Сайт душпастиря Павла

E-m@il

КНИГА СОГЛАСИЯ.
Апология Аугсбургского Вероисповедания.

Зміст ФЗ!

АПОЛОГИЯ ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ

Артикул XXII (X): О причащении хлебом и вином

Нет никаких сомнений, что использование обоих составляющих [как хлеба, так и вина] при отправлении Святого Причастия является делом благочестивым и соответствующим установлению Христа, а также словам Апостола Павла. Ибо Христос учредил обе эти составляющие, причем установил их не для части Церкви, но для всей Церкви. Ибо не только пресвитеры, но вся Церковь использует Таинства властью Христа, а не человеческой властью. И это, мы полагаем, признают наши оппоненты.
Итак, если Христос установил это для всей Церкви, то почему же часть Церкви лишается одной из составляющих [Святого Причастия]? Почему запрещено использование второй составляющей? Почему изменяется установление Христа, да еще такое установление, которое Он Сам произносит в Своем Завете? И если непозволительно упразднять человеческое завещание, то насколько же более непозволительно отменять завещание Христово.
Павел говорит в 1Кор.(11:23 и далее), что он принял это от Самого Господа. Принял же он [завет] об использовании обоих составляющих, что явственно следует из 11-ой главы 1-го Послания к Коринфянам. “Сие творите [в Мое воспоминание]”, — говорит Он о Своем Теле, а затем повторяет те же слова о чаше [о Крови Христовой]. И затем добавляет: “Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей” (стих 28) [здесь он упоминает обе составляющие]. Таковы слова Того, Кто установил данное Таинство. И действительно, до этого он говорит, что принимающие Причастие должны использовать обе его составляющие.
Таким образом, очевидно, что данное Таинство было установлено для всей Церкви. И эта традиция по сей день сохранена в греческих церквях, а также существует [в таком виде] в Западных церквях, о чем свидетельствуют Киприан и Иероним. Ибо Иероним так говорит в комментариях к [Книге] Софонии: “Священники, преподающие Евхаристию и раздающие Кровь Господню людям...” и т.д. Также Собор в Толедо дает аналогичное завещание [свидетельство]. И не составило бы большого труда собрать множество [подобных] свидетельств.
Здесь мы ничего не преувеличиваем, но оставляет благоразумному читателю [самому] определить свое мнение относительно божественного предписания [надлежит ли запрещать и изменять предписания и заветы Христовы].
В “Опровержении” наши оппоненты не пытаются [утешать сердца или] освобождать Церковь, лишенную одной из составляющих Таинства. Благочестивым и религиозным людям подобало бы делать это. Ибо следовало бы [им] видеть вескую причину для освобождения Церкви и наставления сердец [совести людей], которым преподносится лишь часть Таинства. Но эти [же самые] люди утверждают, будто это правильно, когда преподнесение второй составляющей [Причастия] запрещено, и не позволяют использование обоих составляющих [этого Таинства].
Во-первых, они полагают, будто вначале, при образовании Церкви, в некоторых местах существовал обряд, по которому преподавалась только часть Таинства. Однако они не могут представить ни одного подобного факта из древности. Они лишь цитируют фрагменты, в которых упоминается о хлебе, как, например, в Лук.(24:35), где написано, что ученики узнали Христа “в преломлении хлеба ”. Цитируют они также и другие фрагменты (Деян.2:42,46; 20:7), где говорится о преломлении хлеба. Но, хотя мы и не станем категорически возражать, если кто-то полагает, что эти фрагменты относятся к Таинству, тем не менее из них вовсе не следует, что была заповедана лишь одна составляющая [Причастия], просто так принято говорить — когда называют одну составляющую, это само собой означает [подразумевает] также и другую составляющую.
Они ссылаются также на Причастие мирян, которое заключалось отнюдь не в использовании лишь одной составляющей, но в котором имелись обе части [хлеб и вино]. И всякий раз, когда священникам предписывалось принимать Причастие мирян [в целях наказания не освящать самим, но Причастие принимать от другого, как мирянам — однако Причастие полное, состоящее из двух компонентов], это означало, что их отстраняли от служения освящения. И наши оппоненты также не пребывают в неведении относительно этого, но они злоупотребляют невежеством необразованных людей, которые, услышав о Причастии мирян, сразу же представляют себе обряд наших времен, по которому миряне получают только часть Таинства.
Взгляните на их бесстыдство. Габриель перечисляет среди прочих причин, по которым [мирянам] не даются обе составляющие Причастия, и то, что должно поддерживаться различие между мирянами и пресвитерами. И вполне вероятно, что главная причина, почему [наши оппоненты] настаивают на запрещении преподания одной из составляющих Причастия [мирянам], заключается в том, что они стремятся, чтобы достоинство звания [сана] превозносилось религиозным обрядом. Если не говорить более строго, то это человеческий вымысел. И можно легко понять, куда это ведет.
В “Опровержении” они цитируют также фрагмент о сыновьях Илия, где сказано, что после утраты первосвященства они должны были якобы искать одной составляющей, принадлежащей [свойственной] священникам, 1Цар.(2:36) [текст гласит: “И всякий, оставшийся из дома твоего, придет кланяться ему из-за геры серебра и куска хлеба и скажет: ‘причисли меня к какой-либо левитской должности (по-немецки: Lieber, lass mich zu einem Priesterteil) чтоб иметь пропитание’”]. Они утверждают, будто это является основанием для использования лишь одной составляющей [при отправлении Причастия]. И добавляют: “Таким образом, наши миряне тоже должны быть довольны одной составляющей от Причастия священников”. Наши противники [авторы “Опровержения” являются бессовестными, грубыми ослами, которые] откровенно мошенничают, связывая историю потомков Илия с Таинством Алтаря. Там [в той истории] описывается наказание Илия. Они утверждают на основании этого, что в наказание миряне были лишены второй составляющей [Причастия]? [Они глупы и безумны]. Таинство было установлено для утешения и успокоения устрашенных умов, когда они веруют, что Плоть Христова, предаваемая за жизнь мира, является пищей [во время трапезы Причастия], и когда они веруют, что, будучи соединены со Христом [через эту пищу], они оживотворяются. Однако наши оппоненты утверждают, что миряне лишены второй составляющей [Причастия] в наказание. “Они должны, — говорят оппоненты, — быть довольны”.
Достаточным это может казаться деспоту. [Конечно, это звучит гордо и достаточно вызывающе]. Но [милостивые государи, могу ли я спросить о причине] почему, собственно, они должны быть довольны? “Не должна выясняться причина, но да имеет все, что говорят теологи, силу закона”. {Неужели все, чего вы желаете, и все, что вы говорите, является чистой правдой? Вы только посмотрите на это потрясающее бесстыдство и наглость наших оппонентов — они смеют утверждать, что их слова приравниваются к заповедям [повелениям] господ [властителей]. Они прямо и откровенно заявляют: “Миряне должны быть довольны”. Но что, если они не должны?} Все это — выдумки Экка. Ибо мы узнаем те тщеславные слова, для критики которых, если бы мы пожелали заняться этим, не было бы недостатка в бранных выражениях. Потому что вы видите, сколь велико [его] бесстыдство. Он распоряжается, как тираны в трагедиях: “Хотят они того или нет, но они должны быть довольны”.
Оправдают ли (на Суде Божьем) приводимые им доводы тех людей, которые запрещают одну из составляющих Причастия и гневно набрасываются на всех, кто использует полное Таинство? [Должны ли они находить утешение в том, что написано о сынах Илия: “Они пойдут просить подаяние”? Это было бы весьма надуманное оправдание на суде Божьем].
Если они запрещают [мирянам причащаться вином], чтобы существовал отличительный признак клира, то именно эта причина побудит нас не согласиться с нашими противниками, несмотря на то что в других отношениях мы могли бы уступить им и согласиться с тем, как они отправляют этот обряд. Существуют другие признаки, по которым духовенство отличается от других людей, но это не затмевает той цели, с которой они столь ревностно защищают именно данное различие. Впрочем, для того, чтобы никому не показалось, будто мы хотим преуменьшить достоинства клира, мы не станем более ничего говорить об этой злобной и порочной цели.
Они также ссылаются на опасность расплескивания [Крови Христовой] и на тому подобные вещи, которые недостаточно вески для того, чтобы изменить установление Христово. [Они приводят множество подобных вымыслов, ради которых было бы нецелесообразно изменять установление Христово].
И действительно, если мы предположим, что мы вольны использовать одну составляющую Причастия или обе из них по своему усмотрению, то как можно оправдать запрет [на использование обеих составляющих]? Хотя Церковь не берет на себя свободы переделывать установления Христовы, и превращать их в нечто не имеющее принципиального значения.
Мы действительно оправдываем Церковь, потерпевшую урон и злоупотребления [несчастные сердца, насильно лишенные одной из составляющих {Причастия}], поскольку она не получала обе составляющие [Тело и Кровь]. Однако мы не оправдываем тех, кто утверждает, будто использование полного Таинства запрещено по справедливости и обоснованно, и кто не только запрещает [причащать мирян Кровью Христовой], но даже отлучает от Церкви и сурово преследует тех, кто использует полное Причастие. Пусть они подумают о том, как им придется давать отчет пред Богом за свои решения.
Также не следует торопиться с выводом, что Церковь решает или сразу же одобряет то, что решают папы, особенно если учесть, что в Писаниях на этот счет приводится пророчество о епископах и пасторах. Так, в Иезек.(7:26) сказано: “...И не станет учения у священника [т.е. будут священники и епископы, не знающие заповеди или Закона Божьего]”.

