Сайт душпастиря Павла

E-m@il

КНИГА СОГЛАСИЯ.
Апология Аугсбургского Вероисповедания.

Зміст ФЗ!

АПОЛОГИЯ ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ

Артикул XXVII (XIII): О монашеских обетах

В городке Эйзенах, в Тюрингии, насколько нам известно, жил один монах, Иоганн Гилтен, которого тридцать лет тому назад его собратья по ордену бросили в темницу за то, что он возражал против некоторых наиболее общеизвестных злоупотреблений. Мы видели его труды, из которых можно легко понять, какова была суть его учения [что он был христианином и проповедовал согласно Писаниям]. И знавшие его свидетельствуют, что он был кротким, пожилым человеком, действительно серьезным, но не угрюмым.
Он предсказал многое из того, что уже произошло, и из того, что, похоже, сейчас происходит и чего мы не хотим перечислять, дабы кое-кто не подумал, будто это перечисляется из ненависти или из пристрастия к кому-то. Но в конце концов, заболев то ли из-за своего преклонного возраста, то ли из-за скверных условий его содержания в тюрьме, он послал за стражем, чтобы рассказать ему о своей болезни. И когда страж, разжигаемый фарисейской ненавистью, стал сурово упрекать этого человека за его казавшееся вредным учение, то, не упоминая о своей болезни, он сказал со вздохом, что переносил все эти скорби терпеливо ради Христа, потому что он действительно не писал и не учил ни о чем таком, что могло бы нанести вред монахам, но лишь протестовал против некоторых хорошо известных злоупотреблений.
Он сказал: “Другой придет в 1516 году по Р.Х., (чтобы) уничтожить тебя, и ты не сможешь противостоять ему”. То же предсказание о снижении авторитета монашества и той же дате впоследствии нашел его друг в оставленных им комментариях к Книге Даниила.
Но, хотя жизнь покажет, чего стоит это заявление, все же существуют другие признаки предстоящего падения авторитета и власти монашества — признаки не менее определенные, чем пророчества. Ибо общеизвестно, какое лицемерие, честолюбие и скупость процветает в монастырях, сколько невежества и жестокости имеет место среди малообразованных людей, какое тщеславие сквозит в их проповедях и в постоянно изобретаемых ими новых способах вытягивания денег из людей. [Чем более глупыми ослами являются монахи, тем более они упрямы, неистовы и озлоблены, тем более ядовитыми аспидами они оказываются в представлении истины и Слова Божия]. Существуют также другие ошибки и прегрешения, которых мы не желаем упоминать.
Когда-то они были [не тюрьмами или вечными темницами, но] школами для наставления христиан, однако теперь они выродились, как бы перейдя от золотого к железному веку, или как Платоновский куб теряет гармонию, что, по словам Платона, несет разрушение. [Теперь это драгоценное золото обратилось в шлак, а вино — в воду]. Все, даже самые здоровые [в духовном отношении] монастыри не содержат ничего, кроме толпы бездельников, паразитирующей на пожертвования церкви.
Христос же учит, что если соль теряет свой вкус, то ее следует выбросить на попрание (см. Мат.5:13). Поэтому монахи своими нравами определяют собственную судьбу [поют реквием по собственной кончине, которая скоро их постигнет].
И теперь к этому добавляется еще одно свидетельство, потому что они во многих местах являются подстрекателями смерти благочестивых людей. [Кровь Авеля вопиет против них и] Бог вскоре отомстит этим убийцам.
Мы не обвиняем всех монахов, ибо полагаем, что повсюду в монастырях встречаются отдельные благочестивые люди, судящие умеренно и здраво о человеческих и ложных служениях, как некоторые авторы называют их, и не одобряющие той жестокости, которую проявляют среди них лицемеры.
Но мы рассматриваем сейчас учение, защищаемое составителями “Опровержения”, а не вообще вопрос о том, должны ли соблюдаться обеты. Ибо мы полагаем, что законные обеты должны соблюдаться. Но заслуживают ли эти служения прощение грехов и оправдание, являются ли они искуплением за грехи, приравниваются ли они ко Крещению, являются ли они соблюдением [церковных] предписаний и Соборов, соответствуют ли они евангелическому совершенству, имеют ли они избыточные добродетели, могут ли эти [“сверхдолжные”] добродетели, будучи применимы к другим, спасти их, законны ли обеты, принесенные на основании этих суждений, законны ли обеты, принесенные под религиозным предлогом [видом], но лишь ради получения [дармового] пропитания и ведения праздной жизни, действительными ли являются обеты, данные против воли [под давлением] или же людьми, по возрасту своему неспособными судить о той жизни [на которую они себя обрекают этим обетом], людьми, которых родители или друзья заточают в монастыри, чтобы они содержались за счет общества, но без потерь наследственного имения, законны ли обеты, имеющие открытую тенденцию к порочному исходу, когда они не соблюдаются либо по причине немощи, либо потому, что люди, состоящие в этих братствах, против воли вынуждаются одобрять и способствовать злоупотреблению мессами, безбожному поклонению святым и Соборам, свирепствующим против благочестивых людей — с этими вопросами мы имеем дело.
И, хотя мы сказали очень много в нашем Вероисповедании относительно таких обетов, которые осуждаются даже папскими канонами, тем не менее, наши оппоненты настаивают на том, чтобы все наши предложения и утверждения были отвергнуты. (Ибо таковы их слова.)
Стоит послушать, как они извращают наши доводы, и что они приводят в защиту своей позиции. Поэтому мы кратко рассмотрим некоторые из наших аргументов и мимоходом опровергнем софистские измышления наших оппонентов в отношении их. Однако, поскольку все это дело было всесторонне и основательно рассмотрено Лютером в книге, которую он озаглавил “De Votis Monasticis”, мы лишь хотим повторить изложенные в ней положения.
Во-первых, явно незаконным является обет, который человек дает с намерением заслужить себе прощение грехов перед Богом или искупить свои грехи перед Ним. Ибо подобное представление является очевидным оскорблением Евангелия, которое учит, что прощение грехов даровано нам ради Христа, о чем было достаточно подробно сказано выше. Поэтому мы правильно процитировали заявление Павла из Послания к Галатам (5:4): “Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати...” Те, кто ищут прощения грехов не верой во Христа, но монашескими делами, умаляют славу Христову и вновь распинают Христа. Но послушайте, как составители “Опровержения” выкручиваются здесь!
Они утверждают, будто эти слова Павла относятся только к Закону Моисееву, и добавляют, что монахи соблюдают все ради Христа, пытаясь жить как можно ближе к Евангелию, чтобы заслужить вечную жизнь. И они добавляют к этим словам ужасное заключение: По этой причине все, что вредит монашеству, является порочным.
О Христос, доколе же Ты будешь сносить эти укоры, которые наши враги обращают в адрес Твоего Евангелия? Мы сказали в своем Вероисповедании, что прощение грехов принимается даром, ради Христа, верой. Если это не сам голос Евангелия, если это не суждение вечного Отца Небесного, Которого Ты, Сущий в недре Отчем, явил этому миру, то мы действительно заслуживаем порицания. Но Твоя смерть свидетельствует, Твое воскресение свидетельствует, Святой Дух свидетельствует, вся Твоя Церковь свидетельствует — Евангелие воистину гласит, что мы обретаем прощение грехов не за счет своих добродетелей, но благодаря Тебе, верою.
Утверждая, что Законом Моисеевым люди не заслуживают себе прощения грехов, Павел имеет в виду, что этого тем более нельзя обрести человеческими традициями. И об этом он явственно свидетельствует в Кол.(2:16). Если Закон Моисеев, открытый свыше, не позволяет заслужить прощения грехов, то насколько же меньше это достижимо путем соблюдения глупых обрядов [монашества, молитв по четкам и т.д.] или ухода от мирской жизни!
Наши оппоненты притворно утверждают, будто Павел упраздняет Закон Моисеев, и будто Христос не дарует прощение грехов, но дает его за исполнение дел других законов, если таковые придуманы.
