Хотя человеческая мысль и неспособна постигнуть тайну зла, никто не сомневается, что оно существует. Простой взгляд на всё происходящее в мире подтверждает то, в чём большинство людей убеждается на основе своего жизненного опыта, но не хочет признавать. В определенный момент жизни каждый пробуждается от приятных сновидений с пугающим пониманием того, что что-то не так. Всё складывается неудачно и идёт наперекосяк, планы путаются — мир становится не мил. Гармония, порядок и покой, которые ранее были по душе, исчезают. Мы становимся недовольными тем, как проявляется наша личностность; неуверенными в безопасности своей жизни. Человека начинает тревожить и то, как он живёт, и смысл его жизни, которая идёт совсем не в том направлении и не так, как ему хотелось бы. Древнееврейское слово, обозначающее такое состояние можно перевести как «грех».
Наши мечты часто более или менее целенаправленны. Они что-то говорят о возможностях человеческой изначальной жизни, созданной Богом. Трезвая же оценка теперешней жизни показывает, что есть что-то портящее её. Покой недостижим. Погоня за счастьем может стать настолько всепоглощающей, что оно никогда не будет достигнуто. В этом — большая пропасть между надеждой и реальностью.
Причины появления такой пропасти две: зло вне и внутри человека. Зло — это всё, что не соответствует намерению Бога, с которым Он создавал Своё творение, Своих людей. Зло существует, так как некоторые творения — ангелы и люди — отвернулись от Него. Люди страдают от зла, над которым они не властны — это всепоглощающие силы природы, которые не остаются в тех рамках, которые им первоначально предписал Бог, а также алчность людей, стремящихся устроить свою жизнь за счёт других. Кроме того, человек подвергается влиянию зла, вполне подконтрольного ему, — зла, за которое он несёт личную ответственность, зла, называемого грехом. Большинство людей с готовностью замечают и признают первые, т. е. внешние проявления зла. Но более опасным злом для личного благосостояния и гармонии всего общества является грех.
Тем не менее, бывает весьма трудно признать реальность зла, т. к. оно лишает спокойствия, предначертанного для нашей жизни Господом. Люди часто избегают смотреть злу в лицо — это слишком тяжело. Безопасность человека зависит от того, подконтрольно ли ему зло, от осознания того, в чьих руках находится этот контроль. Злу можно противостоять лишь тогда, когда оно не слишком велико, т. е. в моменты, когда либо мы сами, либо наши близкие в состоянии отвести опасность и победить её.
После того, как будет распознана угроза внешнего зла — от других людей или от сил, с которыми трудно совладать, — необходимо распознать и угрозу внутреннего зла, которое таится внутри и обладает силой, которую также не всегда удаётся одолеть. Если человек не может справиться со злом внутри себя, то как он может рассчитывать на спокойствие, личностность, безопасность, как может найти смысл своей жизни?
Если только люди не живут в Истине Того, Кто есть Путь, Истина и Жизнь (Иоан. 14:6), то обманывают себя, чтобы сохранить ложную личностность, безопасность и смысл жизни. Все имели возможность познать «прелесть» обмана со стороны отца лжи — диавола (Иоан. 8:44). Он — человекоубийца, его ложь, становящаяся нашей, портит жизнь.
Писания прослеживают вопрос зла, исходя из смертельного обмана диавола. Они ясно указывают, что Бог благ. Не Он является источником и первопричиной человеческой греховности. Творец создал людей такими же благими, как и всё прочее (Быт. 1:31). Он не получает удовольствия от злых мыслей, питает отвращение к человеческому греху (Пс. 5:5-7; Зах. 8:17). Когда Адам и Ева стали избегать Его присутствия, Господь был весьма удивлён (Быт. 3:9-11).
Грех возникает из обмана диавола (1 Иоан. 3:8; Откр. 12:9). Его падшая натура сделала из него отца лжи (Иоан. 8:44) и со времени грехопадения в Едеме он не раз пускал в ход обман, чтобы отвратить людей в их жизни от надежды на Бога (2 Кор. 11:3; 1 Пет. 5:8-9). Сатана («противник» по-древнееврейски) всегда ставит под вопрос благость народа Божия, подвергает сомнению право получения им благословения Божия (Иов. 1—2).
Писания ничего не говорят о грехопадении ангелов, а лишь упоминают о нём (Иуд. 1:6). Диавол явно успел многих совратить за собой, т. к. речь идёт о многих бесах (Марк. 5:9). Уже изначально сатана делал всё возможное, чтобы отделить человека от Бога, отнять у него данную Им жизнь (Иоан. 8:44). Бесы признают, что они участвуют в смертельной схватке с Богом (Марк. 1:23-24). Но Бог всемогущ и поэтому побеждает. Он приговаривает их к существованию в «вечных узах, под мраком» (Иуд. 1:6), к низвержению в «огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Матф. 25:41). Тем не менее, все они продолжают определённую, очень опасную деятельность во вселенной Божией (Еф. 6:11-12; Деян. 26:18), вредя телу человека (Лук. 13:16; 2 Кор. 12:7), но более всего стремясь подорвать уверенность людей в истине Слова Божия (1 Тим. 4:1-4; Лук. 8:12), чтобы тем самым разрушить веру — человеческую сторону взаимоотношений между Богом и людьми.