Артикул XXIII (XI): О вступлении в брак священников

Несмотря на великую постыдность своего развратного [оскверненного] целибата, наши оппоненты имеют дерзость не только, прибегая к порочным и ложным отговоркам, а также прикрываясь Божьим именем, защищать папский закон, но, к великому позору и бесславию Римской империи, даже призывают императора и князей к проявлению нетерпимости в отношении брака священников. Ибо (именно) так они говорят. {Хотя великая, неслыханная развращенность, блуд и прелюбодеяния среди священников, монахов и т.п. в знаменитых аббатствах, в других церквях и монастырях стали настолько известны по всему миру, что люди слагают песни и говорят об этом во всеуслышанье, все же наши противники, представившие “Опровержение”, настолько слепы и бесстыдны, что защищают закон папы, которым запрещается брачная жизнь [священников], прикрываясь правдоподобными утверждениями, будто они отстаивают духовное состояние [положение]. Более того, хотя им следовало бы сердечно устыдиться чрезвычайно позорной, развратной, распутной, разгульной жизни негодяев в их аббатствах и монастырях, хотя только из-за всего этого они должны были бы бояться показать свое лицо при свете дня, хотя их зло [порочность] и не находящие себе покоя сердце и совесть должны приводить их в такой трепет и ошеломление, что им должно быть страшно поднять глаза на нашего превосходнейшего императора, любящего честность, все же они имеют смелость палача и поступают подобно самому дьяволу, подобно всем безрассудным, распутным людям, продолжая свое слепое неповиновение и забыв о всякой чести и благопристойности. И эти чистые, целомудренные господа смеют увещевать Его Императорское Величество, курфюрстов и князей, склоняя их к нетерпимости в отношении брака священников ad infamiam et ignominiam imperii, то есть для защиты Римской империи от позора и стыда. Ибо это их слова, [которые они произносят так] как будто их позорная жизнь приносит честь и славу Церкви}.
В какой истории можно прочесть о большем бесстыдстве, чем бесстыдство наших оппонентов? {Не так-то просто найти столь бессовестных защитников для императора Рима. Если бы весь мир не знал их, если бы многие благочестивые, честные люди, их же братья по канону не сетовали бы издавна на их бессовестное, развратное, неприличное поведение, если бы их гнусная, отвратительная, безбожная, развратная, варварская, эпикурейская жизнь и все гнусные мерзости Рима не были бы очевидны, то кто-то мог бы [еще] подумать, будто их великая чистота и непорочное, девственное целомудрие являются причиной того, почему они столь нетерпимо относятся к словам о женщине или брачной жизни, и почему они окропляют новобрачных при проведении обряда бракосочетания, которое сам папа называет таинством, infamiam imperii}. Используемые ими аргументы мы рассмотрим после. Итак, пусть мудрый читатель оценит весь позор этих никудышных людей, утверждающих, будто брачная жизнь [которую Святые Писания высочайшим образом прославляют и заповедуют] приносит позор и немилость правительству — словно действительно тот (явный) публичный позор гнусных и извращенных похотей, который пылает [который невозможно скрыть] среди этих святейших отцов, притворяющихся священниками, и ведущих жизнь гуляк и кутил, является украшением Церкви! И большую часть всех непристойностей, которые с высочайшего позволения творят эти люди, непристойно даже называть.
И эти свои похоти они просят Вас защитить Вашей целомудренной и праведной рукой, император Карл (ведь даже некоторые древние предсказания называют Вас царем скромным и целомудренным, ибо о Вас существует высказывание: “Целомудренный видом будет править повсюду”). Ибо они просят, чтобы, вопреки божественному Закону, вопреки закону народов [мирским законам], вопреки канонам церковных Соборов, Вы разъединили браки [аннулировали брачные союзы], дабы навязать практику жестокого наказания только за ведение брачной жизни ни в чем не повинных людей, дабы убивать священников, которых даже варвары щадят из почтения, дабы изгонять [отправлять в ссылку] покинутых женщин и оставшихся без отца детей. Такие законы они приносят к Вам, превосходнейший и целомудреннейший император, законы, которых не может слышать даже дикий варвар, а [способен принять] лишь чудовищный и жестокий человек.
Но, так как ваша репутация не запятнана никаким позором и никакой жестокостью, мы надеемся, что Вы обойдетесь с нами кротко и умеренно в этом деле, особенно когда узнаете, что основные истоки наших убеждений берут начало в Слове Божьем, которому наши оппоненты противопоставляют самые ничтожные и тщетные доводы.
Тем не менее, они не защищают целибата всерьез. Ибо они отнюдь не находятся в неведении относительно того, сколь мало людей живет целомудренной жизнью, но [они уцепились за эту утешительную поговорку, которая имеется в их трактате: Si non caste, tamen caute (если не целомудренно, то хотя бы осмотрительно), и] они придумали показную [поддельную] религию, чтобы самим править и властвовать, религию, в которой они полагают, будто целибат приносит пользу. И Петр был прав, увещевая в 2Пет.(2:1), что “будут лжеучители, которые введут пагубные ереси...” Ибо наши оппоненты ничего не говорят, не пишут и не делают правильно, честно и искренно [их слова являются лишь аргументом ad hominem] во всем этом деле, но в действительности они борются только за владычество, которое, как они ошибочно полагают, подвергнуто опасности, и которое они пытаются укрепить столь безнравственной и порочной видимостью благочестия. [Они не подтверждают свое дело ничем, кроме безбожной, лицемерной лжи. Соответственно, все это может сохраниться и удержаться так же, как масло, выставленное на солнце.]
Мы не можем одобрить этого закона о целибате, защищаемого нашими оппонентами, потому что он противоречит божественному Закону, закону природы и расходится с самими канонами церковных Соборов. И то, что он [закон о целибате] является суеверием и злом — совершенно очевидно. Потому что он порождает бесконечные сплетни [скандалы], грехи и разрушение общественной морали [что видно в тех городах, где живут или длительно пребывают священники, в их резиденциях]. Другие наши разногласия требуют некоторого обсуждения учеными мужами. В этом же деле все столь очевидно обеим сторонам, что не требуется никаких дискуссий. Здесь требуется лишь поставить в качестве судьи человека честного и богобоязненного. И, хотя мы защищаем очевидную истину, все же наши оппоненты выдумали некоторые обвинения в наш адрес, пытаясь высмеивать и критиковать наши аргументы.
Во-первых. Книга Бытие (1:28) учит, что люди были сотворены так, чтобы они могли плодиться и размножаться, и чтобы люди одного пола естественным образом желали людей другого пола. Ибо мы говорим не о похотливости, которая является грехом, но о желании, [которое должно было бы существовать в природе, если бы она оставалась неиспорченной], называемом физической (плотской) любовью. И такая любовь людей одного пола к людям другого пола воистину является божественным установлением. Но, поскольку это установление Божье не может быть устранено без сверхъестественного деяния Божия, то отсюда следует, что право заключать брачный союз не может быть упразднено законодательными актами или обетами [клятвами].
Наши оппоненты придираются к этим аргументам. Они говорят, что в начале эта заповедь была дана для того, чтобы заполнить землю, но теперь, поскольку земля уже заполнена, брачная жизнь не заповедана. Вы только посмотрите, как мудро они рассуждают! Природа человеческая так создана Словом Божьим, что она была способна и предназначена для того, чтобы плодиться и размножаться не только в начале, (сразу) после Сотворения мира, но до тех пор, пока она [природа тела] будет существовать. Точно так, как земля стала приносить плод по Слову Божию (Быт.1:11): “... Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя...” По этой заповеди земля не только произвела растения в начале мира, но то же происходит и сейчас — поля покрываются [зеленью] каждый год, [и так будет продолжаться] до тех пор, пока существует этот порядок в природе. Поэтому, как природа земли не может быть изменена человеческими законами, так природа человека, без особого деяния Божия, не может быть изменена ни обетами, ни человеческими законами [постановлениями о том, что женщина не должна тянуться к мужчине, а мужчина — к женщине].
Во-вторых. Так как этот сотворенный Богом порядок, или божественное установление, представляет собой естественную привилегию человека, законники [юристы] мудро и правильно установили, что [брачный] союз мужчины и женщины является естественным правом человека. Но поскольку естественное право неизменно, то и право вступать в брак должно оставаться всегда. Ибо где природа не изменяется, там не изменяется также и установление Божье, касающееся (этой) природы, и оно не может быть устранено человеческими законами.
Поэтому смешно и нелепо, когда наши оппоненты начинают лепетать о том, что брачная жизнь была заповедана в начале, но не теперь. Это все равно как если бы они сказали: “В прежние времена люди рождались с половыми различиями, а теперь — нет. Раньше, рождаясь, они получали естественное право, а теперь — нет”. Ни один ремесленник не может создать ничего более хитроумного, чем эти нелепости, которые они [оппоненты] выдумали для того, чтобы обойти закон природы.
Поэтому пусть все остается так, как об этом учат Писания и мудро говорят юристы, а именно — [брачный] союз мужчины и женщины относится к естественному праву человека.
Более того, естественное право воистину является божественным правом, потому что это установление, предписанное природе Богом. Но, поскольку это право не может быть изменено без сверхъестественного вмешательства Божия, необходимо, чтобы право вступать в брак сохранялось, потому что естественное стремление людей одного пола к людям другого пола является установлением Божьим в природе, и по этой причине такое стремление является правом [человека]. А иначе — зачем нужно было создавать оба пола?
И мы говорим, как уже отмечалось выше, не о похотливости, которая является грехом, но о том желании, которое называется физической (плотской) любовью [которая должна была бы существовать между мужчиной и женщиной даже в том случае, если бы их природа осталась чистой и безгрешной], любовью, которую похотливость не устранила из природы человека, но которую она воспламеняет [возбуждает], так, что теперь она еще более нуждается в лекарстве, и брачная жизнь необходима не только для продолжения рода, но так же и в качестве лекарства [для защиты от греха]. Все это ясно и настолько прочно обоснованно, что никак невозможно опровергнуть.
В-третьих. Павел говорит в 1Кор.(7:2): “Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену...” Это является прямой заповедью, адресованной всем, кто не пригоден для целибата [не имеет дара безбрачия].
Наши оппоненты просят, чтобы им показали заповедь, где от священников требуется вступление в брак. Как будто священники не являются людьми! Мы полагаем, в самом деле, что все, вообще свойственное человеческой природе, относится также и к священникам.
Разве Павел не заповедует здесь всем, кто не имеет дара воздержания, вступать в брак? Ибо он истолковывает это сам чуть позже, говоря (стих 9): “...Лучше вступить в брак, нежели разжигаться”. И Христос совершенно ясно говорит (Мат.19:11): “... Не все вмещают слово сие, но кому дано...” Потому что теперь, со времени греха [со времен грехопадения Адама], два эти явления совпадают, а именно — естественное влечение человека и похотливость, разжигающая естественное влечение — так что теперь существует еще большая нужда в брачной жизни, чем в природе, нетронутой [грехом]. Соответственно, Павел говорит о брачной жизни, как о лекарстве [целительном средстве, избавлении], и из-за этой склонности [человеческой природы] к “разжиганию” заповедует жениться. И никакая человеческая власть, никакой закон и никакие обеты не могут отменить этого утверждения: “Лучше вступить в брак, нежели разжигаться”, потому что они не устраняют естества или похотливости. Поэтому все, кто разжигаются, сохраняют [за собой] право вступать в брачную жизнь.
Ко всем, кто не может воздерживаться, относится заповедь Павла: “Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену...” Решение же о способности к воздержанию — это личное дело [дело совести] каждого человека.
Ибо если они дают заповедь стремиться к воздержанию Божию, ослабляя плоть трудами и голодом [бдениями и постами], то почему они не провозглашают этих великолепных заповедей для себя? Но, как мы уже говорили, наши оппоненты лишь играют, они ничего не делают всерьез.
Если бы воздержание было доступно каждому, то для него не требовался бы особый дар. Христос же показывает, что для воздержания требуется специальный дар, поэтому оно заповедано не всем. Бог желает, чтобы остальные люди [не имеющие этого особого дара] жили соответственно учрежденному Им общему закону природы. Ибо Бог не желает, чтобы установленными Им порядками пренебрегали. Он желает, дабы люди были целомудренны таким [установленным Им] образом, чтобы они использовали средство [лекарство], предоставленное им Богом — точно так же, как Он желает поддерживать в нас жизнь посредством употребляемых нами еды и питья.
Жерсон также свидетельствует, что было много хороших людей, пытавшихся подавить свою плоть, но мало преуспевших в этом. Соответственно, Амвросий прав, говоря: “Девственность — это то, что может быть лишь рекомендовано, но не заповедано. Это, скорее, дело [добровольного] обета, чем обязательного предписания”.
Если кто-то возразит, что Христос хвалил людей, “которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного” (Мат.19:12), то пусть он также примет во внимание и то, что Он восхваляет это, как дар воздержания. Ибо по этой причине Он добавляет: “Кто может вместить, да вместит”.
Ибо нечистое воздержание [практикуемое в монастырях] неугодно Христу. Мы тоже превозносим истинное воздержание. Но сейчас мы обсуждаем вопрос о законе и о тех, кто не имеет дара воздержания. Этот вопрос должен быть оставлен на усмотрение людей, и на немощных не следует набрасывать сети посредством этого закона.
В-четвертых. [Этот] папский закон расходится также с канонами церковных Соборов. Ибо древние каноны не запрещают вступление в брак, равно как не расторгают заключенные ранее брачные союзы, хотя они и отстраняют от служения тех людей, которые вступили в брак, находясь на служении [будучи священнослужителями]. В те времена подобное отстранение было проявлением благости [скорее, чем наказанием]. Но новые каноны, сформированные не Синодами, а на основании личных суждений пап, запрещают вступление [священников] в брак и расторгают [уже заключенные] брачные союзы. И это должно совершаться открыто, вопреки заповеди Христа, приведенной в Мат.(19:6): “Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает”.
В своем “Опровержении” наши оппоненты восклицают, что целибат заповедан церковными Соборами. Мы не осуждаем декреты Соборов, ибо при определенных условиях они позволяют [священникам] вступать в брак. Но мы осуждаем законы, которые со времен древних Синодов принимали папы римские вопреки власти Синодов. Папы пренебрегают властью Синодов, но при этом хотят, чтобы она [власть Синодов] представлялась святой для других [под страхом гнева Божия и вечного проклятия].
Таким образом, закон о пожизненном безбрачии обусловлен исключительно этим новым папским деспотизмом. И все это не без причины. Ибо в Книге Даниила (11:37) царство антихриста характеризуется данным признаком, а именно — презрительным отношением к женщинам.
В-пятых. Хотя наши оппоненты защищают этот закон не по причине суеверия, поскольку они видят, что он обычно не соблюдается, тем не менее они распространяют суеверные мнения, придавая всему этому видимость религии. Они утверждают, что требуют целибата из-за [его] чистоты. Как будто брачная жизнь нечиста и является грехом, или как будто соблюдение целибата заслуживает оправдания больше, нежели ведение брачной жизни!
И в подтверждение этого они приводят церемонии из закона Моисеева — в те времена по закону священники отделялись от своих жен на время служения, а значит [утверждают они], в Новозаветные времена, поскольку священник обязан молиться непрестанно, ему следует постоянно воздерживаться. Это глупое сравнение приводится в качестве доказательства, призванного вынудить священников к соблюдению пожизненного целибата, хотя на самом деле именно это сравнение является свидетельством того, что ведение брачной жизни [священникам] разрешается, ведь брачная жизнь должна была прерываться только на время служения. И потом, одно дело — молиться, а другое — служить. Святые молились даже тогда, когда они не отправляли публичного служения. И брачные отношения также не мешали им молиться.
Однако нам следует подробно ответить на вымыслы наших оппонентов. Прежде всего, они должны признать, что брачная жизнь верующих свята, потому что она освящена Словом Божьим, то есть это дело, которое позволяется и одобряется Словом Божьим, множество свидетельств о чем содержится в Священных Писаниях.
Ибо Христос называет брак божественным союзом, говоря в Мат.(19:6): “...Итак, что Бог сочетал [, того человек да не разлучает”. Здесь Христос утверждает, что люди, находящиеся в браке, соединены Богом. Соответственно, это является чистым, святым, благородным, достойным всяческого восхваления деянием Божьим].
И Павел говорит о брачной жизни, о [различиях в] еде и о подобных вещах в 1Тим.(4:5): “Потому что освящается словом Божиим и молитвою”, то есть Словом, которым совесть утверждается [уверяется] в том, что Бог одобряет, и молитвой, то есть верой, которая использует это с благодарением, как дар Божий.
Точно так же в 1Кор.(7:14) мы читаем: “Ибо неверующий муж освящается женою верующею...” и т.д., то есть брачная жизнь дозволена и свята, за счет веры во Христа — точно так же, как разрешается использовать еду и т.п.
И в 1Тим.(2:15) сказано: “...Впрочем спасется через чадородие, [если пребудет в вере]”, и т.д. Если бы наши оппоненты могли привести подобный библейский фрагмент в пользу целибата, то они действительно могли бы торжествовать. Павел говорит, что женщина спасается рождением детей. Можно ли сказать что-то более существенное для опровержения лицемерия целибата, чем то, что женщина спасается самими брачными делами, супружескими отношениями, деторождением и исполнением других обязанностей? Но что имеет в виду Св. Павел? Пусть читатель обратит внимание на то, что к этому добавляется вера, и что исполнение домашних обязанностей без веры не превозносится. “Если пребудет в вере”, говорит он. Ибо здесь идет речь обо всех матерях вообще. Таким образом, он особо требует веры [чтобы они имели Слово Божье и были верующими], которой женщина принимает прощение грехов и оправдание. Затем он добавляет особенное дело, соответствующее призванию — точно так же, как у каждого человека какое-то доброе дело, соответствующее его призванию, должно следовать за верой. Это дело угодно Богу благодаря вере человека [ради веры]. Так и обязанности женщины угодны Богу благодаря ее вере, и верующая женщина, согласно своему призванию исполняющая эти обязанности, спасена.
Эти библейские свидетельства учат нас, что брачная жизнь представляет собой законное [святое и христианское] состояние. Итак, если непорочность [чистота] — это то, что позволяется и одобряется Богом, то брачная жизнь является чистой и непорочной, потому что она одобряется Словом Божьим.