Этим безбожным и фанатическим вымыслом они хоронят добродетель Христову. Затем они притворно утверждают, будто из всех, кто соблюдает сей “Закон Христов”, монахи делают это лучше остальных, и это удается им, дескать, благодаря их бедности, покорности и целомудрия, хотя на самом деле все это — срам и позор. Более всего они хвалятся своей бедностью. Они хвалятся своей покорностью, хотя ни одно человеческое сословие не имеет больших свобод и льгот [не распущено больше], чем монахи [властно провозглашающие, что вольны не подчиняться епископам и князьям]. О целибате мы не хотим и говорить. Жерсон отмечает, насколько несостоятельно это явление среди тех, кто хочет воздерживаться, а многие ли из них (действительно) хотят воздерживаться [не говоря уже о помыслах сердца]?
Конечно, ведя эту притворную жизнь, монахи живут в большем согласии с Евангелием! Христос пришел на смену Моисею отнюдь не для того, чтобы прощать грехи за счет наших дел, но для того, чтобы учредить Свои добродетели и за нас умилостивить гнев Божий, дабы мы могли обрести прощение даром. Итак, все, кто в стороне от умилостивления Христова противопоставляют собственные заслуги гневу Божию и пытаются получить прощение грехов за счет собственных добродетелей, какие бы дела они ни представляли — дела Закона Моисеева, или Декалога [Десяти Заповедей], правила Бенедикта, правила Августина или какие-то иные правила — отменяют обетование Христово, остались без Христа и отпали от благодати. Таков приговор Павла.
Но вот, милосерднейший император Карл, и вы, князья, и вы благородные сословия, вот сколь велико бесстыдство наших оппонентов! Хотя мы процитировали слова Павла по этому поводу, они [оппоненты] написали: “Порочно все, что вредит монашеству”.
Но что может быть более определенным, чем то, что люди получают прощение грехов верою, ради Христа? И сии негодяи смеют называть это порочным суждением! Мы ничуть не сомневаемся, что если бы вы были осведомлены об этих словах, то позаботились бы [позаботитесь] о том, чтобы данное богохульство было удалено из “Опровержения”.
Однако, поскольку выше уже было показано, что представление о получении прощения грехов за счет наших дел порочно, мы будем здесь выражать свои суждения в более сжатой форме. Ибо благоразумный читатель на основании вышесказанного без труда сможет рассудить, что мы не заслуживаем прощения грехов монашескими делами. Поэтому совершенно недопустимо также богохульство, содержащееся в трудах Фомы — что монашество равноценно Крещению. Безумие делать человеческие традиции, не подтвержденные ни заповедью Божьей, ни Его обетованием, равными установлению Христову, основанному как на заповеди, так и на обетовании Божьем и содержащему как завет благодати, так и жизнь вечную.
Во-вторых. Покорность, нищета и целибат, при условии, что последний чист [законен и соблюдается], являются адиафорой [в которой мы не должны искать ни греха ни праведности]. И по этой причине святые могут использовать все это, не проявляя никакого безбожия, как это делали Бернар, Франциск и другие святые люди. И они использовали это ради телесной пользы, чтобы иметь больше свободного времени для учения и совершения других благих служений, а не потому, что дела сами по себе оправдывают или позволяют заслужить вечную жизнь. Наконец, они относятся к тому, о чем Павел сказал в 1Тим.(4:8): “Ибо телесное упражнение мало полезно”, —
и вполне вероятно, что в некоторых местах [монастырях] в настоящее время также встречаются благочестивые люди, вовлеченные в служение Слова, люди, использующие эти обряды, не имея порочных представлений о них [без лицемерия и с пониманием того, что они не почитают свое монашество за святость].
Но утверждение, будто эти обряды являются служениями, благодаря которым исполняющие их люди засчитываются праведными перед Богом, и которыми они заслуживают себе вечную жизнь, противоречит Благовестию о праведности верой, утверждающему, что праведность и вечная жизнь дарованы нам ради Христа. Это противоречит также словам Христа, записанным в Мат.(15:9): “Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим”. Это противоречит и сказанному в Рим.(14:23): “А все, что не по вере, грех”. Но как они могут утверждать, будто все эти дела являются служениями, которые Бог одобряет и считает праведными, когда об этом нет свидетельств в Слове Божьем?
Но взгляните на бесстыдство наших оппонентов! Они не только учат, что эти обряды являются оправдывающими служениями, но добавляют, что эти служения более совершенны, то есть что они в большей мере заслуживают прощение грехов и оправдание, чем любой другой образ жизни [что они являются состояниями совершенства, то есть более святыми и высшими состояниями, чем все остальные жизненные состояния, такие, как брак или власть]. И здесь возникает множество ложных и пагубных представлений. Они воображают, будто [являются святейшими людьми, которые] соблюдают [не только] предписания и [но также] советы [то есть высшие советы, которые Писание дает относительно возвышенных даров не как заповедь, но как рекомендацию]. Затем эти великодушные люди, полагая, будто имеют избыток добродетелей, продают их другим.
Все это — сплошная фарисейская тщета. Ибо это верх безбожия — утверждать, будто они исполняют Десять Заповедей так, что даже заслуживают излишек, в то время, как обвинения, подобные этому, адресованы всем святым: “Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими” (Втор.6:5). Или: “Не пожелай” (Рим.7:7). {Ибо, поскольку Первая Заповедь Божья (“Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими”) выше, чем то, что человек может постичь своим разумом на земле, она является высшей теологией, из которой, как из источника, все пророки и все Апостолы черпают свои самые лучшие и высшие учения. Да, это такая возвышенная заповедь, с которой должно соизмеряться и оцениваться всякое божественное служение, всякое почтение к Богу, всякое приношение и благодарение на небе и на земле — так, что любое божественное служение, не соответствующее этой заповеди, даже если оно внешне кажется возвышенным, драгоценным и святым, есть ничто, скорлупа без ядра, мерзость и отвращение перед Богом. И эту возвышенную заповедь ни один святой никогда не исполнил в совершенстве — так, что даже Ной и Авраам, Давид, Петр и Павел сами признавали себя несовершенными и грешниками. Поэтому убогий монах из ордена Босоногих или другой подобный безбожник и лицемер проявляет неслыханное, фарисейское и воистину дьявольское тщеславие, утверждая, проповедуя и уча, что он соблюдает и исполняет высшую святую заповедь в совершенстве, и, согласуясь с требованиями и волей Божьей, совершил так много добрых дел, что он имеет даже избыточную добродетель [сверхдолжные заслуги]. О уважаемые лицемеры, если бы святые Десять Заповедей и возвышенная Первая Заповедь Божья исполнялись так просто! Мир в эти последние времена наполнен бессовестными лицемерами}. Пророк говорит в Пс.(115:11): “Всякий человек ложь” — то есть никто не рассуждает о Боге правильно, не боится Бога в достаточной мере и не верует в Него достаточно. Поэтому монахи безосновательно хвастаются, будто через соблюдение монашеской жизни исполняются заповеди Божьи и совершается больше, чем заповедано [что их добрые дела и несколько “центнеров избыточной святости” сохраняются у них в запасе].
Опять же ложью является утверждение, будто монашеские обряды являются делами, рекомендуемыми Евангелием. Ибо Евангелие не предписывает никаких различий в одежде и еде, равно как и отказа от собственности. Это человеческие традиции, о которых сказано (1Кор.8:8): “Пища не приближает нас к Богу” Следовательно, эти традиции не являются оправдывающими служениями и не приносят совершенства, и, представленные в таком виде, они являются лишь учениями бесовскими.