Иуда предал Христа из-за того, что диавол заронил в сердце его этот злобный умысел (Иоан. 13:2). Тем не менее, Писания никогда не позволяют говорить: «Диавол заставил сделать это». Существование зла — большая проблема для человека в его борьбе за то, чтобы снова сделать жизнь праведной. Куда ведёт зло? Куда оно завело сегодня? Откуда взялось? Писания не дают полных ответов на эти вопросы. Однако, верующие знают, что диавол вместо нас не будет расплачиваться за грехи людей.
Адам и Ева прогуливались с Богом и беседовали с Ним в раю во время дневной прохлады. Они привыкли быть с Ним. Но однажды всё изменилось, они сбежали от Бога, а Он почувствовал их отсутствие. Они оказались не там, где следовало. Связь между Богом и людьми была разорвана. Зло возникает в первую очередь из нарушенных взаимоотношений. Они — источник и корень всякого греха. Бог создал доверие и любовь между Собой и Своими творениями, но когда вера была подорвана, покой исчез, страх ворвался в жизнь человека (Быт. 3:10).
Как же это случилось? Господь сотворил всё Словом Своим. Он говорил, и появлялись различные творения. Адам и Ева также слышали Слово Божие, Его призыв, т. к. привыкли разговаривать с Ним. Взаимоотношения с Творцом — основа того, что называется человеческим существом. Человеческой природы недостойно всё, что основано не на этих взаимоотношениях веры в Яхве (Рим. 14:23).
Сатана пришёл, чтобы бросить вызов Господу и Слову Его. «...Подлинно ли сказал Бог…» — выспрашивал он (Быт. 3:1). Ева же начала «играть» со Словом Божиим; несмотря на то, что Творец сказал: «...От дерева познания добра и зла не ешь...» (Быт. 2:17), она добавила от себя: «...И не прикасайтесь к ним...» (Быт. 3:3). Ева пытается усовершенствовать Слово Божие, надеясь, что именно так оно защитит её. Вместо того, чтобы положиться на Господа и принять Его заботу, она обманывала себя, думала, что справится со Словом Божиим. Её попытка привела к власти диавола над ней, обман которого привел и её, и Адама к сомнению в Боге, к неверию в Него. В этом суть первородного греха.
Корень зла — это людская глухота к Слову Божию, неспособность услышать Его изъявление любви. Она лишает верующих личностности, безопасности, которую имеют чада Божии в руках Его, и ощущения ими своей значимости, как Его народа. Сказать «нет» или «не уверен» по отношению к Слову Божию означает подорвать веру в Него. Из-за недостатка веры возникают все остальные грехи. Нарушение первой заповеди неизбежно приводит к вере в какого-нибудь лже-бога. Недостаток веры в Яхве позволяет — и даже вынуждает — нарушать каждую последующую заповедь (Быт. 39:9). Так первородный грех, сомнение, заполняет повседневную жизнь человека.
При анализе того, что происходило с сотворённым Богом человеком, христиане приходят к различным ответам. Восточное Православие учит, что человек был сотворён несовершенным, хотя и безгрешным, способным «естественным путём... возрасти в святой жизни. Святость есть не только дар, но и цель, которую должно достигнуть старанием человеческим»[1]. Такой взгляд упускает несколько важных моментов, он не в состоянии полностью раскрыть суть греха. «Хорошо», произнесённое Господом обо всём творении, предполагало, что человек воистину хорош, т. е. благ, во всей полноте его взаимоотношений с Творцом; что не существует необходимости его дальнейшего развития. Разрыв взаимоотношений с Творцом привел к потере человеком божественного дара их полноты. Падшая тварь умирает во грехе, оторванная от Создателя.
Традиционная римско-католическая теология также неспособна полностью сосредоточиться на разорванности отношений. Первородный грех определяется ею, как «утрата освящающей благодати», приводящая к неизбежным страданиям и смерти[2]. Такое почти количественное определение благодати, как дара, помещаемого Богом в верующем, слишком сосредоточено на том, что имеет человек, а не на том, в каком состоянии он находится с точки зрения взаимоотношений с Богом. Потеря благодати Божией, разрушающая взаимоотношения детей с их Отцом, — результат сомнения в Его Слове.
Некоторые христиане упускают из виду то, что сомнение разрушает доверие между человеком и Творцом. Они думают, что корень греха — это непослушание, т. е. какое-то дурное деяние. Истоки же проблемы намного глубже — это отношение человека к своей жизни. Древнееврейское слово «шама‘» — «бояться», «повиноваться», обозначающее послушание, не совсем точно описывает то, что мы делаем. «Бояться» может означать и «слушать». Слушать Бога — значит повиноваться Ему. Мы же не повинуемся, не слушаем Его, потому что сомневаемся в Его Слове. Грех глух к Слову Божию, он не позволяет верить в Господа. «...Все, что не по вере, грех» (Рим. 14:23).
Даже в самых невинных человеческих созданиях, крошечных младенцах, первородный грех выдаёт себя — в их чувстве собственного превосходства, когда они требуют, чтобы окружающие служили им; в требовании немедленного удовлетворения их желаний[3]. Смертность также свидетельствует о проклятье. Младенцы умирают, смерть их наступает исключительно из-за первородного греха (Рим. 6:23). Это же подтверждает и псалмопевец: от рождения неправедность запятнала нас, уже от зачатия грех прочно вцепился в нас (Пс. 50:7).