И Павел в Тит.(1:15) говорит о законных вещах: “Для чистых все чисто...”, то есть для верующих во Христа и праведных по вере. Таким образом, как девственность нечиста в нечестивых и безбожных людях, так в благочестивых людях брачная жизнь чиста, за счет Слова Божия и веры.
Опять же, если надлежащим образом противопоставлять чистоту [непорочность] и похотливость, то становится понятно, что речь идет о чистоте сердца, то есть умерщвлении похотливости, потому что Закон запрещает не брачную жизнь, но похоть, прелюбодеяния и блуд [внебрачные связи]. Таким образом, целибат не является чистотой [не обеспечивает чистоты]. Ибо человек, ведущий брачную жизнь, может обладать большей чистотой сердца — как, например, Авраам, или Иаков, — чем большинство тех людей, которые даже в самом деле воздерживаются [которые и в самом деле поддерживают свое физическое целомудрие].
Наконец, если они понимают все это так, что целибат — это такая чистота [непорочность], которая больше достойна [заслуживает] оправдания, чем брачная жизнь, то мы решительно возражаем против этого. Ибо ни наша девственность, ни брачная жизнь не дают нам оправдания, но мы получаем его даром, ради Христа, когда веруем, что Бог благосклонен к нам ради Него.
Здесь наши оппоненты, вероятно, воскликнут, что этим мы уравняли брачную жизнь с девственностью, как Иовиниан. Но из-за этого шума мы не отвергнем истину о праведности по вере, которую мы объяснили выше.
Тем не менее мы не уравниваем девственность и брачную жизнь. Ибо как один дар превосходит другой — например, пророчество превосходит красноречие, военное искусство превосходит сельскохозяйственные навыки, и красноречие превосходит сельское хозяйство, — так и девственность является даром, превосходящим брачную жизнь.
И, тем не менее, как оратор не является более праведным перед Богом из-за своего красноречия, чем архитектор из-за своего мастерства в архитектуре, так и девственник [или девственница] не заслуживает оправдания своей девственностью более, чем человек, живущий брачной жизнью, исполнением своих супружеских обязанностей, но каждый из них должен верно служить, используя свой дар, и веровать, что ради Христа он получает прощение грехов, и верой ему вменяется праведность [он засчитывается праведным] перед Богом.
Кроме того, Христос и Павел превозносят девственность отнюдь не потому, что она оправдывает, но потому, что она дает большую свободу [она свободнее], и несемейный человек меньше отвлекается на домашние дела в молитве, учении [Писании] и служении. По этой причине Павел говорит в 1Кор.(7:32): “А я хочу, чтобы вы были без забот. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу”. Таким образом, девственность превозносится ради молитв и изучения [Слова]. И Христос не просто прославляет тех, кто “сделали сами себя скопцами”, но добавляет: “Для Царства Небесного”, то есть для того, чтобы у них было свободное время, которое они могли бы посвятить изучению или преподаванию Евангелия. Ибо Он не говорит, что девственность позволяет заслужить прощение грехов или спасение.
Что касается указаний на пример левитов, мы уже ответили, что эти примеры отнюдь не обязывают священников к пожизненному целибату. Более того, левитские пороки не должны переноситься на нас. [Закон Моисеев, с его церемониальными установлениями о том, что чисто, а что — нечисто, вовсе не касается нас, христиан]. В те времена брачные отношения, противоречащие Закону, были нечистыми и порочными. Сейчас же в этом нет никакого порока, потому что Павел говорит в Тит.(1:15): “Для чистых все чисто...” Ибо Евангелие освобождает нас от этих левитских пороков [от всех обрядов Моисеевых, а не только от законов, касающихся того, что чисто, что нечисто].
И если кто-то защищает закон о целибате, пытаясь обременить совесть людей этими левитскими обрядами, мы должны бороться против этого, точно так же, как Апостолы в Книге Деяний (15:10 и далее) боролись против тех, кто требовал обрезания и пытался навязать закон Моисеев христианам.
Все же, между прочим, добропорядочные люди знают, как воздерживаться от брачной жизни, особенно когда они заняты публичным служением, которое и в самом деле часто настолько занимает благочестивых людей, что лишает их всяких помыслов о семейных делах. [Ибо обременение человека великими делами и трудами, касающимися общего благополучия народов, правления [государством] и церквей — это хорошее лекарство для сдерживания похотливости ветхого Адама]. Благочестивые люди знают также, что в 1Фессал.(4:4) Павел заповедует, дабы каждый “умел соблюдать свой сосуд в святости и чести [а не в страсти похотения...]”. Они знают также, что должны иногда удаляться от семейных дел и обязанностей, используя свободное время для молитвы. Но Павел не хочет, чтобы это состояние было пожизненным (1Кор.7:5).
Итак, подобное воздержание хорошо для благочестивых и занятых [полезным служением] людей. Но, как показывают факты, эта огромная толпа безработных священников в общинах не способна даже на левитское воздержание. [С другой стороны, какое целомудрие может быть среди многих тысяч монахов и священников, живущих беззаботно во всяческих удовольствиях, праздно и сыто, и, более того, не имеющих Слова Божьего, не изучающих его и не испытывающих к нему никакого уважения. Такие условия порождают всяческую невоздержанность. Эти люди не могут соблюдать ни левитской, ни пожизненной целомудренности]. И хорошо известны строки: “Мальчик, привыкший к праздной жизни, ненавидит тех, кто усердно заняты делом”.
Многие еретики, понимая закон Моисеев неправильно, относились к брачной жизни с презрением, целибат же вызывал у них огромнейшее [сверхъестественное] восхищение. И Епифаний сетует на то, что такой похвалой — особенно энкратиты — пленили умы неосторожных людей. Они воздерживаются от вина даже при отправлении Причастия. Они воздерживаются от поедания плоти всех животных, следуя примеру доминиканцев, которые живут на одной рыбе. Они воздерживаются также от вступления в брак. И именно это вызывает наибольшее восхищение. Эти дела, эти служения, как они полагают, заслуживают благодать более, чем употребление вина и мяса и чем брачная жизнь, которая кажется осквернением и нечистым делом, и которая едва ли может угодить Богу, несмотря на то что она не осуждается [Им] полностью.
Павел в Послании к Колоссянам (2:18) выражает огромное неодобрение этих ангельских форм служения. Ибо когда люди веруют, что они чисты и праведны за счет такого лицемерия, они подавляют знание Христово, знание даров Божьих и Его заповедей. Ибо Бог желает, чтобы мы использовали Его дары благочестивым образом.
И мы могли бы привести примеры, когда некоторые благочестивые люди были величайшим образом обеспокоены и встревожены из-за законного вступления в брачную жизнь. Этот порок порожден мнением монахов, которые суеверно восхваляли целибат [и провозглашали брачную жизнь грешным состоянием и великим препятствием для спасения].
Однако, мы не находим никакого порока в проявлении умеренности или в воздержании, но, напротив, мы уже отмечали выше, что усмирение и умерщвление плоти является делом необходимым. Что мы действительно отрицаем, так это то, что следует полагаться на некоторые обряды так, будто они делают [человека] праведным.
И Епифаний весьма изящно сказал, что эти обряды должны превозноситься dia; th;n ejgkravteian kai; dia; th;n politeivan, то есть “за обуздание тела или поддержание общественных норм поведения”, как некоторые обряды были учреждены для назидания невежественных, но не в качестве оправдывающих служений.
Но наши оппоненты требуют целибата не из-за суеверия, ибо они знают, что целомудрие обычно не соблюдается. [Что в Риме, а также во всех их монастырях, нет ничего, кроме неприкрытой и явной нецеломудренности. Да они и не имеют серьезных намерений вести целомудренную жизнь, но сознательно лицемерят перед людьми.] Но они симулируют суеверие, чтобы вводить в заблуждение невежественных людей. Поэтому они заслуживают еще большей ненависти, чем энкратиты, которые, похоже, [искренне] заблуждаются видимостью религии [принимая за религию то что имеет лишь видимость религии]. Эти же сарданапалы [эпикурейцы] сознательно вводят людей в заблуждение, [преследуя свои интересы] под видимостью религии.
В-шестых. Хотя у нас имеется [уже достаточно] много причин для неодобрительного отношения к закону о пожизненном целибате, все же к этому добавляются опасности для души и общественные скандалы, которые, даже если бы закон не был бы столь несправедлив, должны были бы удерживать благочестивых людей от одобрения столь тяжкого бремени, уже погубившего бесчисленное множество душ.
Ибо на протяжении долгого времени все благочестивые люди [их собственные епископы и каноники] жаловались на это бремя, которое они либо испытали на собственном опыте, либо видели на примере других людей, находящихся в опасном положении. Но ни один папа не прислушался к этим жалобам. Также нет никакого сомнения в том, какой вред наносит этот закон общественной морали, и в том, какие пороки и позорные похоти он порождает. До нас дошли римские сатиры. В них Рим сам признает и показывает свои собственные моральные устои.
Таким образом, Бог не оставит безнаказанным пренебрежительного отношения к Его дару и установлению, которое проявляют те, кто запрещают брачную жизнь. Но если к другим законам [у наших оппонентов] существовало такое отношение, что их было принято изменять, руководствуясь соображениями практической выгоды, то почему же не был изменен этот закон, несмотря на то, что для его изменения имеется так много веских причин, особенно в эти последние времена? Естество [все физическое и плотское] стареет и постепенно становится все немощнее, а пороки возрастают. Так почему же не использовать средство [лекарство], данное Богом?
Мы видим, сколь велики были развращенность и порочность, которые Бог осудил перед Потопом, и которые Он осудил перед преданием огню пяти городов. Подобные пороки предшествовали разрушению многих других городов, таких, например, как Сибарис и Рим. И в этом просматривается образ времен, близких к концу [света].
Соответственно, в эти времена брачная жизнь должна особым образом защищаться самыми жесткими законами и предостерегающими примерами, и людей следует призывать и побуждать к вступлению в брак. Это входит в обязанности городских судей [правителей], призванных поддерживать общественный порядок. [Бог настолько ослепил мир, что прелюбодеяние и блуд остаются почти без наказания. С другой стороны, людей наказывают за вступление в брак. Разве это не ужасно слышать?] Хотя учителя Евангелия должны совершать и то и другое. Им следует поощрять невоздержанных людей к вступлению в брачную жизнь и увещевать других не пренебрегать даром воздержания.
Папы [римские] ежедневно издают превосходные законы, но все же в отношении одного этого закона о целибате они непреклонны и безжалостны, как железо, хотя в действительности очевидно, что это нормальное человеческое право.
И сейчас они делают этот закон более тяжким и мучительным во многих отношениях. Канон обязывает их снимать священников, однако эти явно недружелюбные истолкователи [канонов] снимают их не с должностей, а с виселиц. Они жестоко убивают многих людей только за то, что те вступают в брачную жизнь. [И потому надо опасаться, что кровь Авеля возопит к небесам столь громко, что это станет невыносимо, и мы должны будем вострепетать, как Каин].
И эти самые убиения отцов показывают, что данный закон относится к учениям бесовским. Ибо, поскольку дьявол является убийцей, он защищает этот закон.
Мы знаем, что возникает некоторый соблазн к расколу, поскольку кажется, что мы отделились от полагающих, будто они являются истинными епископами. Но наша совесть совершенно спокойна, ведь мы знаем, что, хотя мы искренне стремимся к согласию, все же мы не можем угодить нашим оппонентам иначе, как отвергнув очевидную истину, и затем — согласившись с этими людьми и защищая этот неправедный закон, расторгая уже заключенные браки, умерщвляя неповинующихся священников и изгоняя бедных женщин и детей, оставшихся без отцов. Но, так как совершенно точно установлено, что такие условия не угодны Богу, мы никак не можем печалиться об отсутствии союза со множеством убийц (присутствующих) среди наших оппонентов.
Мы объяснили, почему мы не можем, не поступая против совести, согласиться с нашими оппонентами, когда они защищают папский закон о пожизненном целибате, [а именно] потому что он противоречит божественному Закону и закону природы, расходится с самими церковными канонами, является суеверным и опасным, и, наконец, потому, что все это дело [защищается оппонентами] неискренне и лицемерно. Ибо этот закон [о целибате] предписан не ради религии [не ради святости или потому, что они не знают, как поступить лучше. Они очень хорошо знают, что все {люди} прекрасно знакомы с положением дел в крупнейших монастырях, которые мы можем назвать], но ради владычества [сохранения власти], и все это порочно представляется под видом религии. Здравомыслящие люди ничего не могут возразить против [наших] веских и обоснованных аргументов [представленных выше].
Евангелие разрешает вступление в брак тем, для кого это является необходимостью. Тем не менее оно не вынуждает к брачной жизни тех, кто может воздерживаться. Мы утверждаем, что подобная свобода [выбора] должна быть предоставлена также и священникам, и мы не хотим никого вынуждать к целибату, равно как не желаем расторгать уже заключенные брачные союзы.
Приводя свои аргументы, мы уже рассматривали между прочим, как наши оппоненты придираются к ним и пытаются оспорить некоторые из них. И мы уже опровергали их ложные нападки и обвинения. Сейчас мы, настолько кратко, насколько это только возможно, рассмотрим, какие же серьезные аргументы они приводят в защиту своего закона.
Во-первых, они утверждают, что это было открыто Богом [было дано, как откровение от Бога]. Вы видите всю безграничную наглость этих жалких людей. Они смеют утверждать, будто закон о пожизненном целибате является божественным откровением, хотя он противоречит очевидным свидетельствам Священного Писания, которое заповедует нам: “Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену...” (1Кор.7:2), и которое аналогичным образом запрещает расторгать уже заключенные брачные союзы — см. Мат.5:32; 19:6; 1Кор.7:27. [Что эти негодяи могут сказать в ответ? И как они смеют распутно и бесстыдно злоупотреблять великим и святейшим именем Его Божественного Величества?] Павел напоминает нам, кто является создателем этого закона (о целибате), называя это учением бесовским (см. 1Тим.4:1). И плоды показывают своего создателя — под прикрытием этого закона имело место проявление огромного множества чудовищных похотей и было совершено немало убийств [что можно видеть на примере Рима].
Второй аргумент наших оппонентов заключается в том, что священники должны быть чисты, согласно утверждению из Ис.(52:11): “...Очистите себя, носящие сосуды Господни!” И они приводят множество цитат подобного свойства. Этот аргумент, выставляемый ими напоказ, мы уже опровергли выше, как самый правдоподобный [из всех]. Ибо мы показали, что девственность без веры не является проявлением чистоты перед Богом, а брачная жизнь, благодаря вере, чиста, согласно утверждению из Тит.(1:15): “Для чистых все чисто”. Мы говорили также, что внешняя чистота и обряды Закона не следует переносить сюда, поскольку Евангелие требует чистоты сердца и не требует соблюдения обрядов Закона. И может так быть, что сердце какого-нибудь мужа, такого, например, как Авраам или Иаков, которые были многоженцами, чище и меньше разжигается похотями, чем сердца многих девственников, даже если они и действительно воздерживаются. Но то, что говорит Исаия: “...Очистите себя, носящие сосуды Господни”, следует понимать, как относящееся к чистоте сердца и к общему покаянию.
Кроме того, святые, ведущие брачную жизнь, будут знать — как полезно воздерживаться в ней, и, как Павел говорит в 1Фессал.(4:4), “соблюдать свой сосуд в святости и чести”.
Наконец, поскольку брачная жизнь чиста, можно по праву сказать всем, кто не способен соблюдать целибат, что они должны жениться, чтобы быть чистыми. Таким образом, тот же самый закон: “...Очистите себя, носящие сосуды Господни”, заповедует нам, чтобы нечистые люди, живущие в безбрачии, становились чистыми мужьями [нечистые неженатые священники становились чистыми женатыми священниками].
Третий аргумент [наших оппонентов] отвратителен. Они утверждают, будто брачная жизнь священников — это ересь Иовиниана. О, какие “изящные” слова! [Бедные наши души, господа!] Это новое преступление — брачная жизнь [которую Бог учредил в Раю] является ересью! [В таком случае, весь мир — дети еретиков]. Во времена Иовиниана мир еще не знал закона о пожизненном целибате [с которым очень хорошо знакомы наши оппоненты]. Следовательно, это бессовестная ложь, будто брачная жизнь священников является иовинианской ересью, или будто такая брачная жизнь была впоследствии осуждена Церковью.
В таких фрагментах мы можем видеть — какую цель преследовали наши оппоненты при написании своего “Опровержения”. Они рассудили, что невежественный мир очень легко вывести из равновесия [взбудоражить и рассердить], если почаще разоблачать ереси [упрекать нас в ереси], и если они будут притворно утверждать, будто наша позиция уже неоднократно осуждалась Церковью. Поэтому они часто цитируют в искаженном виде суждения Церкви. Будучи сами прекрасно осведомлены об этом, они не пожелали представить нам копию своей Апологии, чтобы не открылась и не была выставлена на всеобщее обозрение лживость их упреков.
Однако свое мнение относительно иовинианской ереси и сравнения девственности с брачной жизнью мы уже представили выше. Ибо мы не приравниваем брачную жизнь и девственность, хотя ни брачная жизнь, ни девственность не могут заслужить оправдания.
Однако, своими ложными аргументами наши оппоненты защищают закон, являющийся безбожным и разрушительным для добрых норм поведения. Этими доводами они настраивают умы князей против суда Божия [князья и епископы, которые верят в это учение, увидят, выдержат ли их аргументы проверку, когда настанет смертный час], на котором Бог призовет их дать ответ — почему они расторгали браки, почему они мучили [пороли, сажали на кол] и убивали священников [невзирая на крики, причитания и слезы стольких вдов и сирот]. Ибо не сомневайтесь, что как голос крови Авеля воззвал к Богу от земли (см. Быт.4:10), так возопит к Богу и голос крови многих благочестивых людей, против которых они свирепствовали. И Бог отомстит им за такую жестокость. Тогда вы увидите, сколь тщетны доводы наших оппонентов, и поймете, что в суде Божьем никакая клевета на Слово Божье не устоит, как говорит Исаия (40:6): “Всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой. [Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа: так и народ — трава. Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно”, то есть их аргументы — это сухая трава, а Бог — это огонь всепоядающий, пред Которым ничто не может устоять, кроме Слова Божия, см.1Пет.1:24].
Что бы ни произошло, наши князья смогут утешать себя осознанием [своих] праведных намерений, потому что, даже если бы священники поступали неправедно, вступая в брак, все же расторжение брачных союзов, гонения и жестокость явно противоречат воле Божьей и Слову Его. Нововведения и разногласия не доставляют удовольствия нашим принцам, но несомненно то, что большее почтение следует воздавать Слову Божию, чем всему остальному.