Сохранение девственности рекомендуется, но лишь тем, кто имеет этот дар. Величайшим заблуждением, однако, является утверждение, будто евангельское совершенство заключается в человеческих обрядах [традициях]. Ибо в таком случае даже монахи-магометане могли бы хвалиться тем, что имеют евангельское совершенство. И также оно не заключается в соблюдении чего-то другого — того, что называется адиафорой. Но, так как Царство Божье — это “праведность и мир и радость во Святом Духе” (Рим.14:17), совершенство возрастает в страхе Божьем, и в уверенности о милости, обетованной во Христе, а также в преданности своему призванию. И Павел во 2Кор.(3:18) также описывает совершенство следующим образом: “Мы же... преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа ”. Он не говорит: “Мы постоянно принимаем другой [монашеский] капюшон, или другие сандалии, или другие [монашеские] пояса”. Это весьма прискорбно, что в церкви постоянно преподносятся и слушаются [людьми] такие фарисейские, магометанские представления, как, например, идея о том, что совершенство Евангелия, Царства Христова, которое есть жизнь вечная, напрямую зависит от соблюдения церковного облачения и подобных, ничего не значащих пустяков.
Итак, послушайте наших “ареопагитов” [этих превосходных учителей], послушайте только, какое недостойное утверждение они включили в свое “Опровержение”. Вот что они говорят: “В Священных Писаниях явственно провозглашается, что монашеская жизнь позволяет заслужить вечную жизнь, если она соблюдается должным образом, что, по милости Божьей, может делать любой монах. И в самом деле, Христос обещал это в изобилии тем, ‘кто оставит домы или братьев...’ и т.д., Мат.(19:29)”.
Таковы высказывания наших оппонентов, в которых они, прежде всего, самым бессовестным образом заявляют, что в Святых Писаниях утверждается, будто монашеская жизнь позволяет заслужить вечную жизнь. Ибо где Святое Писание говорит о монашеской жизни? Таким вот образом наши оппоненты защищают свою позицию, и вот так эти безответственные люди цитируют Писания. Хотя ни для кого не секрет, что монашеская жизнь была придумана недавно, все же они ссылаются на Писания и утверждают также, будто это их решение точно и определенно опирается на Писания.
Кроме того, они бесчестят Христа, утверждая, что благодаря монашеской жизни люди заслуживают себе вечную жизнь. Даже Своему Закону Бог не дает такой чести, как обретение вечной жизни, о чем Он явственно говорит в Иезек.(20:25): “И попустил им учреждения недобрые и постановления, от которых они не могли быть живы”.
Во-первых, можно определенно сказать, что монашеская жизнь не позволяет заслужить прощение грехов, но мы получаем его даром, посредством веры, как уже было сказано выше.
Во-вторых, ради Христа, по милости Его, вечная жизнь даруется тем, кто верою принимает отпущение грехов и не противопоставляет собственные заслуги [добродетели] суду Божию, как и Бернар весьма убедительно говорит: “Прежде всего необходимо верить, что вы не можете обрести прощение грехов иначе, как по снисхождению Божию. Во-вторых, что вы не можете совершать вообще никаких добрых дел, пока Он не даст вам также и это. Наконец, что вы не можете заслужить себе вечной жизни никакими делами, пока и это также не будет вам дано даром”. Остальное, то, что из этого следует, мы уже указали выше. Более того, в конце Бернар добавляет: “Пусть никто не заблуждается, ибо если он хорошо поразмыслит, то несомненно обнаружит, что с десятью тысячами он не может противостать Тому [а именно — Богу], Кто идет на него с двадцатью тысячами”.
И, поскольку мы не можем заслужить прощения грехов или вечной жизни делами божественного Закона, но нам необходимо искать милости, обетованной во Христе, то тем более эта честь [обретения прощения грехов и вечной жизни] не может приписываться монашеским обрядам, поскольку они являются лишь человеческими традициями.
Следовательно, те, кто учат, будто монашеская жизнь позволяет заслужить прощение грехов или вечную жизнь, и переносят свое упование с Христа на эти безумные обряды, полностью подавляют Благовестие о прощении грехов даром и отвергают обетованную во Христе милость, которую следовало бы принять. Вместо Христа они поклоняются своим собственным [монашеским] колпакам и собственным непристойностям. Но, поскольку даже они нуждаются в милости, они действуют порочно, выдумывая “избыточные” дела [сверхдолжные заслуги] и продавая их (эти избыточные претензии к Небесам) другим людям.
Мы говорим об этом очень кратко, поскольку из того, что мы сказали выше относительно оправдания, покаяния и человеческих традиций, вполне очевидно, что монашеские обеты не являются “платой” за отпущение грехов и вечную жизнь. И, поскольку Христос называет обряды тщетными служениями, они никоим образом не способствуют евангельскому совершенству.
Однако наши оппоненты стремятся ловко представить дело так, словно они изменяют [смягчают] общее мнение о совершенствовании. Они говорят, что монашеская жизнь не является совершенством [совершенствованием], но что это состояние для обретения [в котором требуется обретение] совершенства. Очень красиво сформулировано! Мы помним, что это исправление сделано у Жерсона. Ибо очевидно, что осмотрительные люди, смущенные столь чрезмерными восхвалениями монашеской жизни, не решаясь полностью лишить ее славы совершенства, внесли поправку, что это — состояние, в котором требуется обретение совершенства.
Если мы следуем этому [принимаем такое определение], то получается, что монашество представляет собой не большее состояние совершенства, чем жизнь фермера или ремесленника. Ибо последние также являются состояниями, в которых требуется обретение совершенства. Ведь всем людям, какое бы жизненное положение они ни занимали, следует стремиться к совершенству, то есть возрастать в страхе Божьем, в вере, в любви к ближнему своему и в прочих подобных духовных добродетелях.
Жития отшельников содержат пример Антония и других [святых], показывающий, что все образы жизни равны. Написано, что когда Антоний попросил Бога показать ему, какого совершенства он добился в своей жизни, ему во сне был показан некий сапожник из Александрии, которому он был подобен [с которым он сравнивался по степени совершенства]. На следующий день Антоний отправился в этот город и пришел к тому сапожнику, чтобы посмотреть на ритуалы, которые он исполняет и на его дары, и в разговоре с ним узнал, что этот человек рано утром молится в нескольких словах обо всей стране, а затем отправляется на работу. И здесь Антоний понял, что оправдание не может достигаться его образом жизни [он понял, что Бог хотел показать в видении, ведь мы оправдываемся перед Богом не тем или иным образом жизни, но одною лишь верою во Христа].
Хотя наши оппоненты сейчас сдерживают свои хвалы совершенствованию, все же на самом деле они думают иначе. Ибо они продают добродетели и переносят их на других под тем предлогом, что ими соблюдаются предписания и наставления. Поэтому на самом деле они считают, что имеют излишние добродетели. Но что же это еще, если не дерзкая претензия на собственное совершенство? Опять же, в “Опровержении” сказано, что монахи стремятся жить в большем соответствии с Евангелием. Таким образом, оно [“Опровержение”] приписывает совершенство человеческим традициям, когда люди живут в большем соответствии с Евангелием, не имея собственности, не вступая в брачную жизнь и подчиняясь предписаниям в ношении одежды, еде и подобных, ничего не значащих вещах.
Опять же, в “Опровержении” говорится, что монахи заслуживают вечную жизнь более изобильно, и в подтверждение цитируется Писание (Мат.19:29): “И всякий, кто оставит домы...” То есть здесь оно также требует совершенства для надуманных религиозных обрядов. Но этот фрагмент Писания никаким образом не одобряет монашеской жизни. Ибо Христос вовсе не имеет в виду, что оставление родителей, жены и братьев — это доброе дело, совершение которого необходимо, поскольку оно позволяет заслужить прощение грехов и вечную жизнь. Более того, такое поведение (оставление) осуждается. Ибо если кто-то покидает родителей или жену для того, чтобы этим своим деянием заслужить прощение грехов или вечную жизнь, то это бесчестит Христа.