Сомнение Адама и Евы явилось источником неверия в то, что грех — причина смерти каждого человека. После того, как Адам, нарушив свои взаимоотношения с Богом, пошёл своим путём, последовало его осуждение. Смерть обрела над ним власть (Рим. 5:16-19; 1 Кор. 15:22). Церковь назвала это событие «первородным грехом». Учение о первородном грехе малопопулярно среди многих христиан и оскорбительно для находящихся вне веры. Наследуемое осуждение нестерпимо. Человек протестует против него, говоря, что не просил производить его на свет таким образом; он не желает сразу после рождения ощущать свою вину и быть в плену смерти и зла. Но эти возражения бесполезны. Доктрина о первородном грехе — не приём, посредством которого библейские авторы взваливают вину за греховность человечества на Адама и Еву или указывают на несправедливость жизни. Это нравоучение, напоминающее о беспомощности, с которой рождается человек. Люди вызвали у Подателя Жизни чувство неприязни, а с ним лишились и самой истинной жизни. Доктрина о первородном грехе говорит о том, что после Адама люди жили под осуждением, испытывали его на себе, но пытались убедить себя, что им это нравится. Эта подверженность смерти и стремление устроить свою жизнь вне связи с Богом не является исходным человеческим состоянием. Доктрина о первородном грехе повторяет осуждение, напоминает, что изначальное естество человека было намного лучше нынешнего.
Учение о первородном грехе вызывает чувство обиды не потому, что налагает наказание, не давая возможности изменить ситуацию, что-то сделать для её исправления, и не потому, что мы находимся под осуждением, ибо человеческое естество связало всех нас вместе — Адам грешит из-за Евы, Ева из-за Адама, а мы все из-за них двоих и из-за друг друга, — а потому, что сомнения Адама и Евы выглядят совершенно немыслимыми, потому и непростительными. Каждое человеческое существо хотело бы думать, что в тот момент, когда все шансы были равны[4] оно поступило бы лучше в столкновении с диаволом.
Доктрина о первородном грехе противоречит концепции свободной воли, желанию утвердить и определить человека, как абсолютно независимое и самостоятельное существо[5]. В этом Учении указывается, что Бог — это Творец, следовательно, и Судья человеческого поведения. Оправданием не может служить то, что человек получает первородный грех по наследству, т. е. как бы незаслуженно. Человеческое «эго» желает само, без чьего бы то ни было вмешательства, управлять своей жизнью[6]. «Вопрос не в том, свободна ли воля человека, а в том, волен ли он, представая перед Господом, делать то, что он обязан делать»[7]. Люди часто ведут себя подобно Адаму и Еве в их сомнении. Претендуя на свободу воли, человек не обращается к Богу, как к источнику личностности, безопасности и смысла жизни до тех пор, пока Сам Господь не вмешается в его жизнь.
Люди набираются храбрости, чтобы признать, насколько они испорчены, лишь тогда, когда понимают, что Бог вмешался, чтобы спасти их от порчи, разрушившей вертикальные взаимоотношения с Ним. Глаза падшего грешника не могут проникнуть в тайну человеческой испорченности, тайну уничтожения злом едемской свободы. Мировоззрение человека, его понимание жизни стало куцым и неполноценным. Когда же он осознаёт это, то ужас от последствий ослепляет его. Иисус Христос приходит как второй «Адам», чтобы обратить вспять первоначальный уход Адама из Едема и восстановить человеческое естество в том виде, в котором его задумал Бог. Только через этого «второго Адама» значимость безрассудства и трагедии первого Адама становится ясной для взора и понимания человека (Рим. 5:12-21)[8]. Вертикальные взаимоотношения испорчены или исковерканы. Грешники, утерявшие их полностью, не в состоянии сами обратиться к Богу. Воля их автоматически и инстинктивно выбирает любую альтернативу Создателю.
Эта порча и исковерканность очень глубоко поразили горизонтальные взаимоотношения. Отделённый от Бога человек остаётся таковым и в вертикальном, и в горизонтальном направлениях. Тем не менее, в рамках юридических законов и ограничений, отражающих социальную и политическую стороны жизни, грешники могут совершать приводящие к добру или злу внешние деяния (гражданская праведность). Разрыв между Богом и полным греховности человеком часто кажется трагическим и возмутительно великим. Страх и эгоизм не в состоянии дать объективную оценку желанию грешников обезопаситься в своей жизни так, как им того хочется. Благородство цели неожиданно может обернуться жестокостью и эксплуатацией. Тем не менее, люди, даже нехристиане, часто совершают добрые, а не злые дела, создают хорошие правительства и соблюдают во взаимоотношениях между собой определённые приличия. Использование человека человеком для поддержания самоощущения личностности, безопасности и смысла жизни часто приводит к насилию одного над другим. И личностность, и безопасность, и смысл жизни можно найти лишь в служении Богу и своему ближнему. Но испорченность горизонтальных отношений весьма ограниченна, хотя и весьма опасна, т. к. в состоянии лишить радости жизни и даже узаконить коррупцию, эксплуатацию и несправедливость. Сомнение же Адама и Евы полностью уничтожило взаимоотношения с Богом.