Артикул XXIV (XII): О мессе

Прежде всего, мы должны еще раз сделать предварительное заявление, что мы не упраздняем мессу, но, напротив, со всем религиозным почтением [набожно] поддерживаем и защищаем ее. Ибо у нас мессы проводятся каждый Господень День, а также и по другим праздникам, когда, после предварительного испытания совести и отпущения грехов, причащаются все, желающие принять Причастие. Соблюдаются также у нас и традиционные публичные обряды, церковные тексты, молитвы, облачения священников и другие подобные вещи.
Наши оппоненты приводят пространную декламацию об использовании латыни при проведении мессы, нелепо рассуждая при этом о том, какую пользу [какую огромную добродетель] получает малообразованный слушатель от восприятия с верой мессы, которую он не понимает. Очевидно, они ошибочно полагают, будто одно лишь слушание, как “деяние”, уже само по себе является служением, что оно приносит пользу даже в том случае, если услышанное не было понято.
Не желая злобно преследовать [критиковать] эти утверждения, мы оставляем их на суд читателя. Мы упоминаем о них только для констатации того факта, что, между прочим, у нас также сохранились церковные тексты и молитвы, произносимые по-латыни.

Однако, поскольку обряды должны соблюдаться как для того, чтобы научить людей Писаниям, так и для того, чтобы в людях, получивших увещевание Словом, могли быть зачаты вера и страх Божий [и чтобы они могли получить утешение], и чтобы они также могли молиться (ибо для того и существуют обряды), мы сохраняем [в своих мессах] латынь ради тех, кто изучает и понимает этот язык, но мы перемежаем это гимнами на немецком языке, чтобы людям было что познать, и чтобы, таким образом, в людях могли зародиться вера и страх [Божий].

Подобная традиция всегда существовала в церквях. Ибо хотя, некоторые [церкви] чаще, некоторые реже, вводили у себя немецкие гимны, тем не менее, люди почти повсеместно пели что-то на своем [родном] языке. [Следовательно, это отнюдь не является чем-то совершенно новым].
Однако нигде не было написано или заявлено, что слышание церковных текстов без их понимания приносит людям пользу, или что обряды приносят пользу не потому, что они учат или увещевают, но ex opere operato, то есть потому, что они производятся или созерцаются. Отбросьте эти фарисейские рассуждения! [Вы, софисты, должны были бы от всего сердца устыдиться подобных грез!]
Тот факт, что мы проводим только публичные, или общие мессы [на которых люди также исповедуют веру и причащаются, но не (проводим) частные мессы], не является нападением [поползновением] на католическую [вселенскую] Церковь. Ибо в греческих церквях даже в наши дни частные мессы не проводятся, но существует только публичная [всеобщая] месса, проводимая в День Господень и по праздникам. В монастырях имеют место ежедневные мессы, но они являются только публичными. В этом прослеживаются древние традиции. Ибо древние писатели, до Григория, нигде не упоминали о частных мессах.
Мы не будем сейчас рассматривать причину их появления. Очевидно, что после того, как появились нищенствующие монахи, частные мессы, по причине людского заблуждения и из-за стремления [священников] к наживе, стали столь распространенным явлением, что все благочестивые люди на протяжении долгого времени желали некоторого ограничения данного явления. Хотя Св.Франциск, стремясь навести порядок в этом деле, решил, что каждая община [каждое братство] должно довольствоваться проведением одной всеобщей ежедневной мессы; впоследствии, либо из-за суеверия, либо из-за стремления к наживе, это было изменено.
Таким образом, сами они изменяют установления Отцов Церкви всякий раз, когда им это выгодно. А затем, оспаривая наши доводы, они цитируют труды Отцов Церкви [как нечто незыблемое]. Епифаний пишет, что в Асии Причастие отправлялось три раза в неделю, и что там не было ежедневных месс. И, фактически, он говорит, что эта традиция была передана нам от Апостолов. Ибо слова его таковы: “Собрания для Причастия были назначены Апостолами [и должны были проводиться] на четвертый день, в канун Субботы, и в День Господень”.
Более того, хотя наши оппоненты собрали множество свидетельств, желая доказать, что месса является жертвой, все же весь этот словесный гвалт может быть успокоен одним единственным утверждением — что вся эта цепочка аргументов, доводов и свидетельств, сколь длинной она ни была бы, не доказывает, что месса обеспечивает [человеку] благодать ex opere operato, или что, когда она проводится от имени других людей [в интересах других], она позволяет заслужить им отпущение простительных и смертных грехов, вины и наказания. Один этот ответ разбивает все возражения наших оппонентов, (имеющие место) не только в этом “Опровержении”, но во всех трудах, которые они опубликовали о мессе.
Это в данном деле является принципиальным вопросом, и наших читателей следует увещевать об этом так же, как Эсхин увещевал судей, что, подобно боксерам состязающимся друг с другом за свое положение [позицию], им следует бороться со своим противником по всем спорным вопросам, не позволяя ему выходить за рамки рассматриваемого вопроса. Так и наших оппонентов следует вынуждать говорить по существу [о рассматриваемом вопросе]. И когда суть противоречия усвоена надлежащим образом, очень легко принять решение об аргументах, используемых обеими сторонами.
Ибо в своем Вероисповедании мы показали свою приверженность мнению, что Причастие не дарует благодати ex opere operato, и что, будучи принимаемо вместо других, будь то живые или мертвые, оно не дает им ex opere operato прощения грехов, вины и наказания.
И существует ясное и твердое доказательство этой позиции, состоящее в том, что невозможно получить прощения наших грехов за счет наших же собственных дел ex opere operato [даже когда в сердце нет ни одного доброго помысла], но ужасы греха и смерти должны преодолеваться верой, когда мы утешаем наши сердца познанием Христа и веруем, что ради Христа мы прощены, и что добродетели и заслуги Христовы даруются нам, как сказано в Рим.(5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир...” Все это столь твердо и гарантированно, что не может быть преодолено даже вратами ада.
Если бы нам надо было сказать только самое необходимое, то все, что касается данного вопроса, уже сказано. Ибо ни один здравомыслящий человек не может одобрить этого фарисейского и языческого суждения относительно opus operatum. И, тем не менее, подобное мнение имеет место среди людей, и это привело к безмерному возрастанию числа месс. Ибо мессы покупаются за деньги для того, чтобы умилостивить гнев Божий, и этим деянием они хотят получить отпущение вины и устранение наказания. Они хотят добыть себе [этим] все необходимое, во всех областях жизни [здоровье, богатство, преуспеяние и успех в делах]. Они хотят даже освободить мертвых. Монахи и софисты распространяют эти фарисейские суждения в Церкви.
Но, хотя мы уже выразили свою позицию, все же, так как наши оппоненты безумно извращают многие фрагменты Священного Писания, стремясь защитить свои заблуждения, мы скажем еще кое-что по этому поводу. В “Опровержении” они немало говорят о “жертве”, хотя в нашем Вероисповедании мы намеренно избегаем данного термина из-за его двусмысленности. Мы уже рассматривали вопрос о том, что эти люди, злоупотребления которых мы осуждаем, понимают под жертвой. Теперь же, дабы истолковать фрагменты Писания, которые были порочно извращены [ими], необходимо сначала определить, что же такое жертва.
За десять прошедших лет наши оппоненты опубликовали почти неисчислимое множество томов, посвященных жертве, и все же ни один из них до сих пор не дал определения этому понятию. Они лишь хватаются за термин “жертва” везде, где встречают его — будь то в Писаниях или в трудах Отцов [и, найдя его в Симфониях или в Библии, прилагают его сюда, независимо от того, подходит он, или нет]. Потом они применяют [в дискуссиях] собственные помыслы [мечты], словно и в самом деле жертва означает то, что им хочется.

Что такое жертва и каковы ее разновидности

[Теперь, чтобы нам слепо не бросаться в это дело с головой, надлежит прежде всего выяснить — что является, а что не является жертвой. Это полезно и хорошо знать всем христианам].