Более того, оставлять [мирское] можно двумя путями. Первый осуществляется без призвания, без заповеди Божьей. Этого Христос не одобряет (см. Мат.15:9). Ибо дела, избранные нами — это бесполезные служения. Но то, что Христос не одобряет подобного ухода, становится более ясно из сказанного Им об оставлении жены и детей. Мы знаем, что заповедь Божья запрещает оставлять жену и детей. И то оставление [мирского], которое происходит по заповеди Божьей, явление совершенно иного порядка, а именно — это происходит, когда власть или тирания заставляет нас оставить Евангелие, отречься от него. Здесь мы имеем заповедь, что нам следует скорее пострадать, лишиться не только благосостояния, жены и детей, но даже самой жизни [чем отречься от Евангелия]. Именно такое оставление [мирского] Христос одобряет, и потому Он добавляет: “Ради Меня и Евангелия” (Марк.10:29), дабы показать, что Он говорит не о тех, кто творит несправедливость по отношению к жене и детям, но о тех, кто переносит скорби и лишения за исповедание Евангелия.
Ради Евангелия мы должны даже оставить свое тело. Здесь было бы смешно утверждать, будто человек, убивающий себя и, не имея на то заповеди Божьей, покидающий свое тело, совершает этим служение Богу. Как смехотворно и утверждение, будто оставление человеком своего имения, друзей, жены, детей — это служение Богу.
Итак, очевидно, что они злонамеренно искажают слова Христовы о монашеской жизни. В противном случае, возможно, здесь уместно утверждение, что они получают “ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более...” Ибо очень многие становятся монахами не ради Евангелия, но ради роскошной и праздной жизни, получая обильные богатства вместо скромного наследства.
Но как вся монашеская жизнь наполнена притворством, так [и здесь] они под ложным предлогом {искаженно и неуместно} цитируют свидетельства из Писаний, а в результате — они грешат вдвойне, то есть они вводят в заблуждение людей, и делают это, прикрываясь Божьим именем.
Цитируется также еще один фрагмент о совершенстве (Мат.19:21): “Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною”. Это стремились исполнить многие люди, ошибочно полагавшие, будто отказ от имения и ограничение собственности является совершенством.
Пусть философы превозносят Аристиппа, выбросившего в море очень много золота. [Циники, вроде Диогена, не имеющие дома, но валяющиеся в какой-нибудь трубе, могут восхвалять такую языческую святость]. Подобные примеры не имеют никакого отношения к христианскому совершенству. [Христианская святость — явление гораздо более возвышенное, чем это лицемерие]. Распределение, управление и обладание собственностью — это мирские установления, одобренные Словом Божьим в заповеди (Исх.20:15): “Не кради”. Оставление собственности не заповедано в Писаниях. Ибо евангелическая бедность состоит не в оставлении собственности, но в том, чтобы не быть скупым, не уповать на богатство — как, например, Давид был бедным человеком в самом богатом царстве.
Итак, поскольку оставление собственности — всего лишь человеческий обряд, оно является бесполезным служением. Чрезмерны также восхваления, гласящие, что отречение от обладания всем ради Бога добродетельно и свято, и что это — путь к совершенству. И это очень опасно — столь чрезмерно восхвалять дело, противоречащее мирскому [политическому] порядку. [Когда неопытные люди слышат подобные похвалы, они приходят к выводу, что иметь собственность — не по-христиански. Отсюда проистекают многие заблуждения и бунтарские призывы. Такими чрезмерными восхвалениями был введен в заблуждение Мюнцер, и многие анабаптисты были направлены ими на погибель].
Но [они утверждают, что] Христос говорит здесь о совершенстве. Однако те, кто цитируют библейский текст в искаженном виде, совершают насилие по отношению к нему [жестоко обращаются с ним]. Совершенство заключается в том, что Христос добавляет: “...Следуй за Мною”.
Здесь показан пример послушания в призвании человека. И как призвания неодинаковы [один призван к правлению, другой — к тому, чтобы быть отцом семейства, третий же — чтобы быть проповедником], так и этот призыв относится не ко всем, но к тому человеку, с которым говорит в тот момент Христос — точно так же, как призвание Давида на царство или призвание Авраама к принесению в жертву своего сына отнюдь не являются для нас примерами к подражанию. Призвание — это дело личное, точно так же, как суть дела [то, к чему призывается человек] изменяется в зависимости от времени и человека, но общим является пример послушания.
Тот юноша обрел бы совершенство, если бы он уверовал и покорился призыву. Следовательно, совершенство для нас заключается в том, чтобы каждый, в истинной вере, покорялся собственному призванию. [А не в том, что я принимаю на свой счет и исполняю чуждое мне призвание, на которое нет ни заповеди Божьей, ни Его поручения {мне}].
В-третьих. В монашеских обетах содержится обещание целомудрия. Однако, мы говорили выше относительно брачной жизни священников — что закон природы [или Божий] в людях не может быть устранен обетами или постановлениями. И, так как не все люди получают дар воздержания, многие, по слабости своей, не имеют успеха в этом. Кроме того, никакие обеты или постановления не отменяют заповеди Святого Духа (1Кор.7:2): “Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа ”. Итак, подобные обеты являются незаконными для тех, кто не имеют дара воздержания, но оскверняются из-за своей слабости.
Об этом достаточно было сказано выше, и действительно странно, что наши оппоненты, вопреки заповеди Божьей, все еще защищают свои обряды, хотя опасность их очевидна, и позорные случаи [связанные с нарушением целибата и т.п.] происходят у всех на глазах. Не трогает их и голос Христа, Который порицает фарисеев в Евангелии от Матфея (23:13 и далее) за то, что они создали традиции, противоречащие заповеди Божьей.
В-четвертых. Живущие в монастырях освобождаются от своих обетов такими безбожными церемониями, как проводимые ради наживы мессы за умерших, а также поклонение святым, которое порочно по двум причинам: во-первых, потому что святые возводятся на место Христа, а во-вторых, порочным является то, как они поклоняются — например, доминиканцы изобрели молитвы по четкам блаженной Девы Марии, что является лишь бормотанием, столь же глупым, сколь и порочным, а также питающим в людях пустую самонадеянность. И эти безбожные явления используются только ради наживы.
Подобным же образом, они не слушают Евангелия и не учат Благовестию об отпущении грехов даром, ради Христа, о праведности верою, об истинном покаянии, о делах, заповеданных Богом. Но они заняты либо философскими дискуссиями, либо созданием обрядов, затеняющих Христа.
Мы не говорим здесь обо всем обрядовом служении, о церковных текстах, читаемых во время службы, о пении и тому подобных вещах, которые были бы вполне терпимы, если бы они [ограничивались количественно и] рассматривались как своего рода упражнения, вроде уроков в школах [и проповедей], предназначенных для научения слушателей, и, по мере того как они слушают, для побуждения некоторых из них к страху [Божьему] или вере. Однако сейчас они притворяются, будто эти церемонии являются служением Богу, служением, позволяющим заслужить прощение грехов как для них, так и для других. И по этой причине они увеличивают число таких обрядов и церемоний. Но если бы они совершали их для того, чтобы учить и увещевать слушателей, то краткие и целенаправленные поучения были бы более полезны, чем эти бесконечные бормотания.
