Сайт душпастиря Павла

Исторические предпосылки:
Антиномическая дискуссия

      Антиномические споры имели и ещё одну сторону. По крайней мере на какое-то время Агрикола стяжал себе определённое положение и власть, сотрудничая с составителями Интеримов — той партией, которая была готова к любым доктринальным компромиссам ради мира с императором и Римом. С новым рвением стал он повсюду распространять свои взгляды, утверждая, что о Законе может идти речь только в связи с государственной политикой или судебной практикой. В жизни же христианина внимание должно уделяться лишь Евангелию. С радостной самоуверенностью цитировал он слова Лютера: «Для верующего самое большое знание на свете — это не знать Закона». Лютер действительно говорил так, и делал это вполне искренне. В вопросе оправдания очень важно, чтобы грешник взирал лишь на крест, на Христа, на Божье прощение, на Его обетование благодати. Однако Лютер не менее ясно описывал непрекращающееся действие и необходимость Закона, приводящего человека к осознанию греха я к сокрушению, тем самым открывая путь Евангелию к сердцу кающегося грешника. Он никогда не отрицал важность и пользу Закона на протяжении всей жизни верующего, его роль руководства к реальному благочестию и добродетели.
      Именно этот последний пункт некоторые последователи Агриколы, в особенности филипписты, стали акцентировать. Камнем преткновения теперь стало не то, необходим ли Закон для того, чтобы породить в сердце дух кротости и сокрушения, тем самым приготовив путь Евангелию, а то, является ли Закон руководством, или сводом жизненных правил для верующего. Иными словами, есть ли у Закона, помимо политического использования (ограничения) и основного теологического использования (зеркало и молот) ещё и третье использование в качестве некоего образца для поведения, или руководства? Теперь, когда послушание и новая жизнь являются плодом веры, сохраняется ли потребность в Законе, уместен ли он вообще? Это стало ещё одним спорным вопросом, и на время вокруг него разгорелись дебаты.
      Повели этот спор Поуч, пастор из Эрфурта, Отто, пастор из Нордхаузена, Мускулус, профессор и пастор, а позднее суперинтендант из Франкфурта-на-Одере и, наконец, Михель Неандер, друг Отто, пастор из Ильфельда. Выдвинутое Поучем опровержение крайних взглядов Майора (утверждавшего необходимость добрых дел для спасения) более послужило толчком к тому, что теперь называют вторым антиномистическим диспутом. Поуч утверждал, будто Закону нет места в Церкви вообще, по крайней мере среди возрождённых верующих. Даже если бы человек сумел исполнить полностью все требования Закона, он бы всё равно этим не оправдался. С другой стороны, Отто настаивал лишь на том, что для христиан Закон уже не является нормой поведения, и что верующий христианин знает и выполняет всё благоугодное в очах Господа естественно и по вере. Мускулус разделял его мнение.
      Впоследствии Поуч изменил свои взгляды, подписав Формулу Согласия и признав тем самым ошибочность своих прежних убеждений в соответствии с 5-м и 6-м артикулами. Мускулус также больше заблуждался умом, чем сердцем. Всего несколько лет спустя он стал одним из теологов, участвовавших в подготовке окончательной редакции «Бергской книги» (Детального изложения Формулы Согласия). Отто также понял, сколь неосмотрителен он был в своих формулировках, признав, что слова Лютера о «незнании Закона» как о «самом большом знании» христиан великий реформатор относил к оправданию, а не к освящению. Таким образом, крайние заявления этих людей можно объяснить лишь излишне эмоциональной реакцией на ошибочные взгляды Майора и других, настаивавших на необходимости добрых дел для спасения. В своём ответном стремлении принизить роль Закона, они отрицали его действенность и пользу в жизни верующего грешника вообще.
      Такое принижение роли Закона не соответствует ни Писанию, ни духу Аугсбургского Вероисповедания. Этот факт составители Формулы Согласия стремились зафиксировать раз и навсегда. Для озабоченности имелись серьёзные основания. Всякий раз когда либо Закон, либо Евангелие в их собственных проявлениях подвергаются опасности, в конечном счёте страдает и то, и другое. Когда во имя Евангелия, либо во имя евангельской свободы, либо любви Божьей наносится удар по Закону, по его уместности в христианстве как в качестве обличителя, так и в качестве орудия наставления или нормы поведения, тогда неизменно следует искажение сущности самого Евангелия. При этом трагедия заключается в том, что Евангелие перестаёт быть самим собой! Ф. Бенте верно заметил, что «из кокона антиномизма всегда родится антиевангелизм» (Concordia Triglotta, Ист. Введ., стр. 161).
      Сколько иронии заключено в самом факте споров среди лютеран относительно того, учил ли Лютер о третьем использовании Закона. Но, вместе с тем, это и не удивительно, если помнить, сколь искусно сатана разрушал чистое евангельское учение на протяжении всей истории христианства. Поднимается этот вопрос и сеются сомнения в умах людей с целью, очевидно, придать артикулу VI Формулы Согласия свежее, более евангельское звучание. И опасность этого сокрыта не только в словах. Ведь само Евангелие легко может превратиться в ещё один «закон».
      Формула Согласия делит использование Закона на три элемента, дабы избежать возможных недопониманий. Поскольку христианин до самой смерти является носителем греховной природы, он нуждается в ограничительном воздействии Закона, в воздействии Закона как зеркала (или молота), а также в его руководетве (исключающем появление выдуманной, человеческой программы «освящения»).
      На протяжении всей своей жизни в целом ряде работ Лютер чётко выделил каждую из этих функций. Однако не стоит спорить о том, употреблял ли он термин «третье использование Закона». Как он сам часто объяснял, в дискуссии самое главное - не цепляться к словам, а фокусировать внимание на той реальности, которая сокрыта за этими словами. В Лекциях по Посланию к Галатам существует целый ряд мест, в которых он проводит чёткое разграничение между оправданием и освящением, объясняя, что вера неизбежно приносит плод добродетели, что веры не бывает без добрых дел. С этим он связывает действие Закона в жизни верующего как руководителя или наставника в христианском поведении. По выражению Лютера, Закон является отличительным признаком «святого», или верующего христианина, показателем того, что он не только верует во Христа, облекшись в Его праведность, но также «исполняет долг своего призвания, соответственно уставам Слова Божьего» (ex praescripto Verbi), то есть в соответствии с предписанием Слова.
      Утверждающие, будто Лютер или лютеранские Вероисповедания исключают из своего учения третье использование Закона не имеют на то никаких оснований. Верующим чрезвычайно важно понимать ценность Закона как инструмента Божьего наставления, способствующего нашему духовному возрастанию. Но, вместе с тем, им также необходимо помнить, что ни побуждение, ни способность к соблюдению заповеди не заключены в самом Законе, а только в драгоценном Евангелии Божьем, в вере.

Українська Лютеранська Церква.

Copyright Rev. Pavlo Bohmat
При використанні матеріалів цього сайту робіть ланки на нього.