Сократ, согласно диалогу Платона “Федр”, говорит, что он особенно любит разделения [на составляющие], потому что без них в ходе дискуссии ничего невозможно ни объяснить, ни понять, и он говорит что, найдя человека, искусного в разделении, он следует по его стопам, как по стопам божества. Он наставляет человека [проводящего такое разложение на составные части] разделять составные части в местах их соединения между собой, чтобы он, как неумелый повар, не разделял на кусочки сами члены тела. Однако наши оппоненты пренебрегают этими предписаниями, и, согласно Платону, воистину являются kakoi; mavgeiroi (плохими “поварами”), поскольку они разбивают члены “жертвы” [составные части понятия “жертва”], что можно понять при перечислении нами разновидностей жертвы.
Теологи, как правило, различают понятия “Таинство” и “жертва”, и это вполне справедливо. Таким образом, пусть категория, включающая оба эти понятия, будет либо обрядом, либо священнодействием.
Таинство является обрядом, или деянием, в котором Бог передает нам то, что предлагает обетование, присовокупленное к этому обряду. Как Крещение является не тем деянием, которое мы совершаем для Бога, но тем, во время которого Он, то есть служитель на месте Бога, крестит нас. И здесь Бог предлагает и дарует нам прощение грехов и т.д., согласно обетованию из Марк.(16:16): “Кто будет веровать и креститься, спасен будет...” Жертва же, напротив, является обрядом, или деянием, которое мы возносим Богу для того, чтобы воздать Ему честь.
Более того, существует две разновидности жертвы, и не более. Первая разновидность — это жертва умилостивления, то есть деяние, искупающее вину и наказание, то, что примиряет Бога [с нами], или умиротворяет гнев Божий, или же заслуживает прощение грехов для других. Другая разновидность жертвы — это жертва евхаристическая, которая не заслуживает прощения грехов или примирения, но возносится теми, кто уже был примирен, дабы возблагодарить, воздав должное за уже полученное прощение грехов или за другие принятые нами благословения.
Эти две разновидности жертвы нам следует особо помнить и иметь в виду как при разрешении данного противоречия, так и во многих других дискуссиях. И следует особенно тщательно следить за тем, чтобы они [эти разновидности] не смешивались. Но если это удастся включить в данную книгу, то мы хотим добавить к этому причины такого разделения. Ибо тому есть множество подтверждений в Послании к Евреям и повсюду.
И все левитские жертвоприношения могут быть отнесены к какой-либо одной из этих двух разновидностей. Ибо в Законе некоторые жертвы были названы жертвами умилостивления из-за их значения или подобия — не потому, что они заслуживали прощение грехов перед Богом, но потому, что они заслуживали прощение грехов по праведности Закона, чтобы те, для кого они были учреждены, не были отторгнуты [могли не быть отторгнутыми] от народа Израильского. Поэтому они назывались жертвами умилостивления [за грех] и жертвами всесожжения за преступление. Тогда как к евхаристическим жертвам относились пожертвование на благотворительные дела [добровольная жертва], жертва возлияния, жертва хваления [благодарения], жертва от первых плодов, десятина.
[Таким образом, Закон представлял людям символ {прообраз} истинной жертвы]. Но фактически в мире (всегда) существовала лишь одна жертва умилостивления, а именно — смерть Христа, о чем учит Послание к Евреям (10:4): “Ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи”. И немного далее, о [покорности и] воле Христовой (стих 10): “По сей-то воле освящены мы единократным принесением Тела Иисуса Христа ”.
И Исаия истолковывает Закон, так, чтобы мы могли увидеть, что смерть Христова воистину является жертвоприношением [удовлетворением Бога] за наши грехи, или искуплением, а обряды Закона — нет. Поэтому Исаия говорит (53:10): “...Когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное...” Ибо использованное здесь слово !va означает жертву за прегрешение, что в Законе указывало на то, что некая Жертва должна была явиться, чтобы искупить наши грехи и примирить [с нами] Бога, чтобы люди могли знать, что Бог желает примирения с нами не за счет нашей собственной праведности, но за счет добродетели Другого, а именно — добродетели Христовой. Павел истолковывает это же самое слово !va, как грех (Рим.8:3): “...В подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех...” — то есть Он наказал грех за грех, то есть посредством Жертвы за грех. Значение этого слова можно легко понять из обрядов язычников, которые, как мы видим, были сформированы под влиянием неправильно понятых высказываний Отцов. Латины называли жертвой то, что в периоды великих бедствий, когда казалось, что Бог особо свирепствует, возносилось для умилостивления гнева Божия, piaculum. И они иногда приносили человеческие жертвы — возможно, потому, что слышали, что человеческая жертва будет умилостивлением Бога за грехи всего человеческого рода. Греки иногда называли их kaqavrmata, а иногда — periyhvmata. Исаия и Павел, таким образом, указывают, что Христос стал жертвой, то есть искуплением, что Его, а не нашими собственными добродетелями Бог может быть примирен [с нами]. Итак, пусть остается твердо установленным фактом, что одна лишь смерть Христова воистину является жертвой умилостивления.
Ибо левитские жертвы умилостивления назывались так только для того, чтобы быть отражением (тенью) грядущего искупления. Таким образом, из-за некоторого сходства, они служили искуплением, позволяющим обрести праведность Закона, чтобы те люди, которые согрешили, не отчуждались от общества [государства]. Однако, после того, как было открыто Благовестие [и после того, как было осуществлено истинное жертвоприношение], они должны были прекратиться. И, так как им надлежало исчезнуть с откровением Евангелия, они не были истинным умилостивлением, поскольку Евангелие было обетовано по этой самой причине, а именно — для того, чтобы появилось умилостивление.
Итак, остальные евхаристические жертвы [жертвы повинности], называемые мирными жертвами [жертвами хвалы] (см. Лев.3:1; 7:11; Пс.55:13) — это проповедь Евангелия, вера, молитва, благодарение, вероисповедание, бремена святых, да и все добрые дела святых. Эти жертвы не приносят искупления тем, кто совершает их, и не применимы к другим, так, чтобы заслужить им ex opere operato прощение грехов или примирение с Богом. Ибо они совершаются теми, кто уже примирен.
И таковыми являются жертвы Нового Завета, о чем учит Петр (1Пет.2:5): “...Священство святое, чтобы приносить духовные жертвы”. Духовные жертвы, однако, противопоставляются не только принесению в жертву животных, но даже человеческим деяниям, совершаемым ex opere operato, потому что духовное относится к побуждениям Святого Духа в нас. Павел учит об этом в Рим.(12:1): “...Представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего...” В свою очередь, разумное служение означает такое служение, в котором Бог известен и присутствует в разуме, что проявляется в присутствии страха Божия и упования на Него. Таким образом, это противопоставляется не только левитскому служению, во время которого производилось заклание животных, но также и служению, в котором предполагается, что дела возносятся [в жертву Богу] ex opere operato. Послание к Евреям (13:15) учит нас тому же: “Итак будем через Него непрестанно приносить Богу жертву хвалы...” — и далее следует истолкование этих слов: “...то есть плод уст, прославляющих имя Его”. Он обязывает нас возносить хвалу, то есть молитву, благодарение, вероисповедание и тому подобное. Это действует [совершает полезное действие] не ex opere operato, но благодаря вере. Об этом учат слова: “...Будем через Него... приносить...” — то есть верою во Христа.
Короче говоря, служение Нового Завета является духовным — то есть это праведность веры в сердце и плоды веры. Соответственно, оно отменяет левитские служения. [В Новом Завете ни одно приношение не является полезным ex opere operato, sine bono motu utentis, то есть за счет дел, без добрых помыслов в сердце]. И Христос говорит в Иоан.(4:23,24): “Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине” [то есть от всего сердца, с искренним страхом и сердечной верой]. Данный фрагмент явственно осуждает [как совершенно дьявольские, фарисейские и антихристианские] представления о жертвоприношениях, якобы приносящих пользу ex opere operato, и учит, что люди должны поклоняться в Духе, то есть с благорасположенным сердцем и с верой. [Иудеи также неправильно понимали свои обряды и ошибочно полагали, будто они становились праведными перед Богом, совершая дела ex opere operato. Против этого пророк борется с величайшей искренностью и убежденностью].
Соответственно, пророки также и в Ветхом Завете осуждают мнение людей относительно opus operatum и учат праведности и жертве Духа. Так Иеремия (Иерем.7:22-23) говорит: “Ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве; но такую заповедь дал им: ‘слушайтесь гласа Моего, и Я буду вашим Богом...’” Как же мы полагаем, что иудеи приняли это установление, которое, похоже, в открытую противоречит Моисею? Ибо было очевидно, что Бог дал отцам заповедь относительно жертвы всесожжения и жертвоприношений. Но Иеремия осуждает мнение о жертвах, которое Бог не утверждал, а именно — что эти жертвы будут угодны Ему ex opere operato. И он добавляет о вере, что Бог заповедал следующее: “Слушайтесь гласа Моего”, то есть: “Верьте Мне, что Я ваш Бог, что Я хочу, чтобы вы знали, что Я милую и помогаю, и Я не желаю ваших жертв. Верьте, что Я хочу быть Богом Оправдателем и Спасителем не за счет дел, но ради Моего Слова и обетования. Истинно и от всего сердца взыщите Меня и ожидайте помощи от Меня”.
В Псалме (49:13,15), отвергающем жертвы и требующем молитвы, также осуждается мнение относительно opus operatum: “Ем ли Я мясо волов и пью ли кровь козлов? ...И призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня”. Псалмопевец свидетельствует, что истинным служением и истинным почитанием является наше взывание к Нему от всего сердца.

И в Пс.(39:7) сказано: “Жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты открыл мне уши...”— то есть: “Ты предложил мне Свое Слово, чтобы я мог слышать его, и Ты требуешь, чтобы я веровал в Твое Слово и Твои обетования, что Ты воистину желаешь сострадать мне, оказывать мне помощь и т.д.” О том же мы читаем в Пс.(50:17-18): “...К всесожжению не благоволишь. Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже”. А так же в Пс.(4:6): “...Приносите жертвы правды и уповайте на Господа ”. Он обязывает нас уповать и говорит, что это — праведная вера, из чего следует, что остальные веры не являются истинными и праведными. И в Пс.(115:8): “Тебе принесу жертву хвалы, и имя Господне призову...” Обращение [к Богу] здесь названо жертвой хвалы [благодарения].

Кроме того, в Писании имеется множество свидетельств, которые учат, что жертвы ex opere operato не примиряют Бога [с нами]. Соответственно, Новый Завет, поскольку левитские служения были отменены, учит, что будут принесены новые, чистые жертвы, а именно — вера, молитва, благодарение, вероисповедание и проповедь Евангелия, скорби ради Евангелия и тому подобное.
О таких жертвах Малахия говорит (1:11): “Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами...” Наши оппоненты извращенно применяют данный фрагмент к мессе, ссылаясь на высказывания Отцов Церкви. Ответ, однако, прост, ибо, даже если это и сказано главным образом о мессе, отсюда вовсе не следует, что месса оправдывает ex opere operato, или что применительно к другим людям она заслуживает прощение грехов [что совершением мессы можно заслужить прощение грехов для других людей] и т.д. Пророк ничего не говорит о тех вещах, которые самым бессовестным образом выдумали монахи и софисты.
Кроме того, значение слов пророка очевидно само по себе. Ибо прежде всего они провозглашают, что имя Господа будет велико. Это достигнуто проповедью Евангелия. Ибо через Евангелие имя Христово возвеличено [сделано известным], и милость Отца, обетованная во Христе, признана. Проповедь Евангелия порождает веру в (сердцах) тех, кто принимает Благовестие. Они взывают к Богу, они возносят благодарение Богу, они переносят скорби за свое вероисповедание, они производят добрые дела во славу Христову. Таким образом имя Господне возвеличивается между народами. Поэтому слова “фимиам” и “чистая жертва ” означают не обряд ex opere operato [не только обряд мессы], но все те жертвы, посредством которых имя Господне возвеличивается, а именно — веру, взывание, проповедь Евангелия, вероисповедание и т.п.
И если кто-то хочет, чтобы этот термин включал также и обряд [мессы], мы с готовностью признаем это [уступим], при условии, что он подразумевает не одну лишь церемонию [не только обряд], и не учит, что эта церемония полезна ex opere operato. Ибо как проповедь Слова Божьего мы относим к жертвам хвалы, то есть к прославлению Бога, так и принятие Причастия само по себе может быть прославлением и благодарением. Но оно не оправдывает ex opere operato, так же как оно не может быть применено к другим [исполнено за других] и не заслуживает для них прощение грехов. Немного далее мы объясним, как даже церемония [обряд] является жертвой. И все же Малахия говорит обо всех служениях Нового Завета, а не только о Причастии. Подобным же образом, когда он не одобряет фарисейского представления относительно opus operatum, это не противоречит нашему мнению, а, скорее, напротив, подтверждает его. Ибо он требует служения сердца, посредством которого имя Господне воистину возвеличивается.
Еще один фрагмент также цитируется из Книги Малахии (3:3): “...И очистит сынов Левия и переплавит их, как золото и как серебро, чтобы приносили жертву Господу в правде”. Данный фрагмент явственно требует жертвы праведной, и, следовательно, не поддерживает мнения об opus operatum. Но жертвы, приносимые сынами Левия в Новом Завете — это проповедь Евангелия и добрые плоды проповеди, как Павел говорит в Рим.(15:16): “...Совершать священнодействие благовествования Божия, дабы сие приношение язычников, будучи освящено Духом Святым, было благоприятно Богу”, то есть чтобы язычники были приношением благоприятным [угодным] Богу через веру, и т.д. Ибо в Законе заклание жертв означало [символизировало] как смерть Христову, так и проповедь Евангелия, посредством которой эта ветхость плоти должна быть умерщвлена, и новая, вечная жизнь зачата в нас.

Однако, наши оппоненты повсюду ошибочно называют жертвой только лишь церемонию [один лишь обряд]. Они опускают проповедь Евангелия, веру, молитву и подобные вещи, хотя обряд был установлен ради всего этого, и в Новом Завете должны приноситься жертвы сердца, а не обряды [искупления] за грех, совершаемые так же, как это делали левиты.