Таким образом, вся монашеская жизнь полна лицемерия и ложных представлений [противоречащих Первой и Второй Заповеди и направленных против Христа]. Ко всему этому добавляется еще и та опасность, что всех, кто состоит в этих [монашеских] братствах, заставляют присоединяться к преследующим истину. Таким образом, существует множество важных и убедительных причин, освобождающих благочестивых людей от обязательств о ведении такой жизни.
Наконец, сами каноны освобождают многих, кто без рассуждения [до того, как они достигли надлежащего возраста] дали обеты, соблазнившись уловками и хитростями монахов, или же под давлением друзей. Такие обеты даже в канонах не считаются действительными клятвами. Из всего этого очевидно, что существует очень много причин, по которым приносившиеся до сих пор монашеские обеты не являются клятвами. И поэтому данный образ жизни, полный лицемерия и ложных представлений, может быть благополучно упразднен.
Здесь они [оппоненты] представляют возражение, происходящее из закона о назореях (см. Числ.6:2 и далее). Однако назореи принимали на себя обеты, не имея тех суждений, которые мы порицали в обетах монахов. Обряд назореев существовал для проявления или заявления веры перед людьми [телесных упражнений с постами и определенными ограничениями в еде], а не для заслуживания прощения грехов и оправдания перед Богом. [Ибо они искали этого повсюду, а именно — в обетовании о благословенном Семени]. Опять же, как обрезание или заклание жертв не могло бы быть сейчас служением Богу, так и обряд назореев не должен представляться в наше время как служение, но он должен рассматриваться просто как адиафора. Нельзя сравнивать монашество, придуманное [людьми, безо всякого подтверждения в Слове Божьем] как служение, предназначенное для того, чтобы заслуживать прощение грехов и оправдание, с обрядом назореев, который основывался на Слове Божьем и не ставил своей целью заслужить прощение грехов, а являлся внешним проявлением, точно так же, как и остальные обряды Закона. То же самое можно сказать и о других церемониях, предписанных в Законе.
Приводятся в пример также рехавиты, которые не имели никакой собственности и не пили вина, как Иеремия пишет в Иерем.(35:6 и далее). Да, уж конечно, пример Рехавитов весьма уместен в разговоре о наших монахах, чьи монастыри превосходят дворцы царей, и которые живут в роскоши, превосходящей царскую! К тому же Рехавиты, будучи бедными во всем, все же вели брачную жизнь. Наши же монахи, хотя и ведут роскошную и сладострастную жизнь, исповедуют целибат.
К тому же примеры должны истолковываться согласно правилу, то есть согласно определенному и ясному фрагменту из Писания, а не вопреки правилу, то есть вопреки Писаниям.
Однако нет сомнений, что наши обряды не позволяют заслужить прощения грехов или оправдания. Таким образом, когда восхваляются Рехавиты, необходимо упоминать, что они соблюдали данный обряд отнюдь не потому, что они веровали, будто этим заслуживают себе отпущение грехов, или будто эти дела были сами по себе оправдывающим служением, или служением, за счет которого они обретают себе вечную жизнь, вместо того чтобы [обретать ее] по милости Божьей, ради обетованного Семени. Но, так как они имели заповедь своих родителей, восхваляется их покорность, относительно которой мы имеем заповедь Божью: “Почитай отца твоего и мать твою”.
К тому же надо отметить, что этот обряд имел конкретное предназначение — так как они были чужаками, неизраильтянами, очевидно, что отец хотел отличить их по определенным признакам от их соотечественников — так, чтобы они могли не впасть вновь в безбожие своих соотечественников. Он хотел при помощи этих отличительных признаков наставлять их [в страхе Божьем] в учении о вере и бессмертии. Такая цель является вполне законной. Однако у монашества, как они учат, цели совершенно иные. Они притворно заявляют, что дела монашества заключаются в служении. По их притворному утверждению, они заслуживают прощение грехов и оправдание.
Поэтому пример Рехавитов не имеет ничего общего с современным монашеством. Мы не будем здесь даже и обсуждать другие пороки, свойственные современному монашеству.
Они цитируют также из 1Тим.(5:11 и далее) о вдовах, которые, служа в церкви, содержались за общественный счет. В Послании к Тимофею сказано: “Ибо они, впадая в роскошь в противность Христу, желают вступать в брак. Они подлежат осуждению, потому что отвергли прежнюю веру”.
Во-первых, даже если предположить, что Апостол говорит здесь о клятвах [чего он, однако, не делает], то все равно этот фрагмент не поддерживает монашеских обетов, даваемых о соблюдении безбожных служений, и с мнением, будто исполнение их позволяет заслужить прощение грехов и оправдание. Ибо Павел решительно осуждает все служения, все законы, все дела, если они соблюдаются для того, чтобы заслужить прощение грехов, или [если утверждается], что за счет них, а не по милости и за счет Христа мы получаем прощение грехов. По этой причине клятвы вдов, если таковые приносились, не должны уподобляться монашеским обетам.
Кроме того, если наши оппоненты не перестают злоупотреблять библейским фрагментом об обетах, то аналогичным образом должен рассматриваться и запрет: “Вдовица должна быть избираема не менее, как шестидесятилетняя...” (1Тим.5:9). Таким образом, обеты, приносимые до достижения этого возраста, не должны считаться действительными.
Но Церковь [в те времена] еще не знала подобных обетов. Поэтому Павел осуждает вдов не за то, что они вступают в брак, ибо он заповедует молодым выходить замуж, но потому, что когда они содержатся за общественный счет, то становятся распутными и, таким образом, теряют веру. Он называет это “прежней верой”, и ясно, что речь идет не о монашеских обетах, а о Христианстве [об их Крещении, их христианских обязанностях, их принадлежности к Христианству]. Он понимает веру именно в этом смысле, о чем мы читаем в стихе 8: “Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры...”
Ибо он рассматривает веру в совершенно ином ракурсе, нежели софисты. Он полагает, что люди, находящиеся в смертном грехе, не имеют веры. Соответственно, он говорит, что те, кто не заботятся о своих родственниках, отреклись от веры. И поэтому же он говорит, что от веры отреклись распутные женщины.
Здесь перечислены некоторые из наших доводов и мимоходом объяснены и опровергнуты возражения, выдвигаемые нашими оппонентами. Мы собрали все эти вопросы не только из-за [нападок наших] оппонентов, но, по преимуществу, ради благочестивых умов, чтобы они могли видеть причины, по которым им следует неодобрительно относиться к лицемерному и вымышленному [поддельному, фиктивному] монашескому служению, которое на самом деле целиком и полностью отвергается одним-единственным высказыванием Христа, записанным в Мат.(15:9): “Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим”. Таким образом, сами по себе обеты, различия в еде, церковные тексты, песнопения, монашеские [священнические] одежды, сандалии, пояса — все это, с точки зрения Бога, тщетные служения. И все благочестивые умы несомненно должны знать, что представление о том, будто эти обряды позволяют заслужить прощение грехов, будто за их счет мы принимаемся праведными, будто за их счет, а не по милости, ради Христа, мы обретаем вечную жизнь — является попросту фарисейским и достойно всяческого осуждения.
И святые люди, которые жили такой жизнью, несомненно, отбросив упование на эти обряды, познали, что они имеют прощение грехов даром, что ради Христа, по милости [Божьей], а не ради этих служений, они могут обрести вечную жизнь. [То есть благочестивые люди, которые, будучи спасены, продолжали вести монашескую жизнь, в конце концов пришли к разочарованию в такой жизни, стали презирать все свои дела, как груду навоза, осудили все свое лицемерное служение Богу и ухватились за обетование во Христе, повторяя вслед за Св. Бернаром слова: Perdite vixi, то есть: “Я жил грешной жизнью”]. Ведь Бог одобряет только служения, учрежденные Его Словом, и эти служения полезны только в том случае, если совершаются в вере.