Отдельный вопрос — существовали ли Адам и Ева на самом деле, как реальные исторические личности? Если нет, если грехопадение — не историческое возмущение против Бога, описываемое в Быт. 3, то человеческая греховность исходит из его природы. В таком случае, грех, должно быть, включён в число человеческих черт Самим Творцом и является необходимой частью человеческого естества. Этот взгляд на греховность разрушает ответственность и упование человека[9]. Адам и Ева — творения Божии, стоят у начала человеческой истории, пропитанной сомнением, неповиновением и отрицанием Бога. Мы же, желая быть «как боги», разделяем сомнение Адама и Евы, их неповиновение и отрицание Бога.
Сомнение в Боге немедленно обернулось Его отрицанием. Сомнение, подобное сомнению Адама и Евы, всегда бросает вызов Господству Божию; во врождённой греховности, желая стать богами, мы изгоняем Создателя из нашей жизни (Быт. 3:5). Человеку нужно было найти для себя новый источник личностности, безопасности и смысла жизни. Но лишив Бога трона, он вдруг ощутил, что в его жизни чего-то не хватает, и бросился заполнять этот пробел. Не удовлетворившись своим положением, он постарался стать чем-то большим, чем творение. В результате этого потерял часть совершенства, данного ему Богом в Едеме. Грехопадение произошло при попытке устремиться вверх, а не вниз. Адам и Ева предъявили свои «права» на господство над Словом, над Самим Богом, решились узурпировать место Создателя[10].
Большинство западных Церквей отождествляет первородный грех с гордыней. Поэт Джон Мильтон в поэме «Потерянный рай» красноречиво описал грехопадение диавола, как гордыню. Гордыня — это прикрытие, применяемое человеком. Но она поразительно напоминает комплекс превосходства, описанный психологом и философом Альфредом Адлером, разработавшим концепции комплексов превосходства и неполноценности. На основе врачебного опыта он утверждал, что комплекса превосходства на самом деле не существует. Он лишь скрывает под собой комплекс неполноценности, компенсируя его[11]. Греховная гордыня также являет собой лишь тщетную попытку грешника замаскировать свою неспособность и неудовлетворённость. Это указывает на то, что о нашем истинном положении и реальной способности управлять событиями мы знаем больше, чем готовы признать.
Неповиновение и отрицание уводят от Бога, и это отнюдь не «дружеское» расставание. В глубине души человек продолжает прислушиваться к призыву Господа, но его совесть и ощущение тайны в лучшем случае даёт искажённую трактовку сути этого призыва. Сейчас Слово Божие приходит, чтобы осуждать, обвинять и беспокоить людей, неотступно следуя за ними, пытается вернуть их к Богу. Но, движимые страхом и гордыней, мы устремляемся в противоположном направлении, избегая присутствия Божия.
Гордыня — всего лишь попытка подтвердить способность быть богом. Но она не срабатывает. Рано или поздно мы замечаем, что находимся не там, где планировали. В 50 Псалме царь Давид упоминает и описывает греховность тремя различными словами. Первое из них, пеша‘, обозначает грех, как «правонарушение», «неповиновение», «мятеж». Мы грешим там, где нельзя — на территории Бога. Мы оказываем Ему неповиновение, поднимаем мятеж против Него. Второе слово, ‘авон, означает «несправедливость», т. е. «неправедность», нахождение не в том месте и не в тех отношениях, неверное применение человеческого естества. Суть этого ложного использования заключается в призвании лжебогов для защиты личностности, безопасности и смысла жизни. Третий термин, хата’т, означает «промах», «попадание не в цель». Он указывает, что человек неверно строит свою жизнь — вне отношений любви, которые предначертал Отец.
Сильные мира сего, создания Божии и другие изобретаемые и призываемые человеком лже-боги оказываются несостоятельными. Сила их превращается в ничто под давлением предначертанного Богом плана человеческой жизни. Созданный Им порядок не в состоянии вечно терпеть оскорбления человеческим неповиновением. Закон Божий разоблачает ложь идолопоклонничества, направляет назад к Яхве, называя обманом все надежды на лжебогов.
Ложь может на короткое или длительное время выплеснуть таящийся в глубине сознания страх. Но сознательно или бессознательно всё существо грешника сотрясает страх, проявленный ещё Адамом. Человек наг, несмотря на все усилия облачиться в свои достижения. Желание стать богами не исполнилось; людей, как и Адама (Быт. 3:10), переполняет страх — самая сильная греховная эмоция, которая всегда наготове, всегда угрожает подчинить себе. Лишь совершенная любовь Бога может изгнать его (1 Иоан. 4:18). Без вмешательства любви Божией страх разрушает нашу жизнь.
Человек защищается, не всегда осознавая, что в этом проявляется грех. Иногда это пассивная защита — попытка спрятаться, убежать от присутствия Божия (Быт. 3:10) или от недовольства других людей. Такая защита может привести грешника к депрессии, апатии и самоустранению от любого вида человеческой деятельности. Иногда это активная защита — гнев, самооправдание, проявление несправедливости по отношению к другим людям. Грешники весьма агрессивны, потому что знают, что лучший способ защиты — это нападение, но имея с ними дело, следует помнить, что их агрессивность и упрямство порождены страхом.
«Защита через нападение» проявляется в обособлении друг от друга. Когда взаимоотношения с Богом, являющимся источником личностности, безопасности и смысла жизни, нарушены, то нет ничего удивительного в том, что то же самое происходит и со взаимоотношениями с другими людьми. Лишь тогда, когда человек уверен, что Бог защищает его и подает всё необходимое, он может придать своей жизни крестообразную форму — руки распростёрты для того, чтобы обнять и поддержать другого человека.