Они [оппоненты] также ссылаются на такое понятие, как “ежедневная жертва ” (см.Исх.29:38; Дан.8:11; 12:11), утверждая, что как в Законе была ежедневная жертва, так и месса должна быть ежедневной жертвой Нового Завета. Наши противники хорошо ориентировались в ситуациях, когда мы позволяли себе использовать аллегории. Очевидно, однако, что аллегории не представляют твердых доказательств [что в делах столь важных перед Богом мы должны иметь твердое и ясное Слово Божье и не должны навязывать силой туманные и чуждые фрагменты. Такие неопределенные объяснения не выдерживают проверки судом Божьим]. Хотя мы действительно с готовностью допускаем, что месса может восприниматься, как ежедневная жертва — при условии, что под этим понимается вся месса, то есть обряд вместе с проповедью Евангелия, верой, молитвенным взыванием и благодарением. Ибо все это, соединенное вместе, является ежедневной жертвой Нового Завета, потому что обряд [мессы или Причастия] был учрежден ради этих вещей, равно как он не может быть отделен от них. Поэтому Павел говорит в 1Кор.(11:26): “Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет”. Однако из того левитского примера отнюдь не следует, что необходима церемония, оправдывающая ex opere operato, или что она должна производиться за других, чтобы заслужить для них прощение грехов.
И этот пример хорошо иллюстрирует не только обряд, но также и проповедь Евангелия. В Числ.(28:4 и далее) представлены три части этой ежедневной жертвы: всесожжение агнца, возлияние и хлебное приношение [приношение пшеничной муки, смешанной с елеем]. Закон описывает грядущее, или является “тенью будущего”. Соответственно, в этом действе [обряде левитского жертвоприношения] изображаются Христос и все служение Нового Завета. Сожжение агнца означает смерть Христа. Возлияние означает, что повсюду в мире верующие, посредством проповеди Евангелия, окропляются Кровью этого Агнца, то есть освящаются, как говорит Петр в 1Пет.(1:2): “...При освящении от Духа, к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа...” Хлебное приношение [приношение пшеничной муки] означает веру, молитву и благодарение в сердцах.
Таким образом, как в Ветхом Завете распознается тень [будущего], так в Новом Завете следует видеть предсказанное [Ветхим Заветом], а не какой-то иной пример или повод [образец] для какой-то [другой] жертвы.
Итак, хотя эта церемония является обрядом воспоминания о смерти Христовой, тем не менее сама по себе она не является ежедневной жертвой. Но сама память является ежедневной жертвой — то есть проповедь и вера, воистину верующая, что посредством смерти Христовой Бог примирился с нами. Возлияние, то есть следствие проповеди, необходимо для того, чтобы, будучи окроплены Кровью Христовой через Евангелие, мы могли быть освящены, как умерщвленные и затем оживотворенные. Необходимо также и хлебное приношение — то есть благодарение, вероисповедание и скорби.
Итак, отбросив фарисейское представление об opus operatum, давайте понимать под этим духовное служение [духовное поклонение] и ежедневную жертву сердца, потому что в Новом Завете следует искать сущность благих вещей [как Павел говорит: “(Ветхий Завет) это есть тень будущего, а тело (и истина) — во Христе”], то есть Святого Духа, умерщвления [ветхого человека] и животворения.
Из всего сказанного вполне очевидно, что пример ежедневной жертвы свидетельствует никак не против нас, но, скорее, напротив — в нашу пользу, ибо мы стремимся иметь все составные части, подразумеваемые ежедневной жертвой. [Мы достаточно ясно показали все части, относящиеся к ежедневной жертве в законе Моисеевом, и то, что под этим должно подразумеваться истинное, сердечное жертвоприношение, а не opus operatum]. Наши же оппоненты ошибочно полагают, будто здесь подразумевается обряд сам по себе, а не обряд в совокупности с проповедью Евангелия, умерщвлением плоти, животворением сердца и т.д. [что является лучшей частью мессы, независимо от того, называют ли ее жертвой или как-то иначе].
Итак, теперь благочестивые люди смогут легко рассудить, что сетования, будто мы упраздняем ежедневную жертву, являются совершенно лживыми. Из опыта ясно, к какой из Антиохий относятся те, кто имеют церковную власть, кто, прикрываясь религией, претендуют на царство мира сего, те, кто правят, не заботясь о религии и евангельском учении, те, кто развязывают войну, как цари мира сего, и учреждают новые служения в Церкви.
Ибо в мессе наши оппоненты сохранили только обрядовую сторону и публично используют ее для святотатственного обогащения. Впоследствии они придумывают, что это дело может исполняться от имени других людей, и что таким образом можно заслужить для них милость и все блага.
В своих проповедях они не учат Евангелию, не утешают совесть, не показывают, что грехи прощены даром, ради Христа, а учреждают поклонение святым, человеческие искупления грехов [епитимьи], человеческие традиции, утверждая, что всем этим люди оправдываются перед Богом. И, хотя некоторые из этих традиций очевидно безбожны, тем не менее, они защищают их с применением насилия. Если какие-то проповедники хотят, чтобы их считали более учеными, они пускаются в рассмотрение философских вопросов, которые люди — и даже те, кто их предлагает [к рассмотрению] — не понимают. Наконец, наиболее терпимые [из них] преподают Закон, ничего не говоря о праведности по вере.
Наши оппоненты в своем “Опровержении” поднимают много шума по поводу опустошения церквей, а именно — о том, что алтари стоят неукрашенными, без свечей и образов [статуй святых]. Эти мелочи они считают украшением церквей. [Хотя и неправда, что мы упраздняем все подобные внешние украшения, тем не менее, даже если бы это было так, Даниил говорит вовсе не о таких вещах, которые целиком и полностью являются внешними и не имеют отношения к христианской Церкви].
То запустение, которое имеет в виду Даниил (в Дан.11:31; 12:11), является опустошением совершенно иного рода, а именно — это пренебрежение Евангелием. Ибо люди, переполненные множеством и разнообразием обрядов и мнений, были совершенно неспособны постичь сущность христианского учения. [Поскольку наши оппоненты проповедуют в основном человеческие установления, которыми совесть уводится прочь от Христа, к уверенности в своих собственных делах].
Ибо кто из людей когда-либо понял доктрину о покаянии в трактовке наших оппонентов? Однако это основная тема христианского учения.

Сердца людей терзались перечислением проступков и благоугождениями. О вере же, посредством которой мы получаем даром прощение грехов, наши оппоненты не упоминали ни слова. Относительно проявления и укрепления веры, борьбы с отчаянием и прощения грехов даром, ради Христа, все книги и проповеди наших оппонентов хранили полное молчание [молчание совершенно недостойное, более того, повлекшее за собой неисчислимый ущерб].

К этому добавились отвратительные злоупотребления мессами и многие другие безбожные служения в церквях. Вот какое запустение описывает Даниил.
Напротив, наши священники, по благосклонности Божьей, заботятся о проведении служения Слова, преподают Евангелие о благословениях Христа и показывают, что прощение грехов просто даруется людям ради Христа. Это учение несет твердое и гарантированное утешение сердцам людей. К этому добавляется также заповеданное Богом учение о [Десяти Заповедях и] добрых делах. Также провозглашается значимость и полезность Таинств.
Но даже если бы польза [использование] Таинства заключалась в ежедневной жертве, все равно, скорее мы сохранили его [в неискаженном виде], нежели наши оппоненты, потому что у них Причастие отправляется священниками, нанятыми за плату. У нас же это производится чаще и более добросовестно. Ибо люди причащаются только после наставления и испытания совести. Ибо людей учат истинному использованию Причастия, тому, что оно было установлено, дабы служить печатью [гарантией] и свидетельством безвозмездного прощения грехов, и что, соответственно, оно должно увещевать встревоженные сердца людей к истинной твердости и вере в то, что грехи отпущены даром. Итак, поскольку мы сохранили как проповедь Евангелия, так и законное применение Таинства [Причастия], можно утверждать, что ежедневная жертва у нас сохранена.
И если уж говорить о внешних признаках, то посещение церквей у нас лучше, чем у наших оппонентов. Потому что паства удерживается полезными и понятными проповедями. Учения же наших оппонентов никогда не были понятны ни людям, ни самим учителям. {Ничто так не привязывает людей к церкви, как хорошая проповедь [хорошее чтение проповедей]. Но наши оппоненты своими проповедями лишь отпугивают людей от Церкви, ибо они ничего не говорят о наиважнейших частях христианского учения. Они лишь пересказывают легенды о святых и другие небылицы}.
Истинным же украшением Церкви является благочестивое, полезное и ясное учение, благоговейное использование Причастия, пылкая, искренняя молитва и тому подобное. Свечи, золотые сосуды [специальные тонкие свечи, напрестольные пелены, статуи святых] и тому подобные вещи вполне уместны, но все это, по существу, не относится к украшению Церкви. Если же вся сущность служения наших оппонентов сводится к подобным вещам, а не к проповеди Евангелия и не к вере, то они должны быть отнесены к тем, кого Даниил описывает, как людей, чтущих своего Бога золотом и серебром (см. Дан.11:38).
Они цитируют также из Послания к Евреям (5:1): “Ибо всякий первосвященник, из человеков избираемый, для человеков поставляется на служение Богу, чтобы приносить дары и жертвы за грехи”. Из этого они заключают, что поскольку в Новом Завете имеются первосвященники и священники, то существует также и жертва за грехи. Данный фрагмент производит сильное впечатление на малообразованных людей, особенно когда они видят пышность священства [облачение Аарона, поскольку в Ветхом Завете было много золотых, серебряных и багряных украшений] и жертвы Ветхого Завета. Это сходство вводит в заблуждение несведущих людей — так, что они начинают думать, будто аналогичным образом у нас должно существовать и церемониальное жертвоприношение, которое якобы может применяться в интересах [от имени] других людей, как это имеет место в Ветхом Завете. Служение месс и все остальное, что относится к папским методам правления — это также ложное усердие, проявляемое для (утверждения) неправильного понимания левитского образа правления. [Они не понимают, что Новый Завет занимается совершенно иными делами, и что если подобные обряды используются для назидания молодежи, то на них должны быть наложены определенные ограничения].
И хотя наша вера основывается главным образом на свидетельствах из Послания к Евреям, тем не менее наши оппоненты приводят против нас искаженные фрагменты этого же Послания, как, например, в только что приведенной цитате, где они говорят, что “всякий первосвященник рукополагается для того, чтобы приносить жертвы за грехи”. Само Писание сразу же добавляет, что Христос является нашим Первосвященником (Евр.5:5,6,10). Предшествующие слова говорят о левитском священстве и указывают, что левитское священство было образом священства Христова. Ибо левитские жертвоприношения за грехи не позволяли заслужить прощение грехов перед Богом, они были лишь прообразом жертвы Христовой, которая должна была стать единственной жертвой умилостивления, о чем мы уже говорили выше.
Следовательно, данное Послание в значительной мере занято разъяснением того, что древнее священство и древние жертвоприношения были учреждены не для обретения прощения грехов перед Богом или примирения с Ним, но лишь для того, чтобы символизировать собой грядущую жертву Христа.
Ибо и в Ветхом Завете святые должны были получать оправдание верой, полученной из обетования о прощении грехов, дарованном ради Христа, то есть точно так же, как святые оправдываются в Новом Завете. От начала мира всем святым было необходимо веровать, что Христос станет обетованным приношением и искуплением за грехи, как Исаия учит в Ис.(53:10): “...Когда же душа Его принесет жертву умилостивления...”
Итак, поскольку в Ветхом Завете жертвоприношения не позволяли заслужить примирения — кроме, разве что, образного (ибо ими заслуживалось светское примирение), — но символизировали грядущую жертву, то, следовательно, Христос является единственной Жертвой, принесенной за грехи других людей. Таким образом, в Новом Завете не остается ни одной жертвы, которая должна приноситься за грехи других людей, кроме единственной крестной жертвы Христа.
Полностью заблуждаются те, кто полагают, что левитские жертвы заслуживали прощение грехов перед Богом, и, на основании этого, утверждают, будто в Новом Завете требуются какие-то еще жертвы, приносимые за других, кроме смерти Христовой. Эти домыслы принижают добродетель страданий Христовых и праведность верой, искажают учения Ветхого и Нового Заветов и вместо Христа воздвигают нам иных посредников и умилостивителей, а именно — священников с их жертвоприношениями, повседневно торгующих в церквях своими деяниями.
Таким образом, если кто-то делает вывод, что в Новом Завете необходим священник, чтобы совершать жертвоприношения за грехи, то подобное высказывание допустимо только о Христе. Все Послание к Евреям подтверждает такое истолкование. И если бы, вдобавок к смерти Христовой, мы должны были бы искать какое-то иное искупление грехов других людей для примирения [их с Богом], то это было бы не что иное, как провозглашение других посредников, помимо Христа.
Опять же, поскольку священство Нового Завета является “служением Духа”, о чем Павел учит во 2Кор.(3:6), оно, соответственно, имеет лишь одну жертву Христову, которая является достаточным искуплением и распространяется на грехи других людей. Кроме того, это служение не имеет жертвоприношений, подобных левитским, которые могли бы быть принесены ex opere operato от имени [вместо] других. Но оно предлагает другим людям Евангелие и Таинства, чтобы через них люди могли обрести веру и Святого Духа, быть умерщвленными и оживотворенными, так как служение Духа идет вразрез с opus operatum. [Ибо, пока существует личная вера и жизнь, порожденная Святым Духом, opus operatum другого человека не может ни сделать меня праведным, ни спасти меня]. Ведь служение Духа — это действие Святого Духа в сердцах. И, таким образом, данное служение полезно для других тогда, когда оно работает в них, когда оно возрождает и оживотворяет их. Это не производится посредством приложения ex opere operato деяний одних людей от имени [в интересах] других.
Мы рассмотрели причину, почему месса не оправдывает ex opere operato, и почему, будучи проведенной в интересах других людей, она не позволяет заслужить для них прощения грехов — ведь и то и другое идет вразрез с праведностью по вере. Ибо невозможно обрести прощение грехов, преодолеть ужасы смерти и греха какими-либо деяниями, кроме веры во Христа, согласно сказанному в Рим.(5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир...”
Кроме того, мы показали, что фрагменты Писания, цитируемые для опровержения наших утверждений, отнюдь не защищают безбожного мнения наших оппонентов относительно opus operatum. Все благочестивые люди среди всех народов могут рассудить это.
Таким образом, следует отвергнуть заблуждение Фомы, который писал: “Что тело Господне, однажды принесенное в жертву на кресте за первородный грех, постоянно приносится на алтаре в жертву за повседневные прегрешения, чтобы в этом Церковь имела служение, посредством которого она могла бы примирять Бога с собой”.
Также должны быть отвергнуты другие всеобщие заблуждения — такие, как представление о том, что месса ex opere operato дарует благодать тому, кто участвует в ней. А также — что когда месса проводится за других, пусть даже порочных людей, при условии, что они не чинят препятствий этому, она позволяет заслужить для них прощение грехов, вины и наказания. Все эти представления ошибочны и безбожны. Это новые измышления необразованных монахов, затеняющие славу страданий Христовых и праведность по вере.
И из этих заблуждений произрастает бесконечное множество других иллюзий — таких, например, как представление о том, что мессы, проводимые за многих, столь же полезны, как и мессы, отслуженные за одного человека. Софисты имеют различные “степени” добродетели, подобно денежным менялам, имеющим меры веса для золота и серебра. Кроме того, они продают мессы [проводят мессы за деньги], как нечто такое, что позволяет каждому человеку обрести желанное: купцу — успех в делах, охотнику — удачу на охоте, и это можно перечислять бесконечно. Наконец, они распространяют это также и на мертвых. Отправлением Причастия они освобождают души от мучений в чистилище, хотя [на самом деле] без веры мессы не приносят пользы даже живым.
Также наши оппоненты не могут привести ни одного слова из Писаний в защиту тех небылиц, которые они с важным видом рассказывают в церкви. Равно как у них нет (относительно этого) свидетельств древней Церкви и подтверждений из трудов Отцов Церкви. [Следовательно, они являются безбожными и слепыми людьми, которые сознательно пренебрегают очевидными истинами Божьими и затаптывают их ногами].