Артикул XXVIII (XIV): О власти священников

Здесь наши оппоненты неистово восклицают о привилегиях и неприкосновенности [освобождении от обязанностей] священнического сословия, резюмируя: “Все, что утверждается в настоящем артикуле против привилегий церквей и священников, является тщетным и бессмысленным”.
Это просто клевета, потому что в данном артикуле мы обсуждали совершенно иные вещи. Кроме того, мы уже неоднократно свидетельствовали, что не видим ничего плохого в политических установлениях, а также в дарах и привилегиях, дарованных князьями.
Но, с другой стороны, что нашим оппонентам (действительно) нужно было бы слышать, так это сетования церквей и благочестивых умов! Наши противники смело защищают собственное достоинство и благосостояние. Тем временем, однако, они не замечают, в каком [бедственном состоянии] пребывают церкви. Они не заботятся о том, чтобы в церквях преподавалось правильное учение, и чтобы Таинства преподавались должным образом. Они допускают в священники всех людей без разбора. [Они рукополагают невежественных ослов. Поэтому христианское учение гибнет, ведь Церковь не получает образованных и знающих священников]. Далее, они налагают на людей [навязывают людям] невыносимые бремена, как будто получая удовольствие от уничтожения своих собратьев. Они уделяют соблюдению своих обрядов намного больше внимания, чем Евангелию.
Затем, в наиболее важной и трудной полемике, относительно которой люди настоятельно хотят получить наставление, чтобы иметь что-то определенное, чему они могли бы следовать, они не облегчают [не утешают] умы, испытывающие тяжкие страдания из-за своих сомнений, они лишь призывают к оружию. Кроме того, в очевидных вещах [вопреки очевидной истине] они представляют написанные кровью постановления, угрожающие суровыми наказаниями людям, если те не поступают явно вопреки заповеди Божьей.
Здесь, в свою очередь, вам следовало бы видеть слезы несчастных людей и слышать достойные сожаления сетования многих благочестивых людей, которые, несомненно, слышит Бог, а перед Ним вам придется однажды дать отчет за свое правление.
Но хотя в данном артикуле “Исповедания” мы затронули различные темы, оппоненты не дают никакого ответа [воистину действуют в папском стиле], кроме того, что епископы имеют власть управлять и принудительно исправлять для того, чтобы направлять своих подчиненных к вечному блаженству. И эта власть управлять требует власти судить, определять, различать и исправлять все, что может способствовать вышеупомянутой цели. Таковы слова, приведенные в “Опровержении”, в которых оппоненты учат нас [но не доказывают], что епископы [без Евангельской власти] имеют власть издавать законы, полезные для обретения вечной жизни. Спор идет об этом артикуле. [По этому поводу мы предлагаем следующее:]
Нам следует сохранять и поддерживать в Церкви учение о том, что мы получаем прощение грехов даром, ради Христа, верою. Нам надлежит также поддерживать и сохранять учение о том, что человеческие традиции являются бесполезными служениями, и что ни грех, ни праведность не должны связываться с едой, питьем, одеждой и тому подобными вещами, использование которых Христос хочет оставить на свободное усмотрение людей, поскольку Он говорит (Мат.15:11): “...Не то, что входит в уста, оскверняет человека...” И Павел говорит также в Рим.(14:17): “Ибо Царствие Божие не пища и питие...”
Поэтому епископы не имеют права формировать традиции вдобавок к Евангелию — так, чтобы с их помощью можно было (пытаться) заслуживать прощение грехов, так, чтобы они были служениями, которые Бог (будто бы) должен одобрить как праведные, и которые обременяют совесть так, словно уклоняться от них [опускать их] — грех. Обо всем этом учит один фрагмент из Книги Деяний (15:9 и далее), где Апостолы говорят [Петр говорит], что сердца очищаются верою. И затем они запрещают наложение бремени [ига] и показывают, сколь велика эта опасность и усугубление греха тех, кто обременяет Церковь. “Что же вы ныне искушаете Бога?” — спрашивают они. Наши оппоненты, защищающие посредством насилия традиции и безбожные представления, ни в коей мере не устрашаются этим громогласным заявлением.
Ибо выше они также осудили артикул XV, в котором мы утверждаем, что традиции не позволяют заслужить прощения грехов, и они заявляют здесь, будто традиции способствуют обретению вечной жизни. Разве ими заслуживается прощение грехов? Разве они являются служениями, которые Бог одобряет как праведные? Разве они животворят сердца?
Павел говорит в Послании к Колоссянам (2:20 и далее), что традиции бесполезны с точки зрения праведности и вечной жизни по той причине, что пища, еда, одежда и тому подобное — все это “истлевает от употребления”. Но вечная жизнь [которая внутренне зарождается в этой жизни верою] созидается в сердце вечными Ипостасями, то есть Словом Божьим и Святым Духом. Итак, пусть оппоненты объяснят, каким образом традиции способствуют вечной жизни.
Однако, поскольку Евангелие ясно свидетельствует, что традиции не должны навязываться Церкви для того, чтобы (ими пытаться) заслужить прощение грехов, для того, чтобы (им) выполнять роль служений, которые Бог одобрит как праведные, для того, чтобы обременять (ими) сердца [совесть людей], так, чтобы отказ от них считался грехом, наши оппоненты никогда не смогут доказать, что епископы имеют власть учреждать подобные служения.
Кроме того, мы провозгласили в нашем “Вероисповедании”, какую власть дает Евангелие епископам. Те, кто сейчас являются епископами, не исполняют обязанностей епископов согласно Евангелию, хотя они действительно могут быть епископами согласно каноническому образу правления, который мы не осуждаем. Но мы говорим о епископе согласно Евангелию.
И нам нравится древнее разделение власти на власть установления [предписания] и власть юрисдикции [правосудия], [то есть отправление Таинств и установление духовного правосудия]. Таким образом, епископ имеет власть установления, то есть служения [преподания] Слова и Таинств. Он имеет также и власть юрисдикции, то есть право отлучать от Церкви людей, виновных в явных преступлениях, и вновь отпускать им грехи, если они обратились и ищут прощения.