М. Лютер описал греховную жизнь, как «состояние обращённости к самому себе», как позу зародыша, завёрнутого в собственное «я» — она противоположна раскрытой, крестообразной форме жизни, приданной Богом человеку при Сотворении. Грешник думает, что не может служить другим людям, поскольку сомневается в том, что подчинён Богу в вопросах личностности, безопасности и смысла жизни. Современному человеку кажется, что во имя конечного добра и безопасности, он должен, хотя бы отчасти, зависеть от творений Божиих. Однако, творения Божии сами не могут быть богами; они не годятся для этого. Человек считает, что он вправе манипулировать ими и эксплуатировать их, вместо того, чтобы помогать им и заботиться о них. В результате он всё более сердится на них и избегает их так же, как и Бога. «...Жена, которую Ты мне дал...» (Быт. 3:12), — говорит грешник Богу, вспоминая свой разрыв с Ним, и в то же самое время пытаясь защититься, спрятавшись за спину другого человека, используя его, дабы обезопасить свою жизнь. Но из этого ничего не выходит.
Разорванные с Богом взаимоотношения являются следствием невыполнения Его Заповедей. Сомневаясь в деяниях Божиих, мы вершим свои дела по-своему, а это приводит к прегрешениям против других людей. Пытаясь обезопасить свою жизнь за счет манипуляции другими людьми, их эксплуатации, грешник лишь побуждает их к ответным действиям, углубляющим разрыв между ними из-за взаимного неповиновения. Неправедными деяниями разорвать этот замкнутый круг невозможно.
Мы ощущаем чувство отчаяния, поскольку не можем делать всё так, как надо. А вызвано это тем, что сама суть человека неправедна, то есть не права с Богом. Человечество лишено покоя. Оно бес-покойно. Изматывает себя. Умирает (Быт. 2:17; 3:19; Рим. 6:23). Сомнения вызывают страх и сопротивление, которые приводят к разрыву и неповиновению. Такие грехи называются «личными» грехами — деяниями, происходящими из-за греховного отношения, являющегося корнем греха, источником происхождения греха, первородным грехом.
В итоге, отчаяние от одиночества и неправедности доводит смертоносную ложь сатаны до логического конца. Человек умирает проклятым. С сомнения — этого первородного греха, в котором рождается человек, — начинается вся греховная жизнь, продолжающаяся вплоть до самой смерти.
Церковь использует несколько классификаций, которые могут помочь грешнику понять природу грехов, отравляющих его повседневную жизнь. Основополагающей является та, которая отделяет первородный грех, разрушающий веру в Творца, от всех прочих грехов, совершённых из-за основанного на неверии сопротивления. Когда человек не боится и не любит Бога, не полагается на Него более всего на свете, то старается обезопасить свою жизнь, цепляясь за творения Божии. Вместо заботы о других людях и природе он намертво цепляется за свою драгоценную жизнь, злоупотребляя и манипулируя созданиями Божиими. Лишь вера в Бога даст покой, возможность поддержать того, ради кого Он создал нас.
Личные грехи, являющиеся плодами человеческого сопротивления, можно подробно проанализировать. Такой анализ поможет эффективно усвоить Учение о грехе. Первородный грех привёл к греховности в мыслях, словах и делах. Поступки, в которых проявляется недоверие к Богу путём оскорбления Имени Его или зова к молитве, не удовлетворяют «первой скрижали» десяти Заповедей, требующей полагаться на Него превыше всего на свете. «Вторая скрижаль» — заповеди с четвёртой по десятую — рассматривает деяния, причиняющие вред людям.[12]
Можно провести и иное различие между Заповедями: трактующими взаимоотношения с Богом — первая, девятая и десятая, и с другими людьми — девятая и десятая; относящимися к действиям против Бога — вторая и третья, и против других людей — с четвёртой по восьмую. Такое разграничение называют различием между внешними грехами действия и внутренними грехами взаимоотношений.
Грехи действия и грехи бездействия. Ещё одно разграничение можно провести между грехами действия и бездействия. Грехи действия включают отношения или действия, наносящие прямое оскорбление или вред. Они нарушают Закон Божий, творя противное тому, что Им заповедано. Суть же грехов бездействия заключается в нарушении Закона Божия посредством невыполнения того позитивного, что заповедано Им. Оскорбительность и вред таких грехов проявляются в пассивной или негативной форме.
Грехи действия, как правило, определить легче. Грехи бездействия же часто имеют гораздо более серьёзное влияние на взаимоотношения с Богом или с ближними. Неспособность «быть на нужном месте» с хвалой Богу или для изучения Слова Его лишь углубляет отчуждение между Создателем и человеческим существом. Неспособность находиться в любви Божией или заботиться о ближних лишает грешника поддержки человеческого общества, предписанной Господом.
