Евангелие направляет их волю и мысли к служению Богу, и они ищут в Законе Божьего совета, радуясь возможности угодить Ему через веру.

Христиане отвергают антиномизм — мнение, будто верующие могут жить без Закона. Закон не стоит в центре жизни верующего — дети Божьи основывают жизнь не на своем послушании, а на благодатном расположении Бога к ним. Однако Закон по-прежнему ограничивает их греховную природу. Закон продолжает обличать их греховные желания. Закон даёт указания для принятия решений, ограничивая и разоблачая. В этой жизни верующие, которые одновременно праведны и грешны, всё ещё нуждаются в Законе. Столь же решительно христиане отвергают легализм — зависимость от исполнения человеком Закона, якобы гарантирующую обретение благодати Божьей. Легалисты могут заявлять, что верят в Евангелие, но их спасение поставлено в зависимость от способности исполнять Закон Божий.

Высказывается предположение, что разница между законом и заповедью может быть весьма полезной для описания двух отличных друг от друга действий Закона Божьего в повседневной жизни христианина. Закон подразумевает репрессивную функцию Божьего плана, когда он производит осуждающее и ограничивающее воздействие на греховную волю верующего. Заповедь имеет наставническую функцию такого же плана, когда Бог предлагает Своё водительство верующему в том, что он делает или будет делать, что он должен делать или что ему следовало бы сделать.

Мы пытаемся описывать наши действия в согласии с Божьим планом, употребляя разнообразные глаголы. Кое-кому кажется, что слова «должен делать» или «следовало бы» звучат слишком деспотично, и что более предпочтительны простые выражения вроде «верующий делает» или «сделает». Эти последние термины предназначены не для того, чтобы взвалить бремя обязательств, а просто для выражения надежды на жизнь в соответствии с планом Божьим под водительством Святого Духа. Однако любой глагол, описывающий то, что верующие делают или предполагают делать, возлагает бремя на плечи верующих. Закон Божий бьёт ключом в любом выражении, сосредоточенном на человеческом поведении. Закон неразрывно и глубоко связан с любой сосредоточенностью на человеке, что справедливо в том числе и для грешников с его осуждением в их адрес. Принимая решение по поводу того, что нам надлежит делать, мы всегда должны учитывать возможность нашей неудачи в выполнении задуманного и новых попыток всё-таки исполнить это.

При принятии христианином решения возникает ещё одна проблема. Слова Закона, данные нам в Писании, не всегда указывают, как же нам следует поступать. Закон запрещает нам убивать, но не говорит, какая скорость — 90 или 140 километров в час — окажется опасной для окружающих. Он запрещает прелюбодействовать, но предоставляет нам самим решать, какой из существующих танцевальных стилей побуждает к совершению прелюбодеяния. Он говорит нам: «Не укради», но не уточняет, каким может быть честный доход в капиталистическом мире. Он требует от нас повиноваться родителям и правителям нашим, но умалчивает о том, как же определить в точности, когда конкретные формы повиновения родителям или правителям переходят границы, превращаясь в неповиновение Богу (Деян. 5:29). Мы постоянно сами вынуждены делать моральный выбор.

Однако нам следует помнить, что в основе Божьего замысла лежит полная и совершенная любовь к Богу и любовь к нашим ближним, как к самим себе. Интересно, что даже верующие часто не могут понять, что простое решение мучительного и трудного вопроса о том, как же нам следует поступить, заключено в том, что мы называем «золотым правилом». Поступай так, как словно кто-то другой делает для тебя то же в подобной ситуации (Матф. 7:12). То, что это решение не приходит нам в голову, лишний раз свидетельствует, сколь сильно грех одурманил нас.

Однако мы никогда не имеем права забывать, что Закон, подобно собаке, выслеживает каждый шаг как верующих, так и неверующих на протяжении всей их земной жизни. И очень легко он может превращаться из собаки-поводыря — в волка. Но против его прожорливых челюстей восстает Иисус Христос, Бог во плоти человеческой, Сам вошедший в пасти Закона и смерти, чтобы дать жизнь Своим избранным детям.

<< Пред. | Содержание | След. >>