Но эта власть не должна быть тиранической, то есть беззаконной, равно как и царской [монархической], то есть превосходящей закон. Но они имеют определенную заповедь и Слово Божье, согласно которым им надлежит учить и отправлять правосудие. Поэтому, несмотря на то что им дан определенный круг полномочий, из этого вовсе не следует, что они способны учреждать новые служения. Ибо служения ни в коем случае не относятся к юрисдикции [отправлению полномочий]. И у них есть Слово, заповедь [о том,] до каких пределов простирается сфера их полномочий, а именно — [они могут проявлять свою власть только] если кто-то совершает что-либо противоречащее этому Слову, которое они приняли от Христа. [Ибо Евангелие не устанавливает правила независимо от Евангелия. Что вполне определенно и понятно].
Хотя в наше “Исповедание” мы также включили суждение о законности формирования традиций, то есть традиций, не являющихся обязательными формами служения, но (существующих) для того, чтобы в Церкви мог сохраняться порядок, ради мира и спокойствия. И эти традиции не должны быть узами для сердец [ловушками для совести людей] так, словно они существуют для установления новых служений. Об этом Павел учит в Гал.(5:1): “Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства ”.
Следовательно, использование этих установлений надлежит оставить на усмотрение людей, при том условии, что люди будут избегать злоупотреблений и не будут считать эти установления обязательными служениями. И сами Апостолы [ради соблюдения порядка и дисциплины] тоже заповедали много такого, что в дальнейшем, со временем, было изменено. И они отнюдь не заповедовали это, как нечто неизменное. Ибо они не противоречили своим собственным писаниям, в которых приложили немало усилий к тому, чтобы Церковь не была обременена мнением, будто человеческие обряды являются обязательными служениями.
Таков простой способ истолкования традиций, а именно — мы понимаем их, как необязательные служения, но, тем не менее, во избежание соблазнов, нам следует соблюдать их, когда это уместно.
Этого же придерживались многие образованные и великие люди Церкви. И мы не видим, как можно было бы возразить против этого. Ибо несомненно, что фрагмент из Евангелия от Луки (10:16): “Слушающий вас Меня слушает...” — говорит не о традициях, но направлен, главным образом, против традиций. Ибо это отнюдь не mandatum cum liberia (дар безграничной власти), как они называют его, но cautio de rato (предостережение о чем-то предписанном), а именно — об особой заповеди [это не произвольная и безграничная власть, но ограниченное указание, а именно — указание проповедовать не свое собственное слово, но Слово Божье и Евангелие], то есть Апостолам дано свидетельство [дар свидетельствования], дабы мы верили тому, что они говорят о Слове Другого, а не их словам самим по себе. Ибо Христос хочет, чтобы мы пребывали в твердой уверенности, что передаваемое нам людьми Слово действенно, и что не надо искать никакого другого слова с Небес.
Слова: “Слушающий вас Меня слушает”, не могут пониматься так, будто они относятся к традициям. Ибо Христос требует от них (от Апостолов) учить так, чтобы [через их уста] люди слышали Его Самого, поскольку Он говорит: “Меня слушает”. Следовательно, Он хочет, чтобы люди слышали [через уста проповедников] Его голос, Его собственное Слово, а не человеческие традиции. Итак, эти безумцы [наши оппоненты] извращают [библейское] высказывание, наиболее ясно подтверждающее нашу позицию и содержащее наиважнейшее утешение и учение, они превращают его в свои вздорные установления о различиях в еде, одеяниях и тому подобной чепухе.
Они цитируют также фрагмент из Послания к Евреям (13:17): “Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны...” Данный фрагмент требует покорности Евангелию. Ибо он не учреждает просто владычества епископов, самих по себе, без Евангелия. И кроме того, епископам не следует создавать традиции, противоречащие Евангелию, или истолковывать свои традиции вопреки Евангелию. Когда же они делают это, покорность им запрещена, согласно Гал.(1:9): “...Кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема ”.
То же самое мы говорим по поводу фрагмента из Мат.(23:3): “Итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте...”— ибо очевидно, что здесь нам не дается какой-то всеобщей заповеди, будто бы обязывающей нас принимать все [даже то, что противоречит заповеди Божьей и Слову Его], поскольку Писание повсеместно, как, например, в Деян.5:29, обязывает нас: “Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам”. Поэтому, когда они учат порочным вещам, их не следует слушать. Порочными же вещами являются утверждения, будто человеческие традиции — это служения Богу, будто они необходимы, будто они позволяют заслужить прощение грехов и вечную жизнь.
Они выдвигают в качестве контраргумента публичные злоупотребления и волнения, возникшие якобы на основании нашего учения.
На это мы ответим кратко. Даже если все эти позорные явления собрать воедино, то все равно один единственный артикул о прощении грехов, о том, что мы обретаем прощение грехов ради Христа, верою и даром, содержит в себе столько блага, что его достаточно для покрытия всех порочных явлений.
И это действительно обеспечило Лютеру не только наше благорасположение, но также и благосклонность многих из тех, кто противостоит нам теперь. “Ибо прежняя благосклонность проходит, и люди [простые смертные] забывчивы”, говорит Пиндар. Тем не менее, мы и сами не желаем отказаться от истины, столь необходимой Церкви, и не можем также позволить нашим оппонентам попирать эту истину.
Ибо “должно повиноваться больше Богу, нежели человекам”. Те же, кто сначала осудили очевидную истину и теперь преследуют ее с величайшей жестокостью, будут держать ответ за раскол, возникший в результате этого. Да и разве среди наших оппонентов не имеют места позорные явления?
Сколько вреда наносит святотатственное осквернение мессы! Сколько позора несет в себе целибат! Однако давайте не будем сравнивать. Таков ответ на “Опровержение” наших оппонентов в данный момент.
И теперь мы оставляем на суд всех благочестивых людей вопрос о том, правы ли наши противники, когда они хвастливо утверждают, будто опровергли наше “Вероисповедание” на основании Священных Писаний.