Различия в мотивах совершения греха. Церковь также различает грехи с точки зрения их мотивации. Некоторые грехи совершаются вполне осознанно, тогда как другие непреднамеренно (Лев. 4:2). Культура не может привести к пониманию греховности того или иного поступка. Содержание человека в рабстве на «законных» основаниях почти неизбежно ведёт к порочным оскорбительным действиям против него. Стандарты культуры в различные периоды церковной истории — например, в Древнем Риме или на ранних этапах истории Соединённых Штатов — часто преобладали над фактом благонамеренности христиан-рабовладельцев. Как общество в целом, так и отдельный человек, без злого умысла могут совершить что-то, наносящее ущерб другому человеку. Совершение грехов, не осознаваемых человеком, выявляет, насколько глубоко во всём его существе укоренилась греховность.
Это пагубное всепроникающее укоренение в воле людей также можно увидеть в различии между «вольными», или обдуманными грехами, и «невольными» или необдуманными грехами. Апостол Павел выражал сожаление по поводу того, что совершил зло, которого хотел избежать, но не смог совершить добро, которое желал сделать (Рим. 7:15-19). Такое различие не снимает с грешника ответственности — совершая все эти грехи, он подпадает под осуждение. Даже когда он оправдывается, что не собирался грешить, оскорбление уже нанесено. Когда у греховной сущности нет иного выхода, кроме совершения того, что она «вынуждена совершить», нанесённый ближнему вред остаётся. Человечество задыхается даже от невольных грехов.
Привычные грехи и случайные грехи. Ещё одна церковная классификация грехов — грехи случайные и грехи привычные. Привычные грехи — это повторяющиеся грехи, ставшие частью образа жизни грешника. Случайные же грехи совершаются изредка, в особых обстоятельствах или ситуациях. И вновь каждый из них порождает свои проблемы. Случайный грех напоминает о греховной слабости и необходимости быть начеку и бороться против любых искушений отойти от плана Божия. Даже привычные грехи могут быть прощены, если с ними непрерывно бороться. Существование их напоминает о тайне греха, остающейся в жизни христианина. Прощение не всегда исправляет греховные привычки. Борьба с ними продолжается. Верующие должны спросить: «Для чего вы желаете это знать?», когда в самый разгар борьбы с привычными грехами другие верующие спрашивают их о взаимоотношениях с Богом. Лишь Евангелие может изменить греховные привычки, упорные же закоренелые грешники не способны услышать Евангелие и прежде всего должны сломить своё упорство перед Законом.
Личные грехи и общественные грехи. Борьба против греха продолжается как для каждого в отдельности, так и для больших групп людей. Различают личные грехи, совершаемые нами, как отдельными людьми, и общественные грехи, совершаемые нами же, но в качестве членов сообщества людей. Однако, общность вины с другими членами общественной группы не избавляет от неё. Человек ощущает ответственность за грехи, в результате действия которых он извлекает выгоду, хотя сам якобы, как отдельный человек, не имеет никакого отношения к ним. Высокий жизненный уровень в США стал возможен лишь потому, что кое-кто на Западе эксплуатирует другие страны, налагая тем самым на американцев ярмо; большинство же простых жителей Америки утверждает, что, как отдельные люди, они никогда сознательно даже не пытались эксплуатировать кого бы то ни было в странах Третьего мира. Действительно, современные белые американцы никогда не держали рабов, не изобретали систему, которая систематически лишает справедливого отношения расовые и иные меньшинства. Но, тем не менее, переживают последствия этой эксплуатации и расистской несправедливости, проявляющиеся в исковерканности отношений в обществе. Грешника мучает не только «его собственный» грех — он мучается и от «чужих» грехов, совершённых другими членами его общественной группы. Такова уж природа человека, ибо Бог сотворил его в обществе.
Простительные грехи и смертные грехи. Некоторые христиане различают грехи и по степени их простительности — грехи менее серьёзные, не разрывающие взаимоотношения с Богом, и грехи смертные — очень серьёзные, разрушающие взаимоотношения с Богом. Это различение игнорирует то, что каждый личный грех основан на недостатке веры. Все грехи равны перед Богом, каждый из них выдаёт испорченность человека в самой основе — в вере. Действительно, с точки зрения людей, одни грехи имеют более серьёзные последствия, чем другие. Например, большинство из нас предпочло бы меньшее зло — быть избитым, чем убитым. Бог сочувствует сотворённым Им людям, когда они испытывают зло на себе. Он не равнодушен к различным мукам, испытываемым человеком. Но сердце Его в равной степени печалится и из-за «малых» и из-за «больших» грехов. Каждый из них подтверждает наше бегство от Него, пренебрежение, лежащее в основе взаимоотношений детей Божиих с Отцом.
В самом деле, греховность, помещающую человека в пасть смерти, можно назвать «смертоносной» (Иоан. 8:24; Рим. 8:13), ибо грех убивает (Иез. 18, особенно ст. 4). Но ни один отдельно взятый грех не оскорбляет Бога больше или меньше, чем другой. Неспособность бояться, любить Бога и верить в Него превыше всего на свете (в этом и состоит первородный и коренящийся в глубине души грех) отделяет нас от Подателя Жизни.
«Непростительный грех». Христос назвал однажды «непростительным» грехом хулу против Духа Святого (Матф. 12:31-32; Марк. 3:29; Лук. 12:10). Он не уточнил, в чём конкретно заключается этот грех. Христиане предполагали, что это — упрямое и неослабевающее сопротивление Духу Святому. Однако, лучший выход из данной ситуации заключается в том, что верующим, обеспокоенным этим высказыванием Христа, следует успокоиться. Вряд ли можно что-либо извлечь из домыслов, касающихся этого греха. Упоминание Христа лишь должно служить призывом к покаянию и вере.
