Сайт душпастиря Павла

E-m@il

КНИГА СОГЛАСИЯ.
Апология Аугсбургского Вероисповедания.

Зміст ФЗ!

АПОЛОГИЯ ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ

[Артикул III]: О любви и исполнении Закона

Здесь оппоненты убеждают нас: “Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди” (Мат.19:17), а также: “... Исполнители закона оправданы будут” (Рим.2:13), а также приводят множество других подобных цитат о Законе и добрых делах. Прежде чем ответить на это, мы должны сначала провозгласить, во что мы веруем относительно любви и исполнения Закона .
У пророка написано (Иерем.31:33): “...Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его...” И в Рим.(3:31) Павел говорит: “Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем”. И Христос также говорит (Мат.19:17): “Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди”. Подобным же образом, в 1Кор.(13:3) мы читаем: “И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы”.
Эти и подобные высказывания свидетельствуют, что Закон должен иметь начало в нас и соблюдаться нами более и более {что мы должны соблюдать Закон, когда [после того, как] мы оправданы верой, и, таким образом, все более и более возрастать в Духе}. Более того, мы говорим не о церемониях, но о том Законе, который дает заповедь о побуждениях сердца, а именно — о Декалоге.
Так как вера действительно приносит Святого Духа и порождает в сердцах новую жизнь, необходимо, чтобы она производила в сердцах духовное оживление [духовные побуждения]. Пророк раскрывает сущность этого духовного оживления следующими словами (Иерем.31:33): “...Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах напишу его...” Таким образом, получив оправдание верой и возродившись, мы начинаем бояться и любить Бога, молиться Ему, ожидать помощи от Него, благодарить и славить Его, повиноваться Ему во всех своих бедах и несчастьях. Мы начинаем также любить своих ближних, потому что наши сердца обретают духовные и святые побуждения [духовное оживление], [теперь, через Дух Христов, появляются новое сердце, новый разум и новый дух внутри].
Всего этого не может произойти до тех пор, покуда мы не оправданы верой, и, возродившись, не приняли Святого Духа: во-первых, потому, что Закон не может быть соблюден без [знания] Христа. И, аналогичным образом, Закон не может быть соблюден без Святого Духа.
Но Святой Дух принимается верой, согласно утверждению Павла в Гал.(3:14): “...Чтобы нам получить обещанного Духа верою”.
Да и потом, как же человеческое сердце может любить Бога, зная, что Он ужасно гневается и насылает на нас как временные, так и вечные бедствия? Но Закон всегда обвиняет нас, всегда показывает, что Бог гневается. [Таким образом, то, что схоласты говорят о любви к Богу — это вздор].
Мы не можем любить Бога до тех пор, пока не обретем милости верой. Пока этого не произошло, Его невозможно любить.
Итак, хотя мирские дела, то есть внешние [наружные] дела Закона, могут исполняться в некоторой степени без Христа и без Святого Духа [от нашего врожденного света], тем не менее из того, что мы сказали, вытекает, что все, относящееся непосредственно к Божественному Закону — то есть сердечная любовь к Богу, заповеданная в Первой Скрижали — не может быть исполнено без Святого Духа.
Однако наши противники — замечательные теологи! Они с почтением и уважением относятся ко Второй Скрижали и политическим делам, но им нет дела до Первой Скрижали [содержащей более высокую теологию, на которой базируется все дальнейшее], так, будто это не имеет никакого значения. Или [другими словами говоря] они требуют только внешнего и формального соблюдения Закона. Они не рассматривают тот вечный Закон, который выше чувств и разума всех творений [который касается Самого Божества и чести вечного Величия], Втор.(6:5): “И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими”. [К этому они относятся, как к чему-то мелкому и незначительному, к тому, что вовсе не принадлежит к богословию].
Но Христос был дан для того, чтобы ради Него нам было даровано прощение грехов, и чтобы Святой Дух принес нам новую и вечную жизнь, а также вечную праведность [чтобы явить Христа нашим сердцам, как написано (Иоан.16:15): “...От Моего возьмет и возвестит вам”. Подобным же образом, Он производит и другие дары: любовь, благодарение, милосердие, смирение и т.п.]. Таким образом, Закон не может быть воистину соблюден, пока верой не принят Святой Дух.