Заключение

{Относительно клеветы и стенаний, которые наши оппоненты приводят в конце своего “Опровержения”, а именно — их сетований о том, что это учение порождает непокорность и другие позорные явления, [мы можем сказать, что] все это напрасно приписывается нашему учению. Ибо очевидно, что нашим учением власть магистратов [городских советов, судей] превозносится. Более того, общеизвестно, что в тех местах, где данное учение проповедуется, к магистратам до сих пор, по милости Божьей, проявлялось всяческое уважение и почтение со стороны подданных.

Но что касается вопросов о стремлении к единству и о разногласиях в Церкви, хорошо известно, откуда происходит это, и кто порождает разделение, а именно — торговцы индульгенциями, которые самым бессовестным образом проповедуют нетерпимую ложь, а затем осуждают Лютера за то, что он не принимает этой лжи, и далее они вновь и вновь порождают все большие разногласия — так, что Лютер был вынужден обрушиться с критикой на многие другие заблуждения. Но, поскольку наши оппоненты нетерпимо относятся к истине и посмели силой насаждать очевидные заблуждения, нетрудно рассудить, кто виновен в расколе. Несомненно, что весь мир, вся мудрость и вся власть должны отдаваться Христу и Его святому Слову. Но дьявол — враг Божий, и поэтому он изо всех сил неистовствует против Христа, стремясь угасить и подавить Слово Божье. Следовательно, дьявол со своими слугами, противопоставляющими себя Слову Божьему, и есть причина раскола и недостатка единства. Ибо мы самым усердным образом стремимся к миру и ревностно желаем его, при том лишь условии, чтобы нас не принуждали богохульствовать и отрекаться от Христа. Ибо Бог, знающий сердца всех людей, является нашим Свидетелем, что мы не находим удовольствия или радости в этом отвратительном разладе. С другой стороны, наши оппоненты до сих пор не стремились к заключению мира без условия, что мы должны отказаться от спасительного учения о прощении грехов ради Христа, без нашей заслуги, несмотря на то, что этим самым на Христа возводилась бы грязная и отвратительная хула.

И хотя, как водится в мире, в процессе этого раскола возникли злоупотребления, внесенные злобными и нечестивыми людьми, ибо дьявол порождает такие злоупотребления для того, чтобы опозорить Евангелие, все же это не идет ни в какое сравнение [теряет всякое значение при сравнении] с тем великим утешением, которое это учение принесло людям, [а именно — учением] о том, что ради Христа, безо всяких заслуг с нашей стороны, мы имеем прощение грехов и милость Божью по отношению к себе. И опять же, [при сравнении с тем, что] люди были наставлены, что оставление мирских званий и государственных должностей не является божественным служением, но, напротив, эти звания [сословия] и должности угодны Богу, и участие в этом является воистину святым делом и божественным служением.

Если бы мы должны были также рассказывать здесь о злоупотреблениях наших оппонентов, чего мы в действительности не желаем делать, то это был бы ужасный перечень — в какой отвратительный, богохульный базар наши оппоненты превратили мессу, сколь нецеломудренный образ жизни был учрежден их целибатом, как папы римские на протяжении более 400 лет были вовлечены в войны против императоров, забыв Евангелие и имея единственное желание — подчинить себе всю Италию и самим стать императорами. Как они манипулировали имением Церкви, как из-за их попустительства монахи учредили множество лжеучений и (ложных) форм служения. Разве их поклонение святым не является очевидным языческим идолопоклонством? Все их писатели ни слова не говорят о вере во Христа, которою обретается прощение грехов. Высшую степень святости они приписывают человеческим обрядам, и об этом они пишут и проповедуют главным образом. Более того, к преступлениям, имеющим место среди них, следует причислить также и то, что они предают смерти многих невинных, богобоязненных людей за то, что те исповедуют христианское учение, и этим наши оппоненты ясно показали — какой дух присутствует в них. Но сейчас мы не намерены говорить об этом больше, ибо подобные вопросы должны решаться на основе Слова Божия, независимо от злоупотреблений и преступлений какой-либо из сторон.

Мы надеемся, что все богобоязненные люди достаточно ясно увидят из этого представленного нами труда, что учение наше является христианским, утешительным и целительным для всех благочестивых людей. Соответственно, мы молим Бога о ниспослании Его благодати, чтобы все знали и почитали Его святое Евангелие во славу Его, к миру, единству и спасению всех нас. При необходимости же мы можем привести другие доказательства всех этих артикулов}.

На початок!

"Благодать вам та мир нехай примножиться в пізнанні Бога й Ісуса, Господа нашого!" (2 Петра 1:2).

Українська Лютеранська Церква.