Все эти различия между грехами отражают человеческий опыт, связанный со сложностью зла[13]. Каждый человек по-своему испытывает тяжесть разрушения его жизни, — жизни, спланированной Господом. Бросая взгляд на источник зла, люди обнаруживают, что одно зло возникает в них самих, а другое приходит извне. В каждом конкретном случае сложно определить, с чего начался разрыв, т. к. влияние внешних сил объединяется внутренним желанием грешника совершить что-то вне плана Божия.
Зло возникает внутри, при попытке уйти от подчинения Закону и при столкновении с «невольными грехами». Зло возникает вне человека, когда на него нападает природа или другие люди. Некоторые культы исходят из того, что человек сталкивается со злом лишь тогда, когда он сам его провоцирует. Они утверждают, что всё в руках человеческих, что он в ответе за всё. Верующие испытывают власть греха в гораздо более резкой форме, признавая, что падшая вселенная может безо всякого предупреждения обрушиться на них и погубить. Христиане на себе испытывают влияние падших людей в моменты, когда те защищаются, пытаясь обрести свою безопасность за счёт верующих.
Часто человек сталкивается со злом, которое нелегко классифицировать — то ли это его вина, то ли вина кого-то или чего-то. Из-за своей или чьей-то оплошности он может столкнуться и с другими формами зла. Существуют люди, подверженные клептомании, алкоголизму или зависимости от каких-либо иных веществ — то есть такому образу жизни, который в современной культуре уже не считается греховным. Тем не менее, те, кого поразила какая-либо форма такого рабства, ощущают некое чувство ответственности, вины, даже когда их зависимость называют не грехом, а болезнью. Подобное происходит и с гомосексуализмом. Можно отрицать греховность сексуальных взаимоотношений, противоречащих задуманным Богом взаимоотношениям, но, несмотря на это, они остаются частью разрушительного и вызывающего тревогу образа жизни. Его приверженцы взваливают вину на свои гены или окружающую среду и заявляют, что не могут изменить свою ориентацию. Рабство крепко держит их и подвергает различным напастям, хотя «они ничего с этим не могут поделать».
Зло и поныне в различных формах разлагает человеческую жизнь. Чувство бессмысленности существования всё чаще посещает людей, которые думают, что всё встречается им лишь раз в жизни. Они стремятся познать и испробовать все мыслимые удовольствия. При этом не всегда понятно, то ли люди сами лишают смысла свою жизнь, то ли они рождены и воспитаны в связанных со злом обстоятельствах, в которых кто-то скрыл от них истинный смысл жизни.
Другие испытывают на себе зло в виде отчуждения или отдаления тех, кому следовало бы любить и поддерживать их. К разводу, например, может привести безответственный образ жизни одного из партнёров. Такой вид зла обычно достигает кульминации между супругами, между родителями и детьми, между работодателем и работником, между соседями — причём каждая сторона виновна в этом разделении. Этого требует греховное упорство.
Самое большое зло приходит извне, приход его можно ускорить. Это зло — смерть. Она говорит «нет» всем попыткам человека защитить свою жизнь самостоятельно, без помощи Творца.
Смерть — это великое зло. Её гигантская пасть преследует людей всю их жизнь. Большее число злодеяний относительно малы. Понятие о «банальности зла» напоминает, что часто зло использует человека в низкой и безвкусной форме. Ханна Арендт впервые применила этот термин для описания природы чудовищного зла истребления евреев нацистами[14]. Она обнаружила, что преступники, организовавшие «окончательное решение еврейской проблемы», были вполне нормальными людьми и по своему внешнему виду, и по мировоззрению. Сочетание обстоятельств и давления жизни привело их к самозащите, за которую они заплатили ужасной ценой — жизнями определённой группы людей. По своему происхождению они были такими же, как и все прочие люди. Зло в его наихудшей и коварнейшей форме возникает из небольших преимуществ, получаемых его исполнителями перед ближними, из мельчайших компромиссов с диавольской ложью, из часто почти незаметных уступок со стороны совести. Часто нас удивляет, что злые люди весьма обходительны и симпатичны, а также и то, насколько легко симпатичные люди творят зло. Удивляет и лёгкость, с которой мы сами впадаем во зло. Оно нападает как изнутри, так и снаружи, отовсюду.
Когда грешники получают очередной удар со стороны зла, то реагируют, как правило, двояко. Понимая, что зло зародилось внутри них, они ощущают свою вину. Когда же зло, пришедшее извне, побеждает их или хотя бы угрожает им, то они ощущают полную свою беспомощность.
Беспомощность возвещает потерю контроля над жизнью. Она указывает, что у человека есть причина перейти к защите. Беспомощность может выражаться в апатии, в боязни бегства, но в то же время может выразиться и в гневе, в часто яростной и устрашающей попытке восстановить свой контроль или, по крайней мере, утвердить каким-либо способом власть грешника. Такое утверждение власти может затронуть постороннего человека, как невинную жертву, особенно если удар «обороняющемуся» нанесён тем, кому сложно бросить вызов. Например, на оскорбительное отношение начальника пострадавший может ответить действием, направленным не против руководителя, а против собственной супруги, ребёнка или домашнего животного, поскольку дома безопаснее проявлять свою достойную сожаления силу, чем на работе. Ярость беспомощности часто ведёт к глупому проявлению силы, которое в дальнейшем может нанести лишь непоправимый вред. Удар кулаком о стену не в состоянии ни исправить положение или обстоятельства, контролируемые начальником, ни компенсировать потерю. В лучшем случае он даёт выход раздражению от беспомощности. Но тем самым беспомощность не ликвидируется. Она останется. Лишь победа силы Божией в Воскресении Христовом может представить всю человеческую беспомощность в должном свете любви Божией.