Соответственно, Павел говорит, что вера не уничтожает, но утверждает Закон, потому что Закон может быть соблюден, только когда дан Святой Дух. И Павел учит в 2Кор.(3:15 и далее), что покрывало, за которым скрывается лицо Моисея, не может быть снято иначе как верой во Христа, которой принимается Святой Дух. Ибо он говорит так: “Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается. Господь же есть Дух; а где Дух Господень, там свобода ”.
Под покрывалом Павел понимает человеческое мнение относительно всего Закона, Декалога и церемоний, а именно — мнение лицемеров о том, что внешние [показные] и мирские дела являются исполнением Закона Божьего, что жертвоприношения и соблюдение церемоний оправдывает [человека] перед Богом ex opere operato.
Но затем это покрывало снимается с нас, то есть мы освобождаемся от этого заблуждения, когда Бог показывает нашим сердцам нашу нечестивость и мерзость греха. Тогда, впервые, мы видим, что весьма далеки от исполнения Закона. Тогда мы учимся познавать, как плоть, в своем непризнании греха и безразличии, не боится Бога и не имеет полной уверенности в том, что Бог замечает нас, но полагает, будто люди рождаются и умирают по воле случая. Тогда мы ощущаем, что не веруем в то, что Бог прощает нас, и что Он слышит нас. Когда же мы, получая Благовестие и прощение грехов, утешаемся верой, то принимаем Святого Духа, и тогда мы уже способны думать о Боге правильно, бояться и веровать в Бога и т.д. Из этих фактов очевидно, что Закон не может соблюдаться без Христа и Святого Духа.
Поэтому мы утверждаем, что необходимо, дабы Закон зачинался в нас, и дабы он соблюдался постоянно, все больше и больше. Одновременно с этим мы обретаем [постигаем] как духовные побуждения, так и внешние добрые дела [доброе сердце внутри и добрые дела снаружи]. Таким образом, наши оппоненты выдвигают против нас необоснованное и ложное обвинение в том, что наши богословы, дескать, не учат добрым делам, хотя на самом деле они не только требуют их совершения, но также показывают — как именно эти дела могут совершаться [что сердце должно участвовать в этих делах, дабы они не превратились в безжизненные и холодные дела лицемеров].
Результаты убеждают лицемеров, собственными силами стремящихся исполнить Закон, что они не могут достигнуть того, что пытаются сделать. [Ибо разве они свободны от ненависти, вражды, препирательств, гнева, злобы, скупости, прелюбодеяний и т.п.? Почему эти пороки нигде не проявлялись столь сильно, как в монастырях и [прочих] святых учреждениях?]
Ибо человеческая природа слишком немощна, чтобы собственными силами противостоять дьяволу, содержащему в плену всех, кто не был освобожден верой.
Необходима сила Христа, чтобы противостоять дьяволу, а именно — поскольку мы знаем, что ради Христа мы имеем обетование, и Бог слышит нас, мы можем молиться о водительстве Святым Духом и Его защите, дабы мы не вводились в заблуждение и не побуждались к совершению того, что противно воле Божьей. [В противном случае мы ежечасно впадали бы в заблуждения и отвратительные пороки]. Как Псалом (67:19) учит: “Ты восшел на высоту, пленил плен, принял дары для человеков”. Ибо Христос одолел дьявола, дал нам обетование и Святого Духа для того, чтобы, с Божьей помощью, мы и сами также могли одолеть. И в 1Иоан.(3:8) мы читаем: “...Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола ”.
Опять же, мы учим не только тому, как Закон может быть исполнен, но также и тому, что Богу угодно не наше стремление к исполнению Закона, но наше пребывание во Христе, о чем мы скажем чуть позже.
Очевидно, таким образом, что мы считаем необходимым совершение добрых дел. К этому мы добавляем также, что невозможно любовь к Богу, даже самую маленькую, отделить от веры, потому что через Христа мы приходим к Отцу, и, приняв прощение грехов, мы теперь воистину уверенны в том, что имеем Бога, то есть — что Бог заботится о нас. Мы взываем к Нему, мы возносим благодарения Ему, мы боимся Его, мы любим Его, как Иоанн учит в своем Первом Послании (4:19): “Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас”, а именно — потому что Он отдал Своего Сына за нас и простил нам наши грехи. Таким образом, он отмечает, что вера предшествует, а любовь следует [за верой].