Представления Отцов Церкви о жертвоприношении

Поскольку мы истолковали фрагменты Писания, цитируемые для опровержения наших представлений, следует ответить также и на высказывания Отцов Церкви. Нам небезызвестно, что Отцы называли мессу жертвой. Но они отнюдь не имеют в виду того, что месса дарует благодать ex opere operato, и что, будучи отслуженной за других, она позволяет заслужить для них прощение грехов, вины и наказания. Где в трудах Отцов можно найти такие чудовищные небылицы? Но в них открыто говорится о благодарении. Соответственно, они называют это евхаристией.
Однако мы говорили выше, что евхаристическая жертва не заслуживает примирения, а совершается теми, кто уже был примирен — точно так же, как скорби не позволяют заслужить примирения, но являются евхаристической жертвой [евхаристическими жертвоприношениями], когда те, кто уже были примирены, переносят их. И это общее замечание по поводу высказываний Отцов в достаточной мере защищает нас от [нападок] наших оппонентов. Ибо несомненно, что все эти вымыслы относительно добродетели opus operatum отсутствуют в трудах Отцов Церкви. Но для того, чтобы лучше понять общую суть дела, нам следует поговорить еще и о том, что в трудах Отцов действительно соответствует представлению об отправлении Таинства [Причастия].

Об отправлении Причастия и о Жертве

Некоторые умники полагают, будто Вечеря Господня [Причастие] была установлена по двум причинам. Во-первых, — для того, чтобы служить признаком и свидетельством вероисповедания, подобно тому, как определенная форма [монашеского] колпака [капюшона] является признаком соответствующего вероисповедания. Во-вторых, они полагают, что такой признак [отправление Причастия] был особенно угоден Христу, а именно — что это было трапезой, символизирующей взаимное единство и дружеские отношения среди христиан, потому что пир является признаком завета и дружбы. Это, однако, мирская [светская] точка зрения. Она не отражает основного предназначения и пользы того, что соделано для нас Богом. В таком случае говорится только о проявлении любви, которую люди, однако, оскверняют и понимают по-мирски. При том вовсе не упоминается о вере, сущность которой понимают лишь немногие.
Таинства являются проявлениями воли Божьей по отношению к нам, а не только человеческими отношениями [проявлениями], существующими среди нас и [исключительно] для нас. И они правы, что в Новом Завете Таинства являются признаками благодати. Но поскольку в любом Таинстве имеются два аспекта — [видимый] знак и Слово, то Слово в Новом Завете является [аспектом] присовокупляемым [к знаку] обетованием благодати. Обетование Нового Завета — это обетование о прощении грехов, о чем повествуется в Лук.(22:19): “...Сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание... Сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови, которая за вас проливается [во оставление грехов]...”
Таким образом, Слово Божье дарует прощение грехов. И обряд, как таковой, является образом, или печатью, как Павел называет это в Рим.(4:11), печатью Слова, сообщающего обетование нам [делающего обетование известным]. И как обетование бесполезно, если оно не принимается верой, так и обряд бесполезен, пока к нему не присовокуплена такая вера, которая воистину дает уверенность, что здесь предлагается прощение грехов. Именно эта вера ободряет и поддерживает сокрушенные умы. И как Слово было дано для того, чтобы породить эту веру, так и Таинство было установлено для того, чтобы созерцание внешнего проявления [внешнего исполнения обряда] могло побуждать сердце веровать [и укреплять веру]. Ибо посредством этого — а именно: через Слово и Таинства — действует Святой Дух.
И такое отправление Таинства, когда вера оживотворяет устрашенные сердца, является служением Нового Завета, потому что Новый Завет требует духовного расположения [духовного приготовления, духовной наклонности], умерщвления [плоти] и животворения. [Ибо, согласно Новому Завету, высшее служение Бога производится в сердце]. И для такого использования Христос учредил это [Причастие], поскольку Он заповедал им сие творить в воспоминание о Нем.
Ибо воспоминание о Христе — не есть тщетное и внешнее [показное] празднование [не то, что осуществляется только какими-то жестами и действиями] или нечто, учрежденное ради примера, как в трагедиях производятся празднества в память о Геркулесе или Улиссе, но это [Причастие] совершается для того, чтобы помнить о добродетелях Христовых и принимать их верой — так, чтобы оживотвориться ими. Соответственно, в Псалме (110:4,5) говорится: “Памятными соделал Он чудеса Свои; милостив и щедр Господь. Пищу дает боящимся Его; вечно помнит завет Свой”. Ибо это означает, что в церемонии следует различать волю Божью и Его благодать.
Но вера, постигающая благодать, животворит. И, главным образом, в ней состоит польза Таинства [Причастия], и по ней можно явственно определить, кто готов к принятию Причастия [а именно — устрашенные сердца], и как [им] следует использовать его.
Жертва [приношение благодарности, или благодарение] также добавляется к этому. Ибо одно деяние имеет несколько назначений. После того, как совесть, ободренная верой, понимает, освобождение от каких ужасов она получила, она действительно ревностно и пылко возносит благодарения за страдания Христовы и Его благословения, используя сам обряд для восхваления Бога, для того, чтобы этой покорностью продемонстрировать свою благодарность. И она свидетельствует [всем этим], сколь высоко она ценит дары Божьи. Таким образом, обряд становится жертвой хвалы.
И Отцы Церкви действительно говорят о двойном действии, а именно — об утешении совести и о благодарении, или хвале. Первое из этих действий относится к сущности Таинства [к правильному использованию Таинства], второе же относится к жертве. Об утешении Амвросий говорит: “Идите к Нему и обретите прощение, потому что Он есть отпущение грехов. Вы спрашиваете — Кто Он? Послушайте Его, когда Он говорит в Иоан.(6:35): ‘Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда’ ”. Данный фрагмент свидетельствует о том, что при отправлении Таинства [Причастия] даруется прощение грехов. Он также свидетельствует и о том, что это [прощение] следует получать верой. В трудах Отцов Церкви можно найти бесконечное множество подобных свидетельств, но все они превратно истолковываются нашими оппонентами, сводящими их к opus operatum и к делам, которые следует совершать за других [от имени других людей]. Хотя Отцы явственно требуют веры и говорят об утешении, принадлежащем каждому, а вовсе не о приложении [дел].
Кроме того, можно найти аналогичные высказывания и о благодарении, например, слова Киприана о тех, кто причащается благочестивым образом. “Благочестие, — говорит он, — в благодарении Даятеля столь обильного благословения, различает то, что было дано и то, что было прощено”, то есть благочестие взирает как на то, что было дано, так и на то, что было прощено, то есть оно сравнивает величие благословений Божьих и безмерность наших пороков, греха и смерти друг с другом и возносит благодарения, и т.д. И отсюда в Церкви появился термин “евхаристия”.
Это не обряд сам по себе, и не благодарение ex opere operato, которое должно совершаться от имени других людей, чтобы заслужить для них прощение грехов, и т.д., чтобы освободить души мертвых. Все это идет вразрез с праведностью по вере [склоняя людей ко мнению], будто сам обряд, без веры, может принести пользу тому, кто совершает его, или другим людям.

О термине “месса”

Наши оппоненты также отсылают нас в область филологии. Из наименования мессы они извлекают аргументы, которые не требуют долгого обсуждения. Ибо, даже если бы месса называлась жертвой, из этого вовсе не следовало бы, что она должна даровать благодать ex opere operato, или что, когда ее проводят от имени других людей, она позволяет заслужить для них прощение грехов и т.д.
Leitourgiva, — говорят они, — означает “жертвоприношение”, а греки называют мессу литургией. Но почему же тогда они не вспоминают о древнем названии synaxis, показывающем, что раньше месса была духовным общением многих? Однако давайте поговорим о слове литургия.
Это слово означает не жертву, но скорее общественное богослужение, что вполне согласуется с нашим мнением, а именно — что один служитель, производящий освящение [даров], раздает Тело и Кровь Господни остальным людям точно так же, как один проповедующий служитель несет [раздает] Евангелие другим людям, как Павел говорит в 1Кор.(4:1): “Итак каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих”, то есть служителей Евангелия и Таинств. И во 2Кор.(5:20): “Итак мы — посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом”.
Таким образом, термин leitourgiva вполне согласуется со служением. Ибо это древнее слово обычно использовалось при отправлении общественного гражданского служения и у греков ассоциировалось с отправлением общественных обязанностей — таких, как подать, расходы на оснащение флота, и тому подобное. Об этом свидетельствует речь Демосфена “Лептину”, целиком и полностью посвященная обсуждению общественных обязанностей и освобождению от них [неприкосновенности]: “Fhvsei de; anaxivou" tina;" ajnqrwvpou" eJuromevnou" ajtevleian ejkdedukevnai ta;" leitourgiva"”, то есть: “Он скажет, что некоторые недостойные люди, стремясь к неприкосновенности, удалились от общественных обязанностей”. И так говорили во времена римлян, что видно из рескрипта Пертинакса “De Iure Immunitatis, l. Semper”: “Eij kai; mh; pasw`n leitourgiw`n tou;" patevra" oJ tw`n tevknwn ajriqmo;" ajnei`tai”, то есть: “Даже многодетных родителей не освобождать от всех общественных обязанностей”. В комментариях к Демосфену констатируется, что leitourgiva — это разновидность дани, издержки на игры, издержки на содержание флота, на посещение гимнасия и тому подобные общественные служения.
И Павел во 2Кор.(9:12) использует этот термин для описания пожертвований [на нужды святых]. Сбор пожертвований не только позволяет обеспечить святых тем, в чем они нуждаются, но производит в них обильные благодарения Богу, и т.д. И в Филип.(2:25) он называет Епафродита термином leitourgo;", “служителем в нужде моей” — определенно, он не говорит здесь о жертвователе.
Однако достаточно свидетельств, поскольку вокруг существует множество примеров, очевидных для тех, кто читает греческих писателей, использующих термин leitourgiva для обозначения общественных гражданских обязанностей или служений. И языковеды, на основании анализа дифтонгов, полагают, что он происходит не от lithv, что означает “молитвы”, но от “общественных благ”, называемых lei`ta, так что термин leitourgevw означает: “я имею отношение к [участвую в]”, “я даю [преподношу] общественные блага”.
Смешон их вывод о том, что, поскольку в Святых Писаниях упоминается об алтаре, месса должна быть жертвой. Ибо Павел упоминает об алтаре образно, только для сравнения.
И то, что термин месса происходит от древнееврейского слова jBzm “алтарь” — вымысел наших оппонентов. Зачем им нужны столь далеко идущие этимологические сравнения? Может быть, для того, чтобы показать свое знание древнееврейского языка? Зачем искать столь далекое этимологическое родство, если термин “месса” можно найти во Втор.(16:10), где он означает пожертвования, или дары людей, а вовсе не жертвоприношение, осуществляемое священником? Ибо люди, приходящие на празднование Пасхи, были обязаны приносить какой-то дар в качестве своего вклада [своей доли].
Сначала и христиане также сохранили эту традицию. Собираясь вместе, они приносили хлеб, вино, и другие вещи, о чем свидетельствуют каноны Апостолов. Часть этого хлеба и вина бралась для освящения, остатки же распределялись среди бедных. Вместе с этим обрядом они сохранили также и термин “месса”, обозначавший “пожертвования”. И, похоже, из-за таких пожертвований в других местах мессу называли термином ajgavph, чтобы кто-то не подумал, будто она так называется по причине совместной трапезы [празднования, пиршества]. Однако давайте отбросим эти пустяки.
Ибо смешно, что наши оппоненты выдвигают столь несущественные [несерьезные] предположения в таком важном деле. Потому что даже если предположить, что месса называется жертвоприношением, то каким образом этот термин может способствовать подтверждению измышлений относительно opus operatum, и о том, что возможно отправление месс от имени других, чтобы заслужить им прощение грехов? И месса может быть названа приношением [жертвой], так как при ее проведении возносятся молитвы, благодарения и (производится) все служение, почему она называется также евхаристией. Но ни обряды, ни молитвы не приносят пользы ex opere operato, без веры. Хотя мы обсуждаем здесь не молитвы, а прежде всего Причастие.