Вина — это внутреннее осуждение. Она может быть подтверждением критериев Божиих; признанием неспособности достичь хотя бы одного из них своими силами. Она — яд жизни, ликвидирующий самомнение человека и его уважение к Богу. Вина осуждается, когда мы выдвигаем обвинения в адрес наших стремлений или запросов, обнаруживаем в себе недостатки. Такой суд лишь отражает суд Божий. Даже тогда, когда человек не чувствует себя виноватым, перед Богом он виновен. Вина объявляет свой вердикт. Вот почему многие люди стараются избежать ощущения вины. Вина — это предчувствие смерти. Можно попытаться уклониться от самообвинений. Со временем чувство вины может привести к самооправданию. Если человек ещё не полностью отчаялся, то он думает, что знает как найти выход из положения, склонен не признавать своей вины. Но часто такое отношение вызывает лишь возникновение и рост внутреннего напряжения.
Мы обнаруживаем, что в этом грешном мире вину не так-то просто распознать. Грешники ощущают себя одновременно жертвами грехов других людей и исполнителями своих же собственных преступлений. Мы — и то, и другое. Или явные жертвы в одних ситуациях, или преступники — в других. Человек становится жертвой зла со стороны других людей, когда те «подрезают» его на автостраде, играют с экономическими системами, определяющими его средства к существованию. Или же он сам, чтобы доказать уверенность в себе, выставить соперника в плохом свете, а себя — исключительно в хорошем, пускает в ход кулаки или сплетни, слухи, а то и ложь.
Однако, во многих случаях возложить вину на кого-то конкретно бывает очень сложно. Часто, по словам специалистов, жестокое обращение с детьми в семье передаётся из поколения в поколение — от отцов к детям, от детей к внукам, воспринявшим такой способ воспитания у своих родителей. Сильную зависимость от некоторых веществ называеют злоупотреблением, хотя реальное зло заключается в том, что эти вещества делают с нами и с теми, кого мы любим; за это люди осуждают себя, ощущая всю глубину стыда и вины. Тем не менее, специалисты говорят, что человек не в состоянии полностью справиться с этой зависимостью. Они же признают, что до конца не понимают процесс возникновения этой зависимости.
Именование любого злоупотребления не грехом, а болезнью, ничего не меняет в бедственном положении и преступника, являющегося в то же самое время жертвой, и его жертвы, которую он любит, но которой всё же причиняет вред. Вина за грехи родителей ложится на третье или четвёртое поколение тех, кто продолжает жить в неповиновении Господу (Втор. 5:9). Грехи родителей и детей сливаются воедино. Ответственность за них откладывается в сердцах представителей разных поколений. У нас нет возможности определить, когда складывается структура человеческой греховности у ребёнка двухлетнего возраста. Оценка вины может быть полезной для жертв, но преступникам она не может дать ничего, кроме большего осознания ими своей беспомощности перед врождёнными привычками, верного и лёгкого способа избавления от которых специалисты не нашли до сих пор. Оценка вины в любом случае провозглашает вердикт — смерть.
Грешники должны умереть навеки: либо в аду, либо в Крещении, чтобы воспрянуть к новой жизни во Христе. Но грешники должны умереть.
[1] John Meyendorff «Byzantine Theology: Historical Trends and Doctrinal Themes» (New York, Fordham University Press, 1979), pp. 139, 143-146.
[2] «Canons and Decrees of the Council of Trent» (Saint Louis, Herder, 1941), pp. 21-23.
[3] John E. Keller «The Realities of Original Sin in Clinical Pastoral Counseling», Third Concordia Academy, Wartburg Theological Seminary, Dubuque, Iowa, August 12, 1975.
[4] Dietrich Bonhoeffer «Creation and Fall: A Theological Interpretation of Genesis 1-3, Temptation» (New York, MacMillan, 1959), pp. 104-105.
[5] Gerhard O. Forde «Theology Is for Proclamation» (Minneapolis, Fortress, 1990), p. 50.
[6] Karl Menninger «Whatever Became of Sin» (New York, Hawthorn, 1973), p. 13.
[7] Forde, p. 43, ср. pp. 42-47.
[8] Ibid., p. 51; Шмалькальденские артикулы, III, I—3.
[9] Forde, p. 43, ср. pp. 42-47.
[10] Forde, p. 50.
[11] Alfred Adler «Understanding Human Nature» (Garden City [NY], Garden City Publishing, 1927), pp. 72-80.
[12] Лютеранская церковь придерживается отличного от Православной церкви перечисления заповедей. — Òеол. ред.
[13] Robert Kolb «Speaking the Gospel Today: A Theology for Evangelism» (Saint Louis, Concordia, 1984), pp. 83-97.
[14] Hannah Arendt «Eichmann in Jerusalem: A Report on the Banality of Evil» (New York, Viking, 1964), p. 231.
<< Пред. | Содержание | След. >>