{Здесь вы можете видеть, какими невежественными ослами являются наши оппоненты. Они утверждают, будто термин missa происходит от слова misbeach, что означает “алтарь”. Из чего мы должны заключить, что месса — это жертва, ибо жертвы приносятся на алтаре. Опять же, слово liturgia, которым греки называют мессу, также должно означать жертву. Мы кратко ответим на это утверждение. Весь мир видит — такие языческие и антихристианские доводы отнюдь не доказывают, что месса приносит пользу ex opere operato sine bono motu utentis. Таким образом, они ослы, потому что в таком важном деле выдвигают столь глупые доводы. Причем эти ослы не знают также и грамматики. Ибо термины missa и liturgia отнюдь не означают жертвы. Missa по-еврейски означает совместное пожертвование [вклад]. И среди христиан, вероятно, существовала традиция приносить пищу и питье для бедных членов общин. Эта традиция была заимствована от иудеев, которые должны были совершать такие пожертвования на своих праздниках. И это они называли термином missa. Подобным же образом, термин liturgia по-гречески на самом деле означает служение человека общине [в интересах общины]. Это прекрасно согласуется с нашим учением, потому что священник у нас — это слуга всех тех, кто желает принять Причастие, человек, преподающий им Святое Таинство [Причастия].

Некоторые полагают, будто термин missa происходит не из древнееврейского, а означает то же самое, что и слово remissio, прощение грехов. Ибо при завершении Причастия провозглашалось: Ite, missa est, то есть: “Ступайте [с миром], вы имеете прощение грехов”. В подтверждение они приводят тот факт, что греки также говорили: Lais Aphesis (laoi`" a[fesi"), что тоже означает прощение. Если это так, то это прекрасно, потому что в неразрывной связи с данным обрядом должно всегда проповедоваться и провозглашаться прощение грехов. Однако это мало способствует решению вопроса, который мы рассматриваем, какое бы значение ни имел термин missa}.

Греческий канон также много говорит о приношении [жертве], но в нем ясно показано, что имеются в виду не Тело и Кровь Господни, а все служение, молитвы и благодарения. Ибо он гласит так: “Kai; poivhson hJma`" ajxivou" genevsqai tou` prosfevrein soi dehvsei" kai; iJkesiva" kai; qusiva" ajnaimavktou" uJpe;r panto;" laou`”. Если это высказывание понимать правильно, то оно безобидно. Ибо оно является молитвой о том, чтобы мы были достойны возносить молитвы, прошения и бескровные жертвы за весь народ. Точно так же, как немного далее: “ [Eti prosfevromevn soi th;n logikh;n tauvthn kai; ajnaivmakton latreivan”, то есть: “Мы возносим это разумное и бескровное служение”. Ибо те, кто истолковывают это, как разумную жертву, перенося это на само Тело и саму Кровь Христову, заблуждаются, поскольку канон говорит обо всем служении, и, вопреки opus operatum, Павел говорил о logikh; latreiva [разумном служении], а именно — о служении разума, страха, веры, молитвы, благодарения и т.д.

О мессе за умерших

Наши оппоненты не имеют свидетельств и заповедей из Писаний в защиту обряда освобождения душ умерших, хотя из этого они извлекают неисчислимые доходы. И действительно, это немалый грех — учреждать подобные служения в Церкви, не имея на то заповеди Божьей и примера из Писаний, распространять на умерших Причастие, которое было установлено для воспоминания и проповеди среди живых [для укрепления веры тех, кто использует этот обряд]. Это является нарушением Второй Заповеди — злоупотреблением именем Божьим.

Ибо, во-первых, утверждать, что какой-то обряд ex opere operato, без веры, является жертвой, примиряющей с Богом и приносящей искупление за грехи — значит бесчестить Евангелие. Это ужасно и отвратительно — деяния священника приравнивать смерти Христовой. Опять же, грех и смерть невозможно преодолеть иначе, как верой во Христа, о чем Павел учит в Рим.(5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом...”, и, таким образом, наказание чистилища не может быть преодолено [снято] путем приложения [к грешнику] дел другого человека.

Сейчас мы не будем рассматривать свидетельства о чистилище, приводимые нашими оппонентами — какие наказания, по их мнению, существуют в чистилище, на чем основывается их учение об искуплении, которое, как мы уже показали выше, является пустым и тщетным. Для опровержения этого мы представим лишь следующее утверждение — несомненно, что Причастие было установлено, как результат прощения вины. Ибо оно предлагает отпущение грехов, под которыми следует действительно понимать вину. [Ибо какое мы могли бы иметь утешение, если бы нам давалось прощение грехов, но все же с нас не снималась бы вина?] И все же оно [Причастие] не является искуплением вины, в противном случае месса приравнивалась бы к смерти Христа. И прощение вины не может быть получено иначе как верой. Таким образом, месса является не искуплением, но обетованием и Таинством, которое требует веры.
И действительно величайшая скорбь должна охватывать всех благочестивых людей [они должны обливаться кровавыми слезами терзаний и сожалений] при виде того, что месса в значительной мере превращена в служение для умерших и искупление за наказание. Это изгнание ежедневной жертвы из Церкви, это царство Антиоха, который преобразовал самые благотворные обетования о прощении вины и о вере в абсолютно тщетные представления об искуплении. Это осквернение Евангелия, извращение [употребления] Таинств. Это те люди [настоящие богохульники], — о которых Павел говорит, что они виновны “против Тела и Крови Господней” (1Кор.11:27), — которые подавили учение о вере и прощении грехов, и под предлогом искупления грехов святотатствуют над Телом и Кровью Господними, наживаясь на них. И в свое время они заплатят за это святотатство. [Однажды Бог подтвердит Вторую Заповедь и изольет великий и ужасный гнев на них]. Поэтому мы и все благочестивые сердца должны быть на страже, противостоя злоупотреблениям наших оппонентов.
Однако давайте вернемся к нашему вопросу. Поскольку месса ex opere operato, без веры, не является искуплением ни за наказание, ни за вину, следовательно, ее проведение от имени [за] умерших совершенно бесполезно. И в дальнейшем обсуждении этого вопроса нет никакой необходимости. Ибо очевидно, что эти мессы от имени умерших [за умерших] не подтверждаются никакими свидетельствами Священных Писаний. Да это и небезопасно — учреждать какие-то виды служения в Церкви, не имея на то оснований [указаний] в Писании. И если когда-нибудь появится нужда, мы поговорим более подробно обо всем этом деле. Ибо почему мы должны сейчас спорить с оппонентами, не понимающими ни того, что такое жертва, ни того, что такое Таинство, ни того, что такое прощение грехов, ни того, что такое вера?
Греческий канон также не связывает приношение с искуплением умерших, потому что он применяет его в равной мере ко всем блаженным патриархам, пророкам, Апостолам. Таким образом, похоже, что греки совершают приношения и благодарения, не связывая это с искуплением наказаний. [Ибо, конечно же, они не имеют намерения избавить пророков и Апостолов от чистилища, но хотят лишь вознести благодарения за великие вечные благословения, данные им и нам]. Более того, они говорят не только о приношении Тела Господня и Крови Его, но также и о других частях мессы, а именно — о молитвах и благодарениях. Ибо после освящения [даров] совершается молитва о том, чтобы они пошли на пользу принимающим их, и не говорится о других людях [не принимающих Причастия]. Затем они добавляют: “ [Eti prosfevromevn soi th;n logikh;n tauvthn latreivan uJper tw`n ejn pivstei ajnapausamevnwn propatovrwn, patevrwn, patriarcw`n, profhtw`n, ajpostovlwn...” и т.д. [“Все же мы возносим Тебе это разумное служение за отошедших {отходящих} в вере, праотцов, отцов, патриархов, пророков, Апостолов...” и т.д.] Разумное служение, однако, означает не жертву [приношение], но молитвы и все, что к ним относится.
Что же касается приводимых оппонентами цитат из трудов Отцов Церкви относительно приношений за умерших, нам известно, что древние говорят о молитве за мертвых, которой мы не запрещаем. Однако мы не одобряем отправления ex opere operato Причастия за мертвых. Древние также не подтверждают мнения наших оппонентов относительно opus operatum. И, несмотря на то что они имеют свидетельства — преимущественно [высказывания] Григория или современных богословов, мы противопоставляем им ясные и определенные свидетельства Священных Писаний.
В суждениях же Отцов Церкви существуют огромные расхождения. Они были людьми, а значит, могли ошибаться и подвергаться заблуждениям. Хотя если бы сейчас они снова ожили и увидели свои высказывания, используемые нашими оппонентами в качестве обоснования печально известных заблуждений относительно opus operatum, то они сами истолковали бы их совершенно иначе.
Пытаясь опровергнуть наше мнение, оппоненты [совершенно безосновательно] указывают также на обвинение Ария, который, как они говорят, был осужден за отрицание того, что во время мессы совершается приношение [жертва] за живых и за мертвых. Они часто используют этот ловкий прием — цитируют древние ереси, ложно уподобляя им нашу позицию, чтобы тем самым сокрушить нас. [Эти ослы не стыдятся никакой лжи. Равно как они не знают, кем был Арий и чему он учил]. Епифаний свидетельствует, что Арий учил о бесполезности молитв за мертвых. За это он осуждает его. И мы не защищаем Ария, но мы, со своей стороны, спорим с вами, поскольку вы защищаете ересь, очевидно противоречащую учению пророков, Апостолов и Святых Отцов, а именно — что месса оправдывает ex opere operato, что она позволяет заслужить прощение вины и наказания, даже если люди, за которых она проводится, являются нечестивцами, при условии, что они не чинят препятствий [проведению этой мессы]. Мы не согласны с этими пагубными заблуждениями, умаляющими славу страданий Христовых и полностью извращающих учение о праведности верой.
Существовало подобное убеждение нечестивых людей в Законе (в Ветхом Завете), а именно — что они заслуживают прощение грехов не в качестве дара, верой, но посредством жертвоприношений, ex opere operato. Потому они преумножили эти служения и жертвоприношения, учредили служение Ваалу в Израиле и даже жертвоприношения в Иудейских дубравах. Пророки осуждают такое мнение и борются не только со служителями вааловыми, но также и с другими священниками, которые приносят жертвы, заповеданные Богом, имея столь безбожное представление [о них]. Однако это представление, а именно — мнение о том, что служения и жертвы умилостивляют Бога, присуще миру и всегда будет в нем пребывать. Плотские люди не могут смириться с мыслью, что только жертве Христовой может быть приписана честь жертвы умилостивления, так как они не понимают, что такое праведность верой, но приписывают ту же честь остальным служениям и жертвоприношениям.
Поэтому как в Иудее среди неблагочестивых священников существовало ошибочное представление о жертвоприношениях, как в Израиле продолжалось служение Ваалу, хотя, несмотря на это, Церковь Божья, не одобряющая безбожных служений, существовала там, так и владычеству папы римского присуще служение Ваалу, а именно — злоупотребление мессами, которые паписты проводят, чтобы ими заслужить прощение вины и наказания для неправедных. [И все же, как Бог сохранял в Израиле и Иудее Свою Церковь, то есть некоторых святых, так Он по-прежнему сохраняет Свою Церковь, то есть некоторых святых, при папстве — так что христианская Церковь полностью не погибла]. И похоже, что служение ваалово будет существовать столько же, сколько царствование папы, до тех пор, пока Христос не придет судить и славой Своего пришествия не разрушит царство антихриста. Тем временем те, кто воистину веруют в Евангелие [чтобы воистину почитать Бога и иметь постоянное утешение во грехах, ибо Бог милостиво позволил Своему Евангелию воссиять, дабы мы были предостережены и спасены], должны осудить эти порочные служения, учрежденные для того, чтобы вопреки заповеди Божьей затенить славу Христову и праведность верой.
Мы в кратком виде изложили все эти представления о мессе, дабы благочестивые люди во всем мире могли понять, что мы с величайшим усердием стремимся к поддержанию достоинства мессы и показываем ее истинное предназначение, а также — что мы имеем очень веские основания для расхождения во мнениях с нашими оппонентами. И мы увещеваем всех добропорядочных людей не способствовать нашим оппонентам в осквернении мессы, дабы не обременять себя грехами других людей. Это дело имеет не меньшую важность, чем дело пророка Илии, осудившего служение Ваалу. Мы представили столь важное дело с величайшей умеренностью и сдержанностью, не приводя сейчас никаких упреков [обвинений в адрес наших оппонентов]. Однако если оппоненты вынудят нас собрать [и перечислить] все [их] злоупотребления мессами, то этот вопрос уже не будет рассматриваться с такой снисходительностью.

На початок!

"Благодать вам та мир нехай примножиться в пізнанні Бога й Ісуса, Господа нашого!" (2 Петра 1:2).

Українська Лютеранська Церква.