Подобным же образом, вера, о которой мы говорим, существует в покаянии, то есть она зарождается [зачинается] в муках совести, терзаемой ощущением [осознанием] гнева Божьего по отношению к нашим грехам, и ищущей прощения грехов и освобождения от греха. В таких муках и в других скорбях эта вера должна расти и укрепляться.
Поэтому она не может существовать в тех, кто живет по плоти, кто наслаждается собственными похотями и следует им. Соответственно, Павел говорит в Рим.(8:1): “Итак нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу”. А также (стихи 12,13): “Итак, братия, мы не должники плоти, чтобы жить по плоти; ибо, если живете по плоти, то умрете, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете”.
Таким образом, вера, которая принимает прощение грехов, [живет] в сердце устрашенном и избегающем греха, и не пребывает в тех, кто следует своим желаниям, равно как она не сосуществует со смертным грехом.
Из этих последствий веры [признаков или результатов наличия веры] наши оппоненты выбрали лишь одно, а именно — любовь, и учат, что любовь оправдывает. Таким образом, совершенно очевидно, что они учат только Закону. Они не учат, что прощение грехов верой принимается в первую очередь. Они не учат о Христе, как о Посреднике, о том, что ради Христа Бог милостив к нам, но [утверждают, что Бог милостив] благодаря нашей любви. Однако, какова природа этой любви — об этом они не говорят, да и не могут.
Они утверждают, что исполняют Закон, хотя эта слава на самом деле принадлежит Христу. Они противопоставляют суду Божьему уверенность в собственных делах, ибо говорят, что заслуживают благодать и жизнь вечную de condigno (по праведности). Такая уверенность абсолютно безбожна и тщетна. Ибо в этой жизни мы не можем исполнить Закон, потому что плотская природа не перестает порождать порочную предрасположенность [порочные наклонности и желания], несмотря на то, что Дух внутри нас противостоит им.
Но кто-то может спросить: поскольку мы также исповедуем, что любовь — это деяние Святого Духа, и поскольку она, будучи исполнением Закона является праведностью, то почему же мы тогда не учим, что она оправдывает? На это мы должны ответить: во-первых, мы получаем прощение грехов явно не своей любовью, так же как и не ради нашей любви, но ради Христа и только лишь верой.
Только вера, которая взирает на обетование и знает, что по этой причине не должно быть сомнений, что Бог прощает, потому что Христос умер не напрасно, и т.д. и это преодолевает ужасы греха и смерти.
Если кто-то сомневается, прощены ли грехи ему, он проявляет непочтительность ко Христу, поскольку он рассуждает так, будто его грех больше или действеннее, чем смерть и обетование Христовы, хотя Павел говорит в Рим.(5:20): “А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать”, т.е. что милость является более всеобъемлющей [более мощной и богатой и сильной], нежели грех.
Если кто-то думает, что он обретает прощение грехов своею любовью, то он оскорбляет Христа и на Суде Божьем узнает, что его уверенность в собственной праведности порочна и тщетна. Таким образом, необходимо, чтобы вера [одна] примиряла [с Богом] и оправдывала.
И как мы не принимаем прощение грехов через другие добродетели Закона, или за счет них, а именно — за счет терпения, целомудрия, покорности правителям (судьям) и т.д., и тем не менее эти добродетели должны следовать [за прощением], так мы не обретаем прощения грехов из-за любви к Богу, хотя необходимо, чтобы эта любовь следовала [за прощением].
Кроме того, хорошо известен такой речевой прием, как синекдоха, когда одним и тем же словом мы выражаем причину и следствие. Так, в Евангелии от Луки (7:47) Христос говорит: “Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много”. Христос Сам истолковывает [данный] фрагмент, когда добавляет: “Вера твоя спасла тебя” (стих 50). Таким образом, Христос не имел в виду, что эта женщина деянием своей любви заслужила прощение грехов.
Ибо по этой причине Он говорит: “Вера твоя спасла тебя”. Но вера — это то, что добровольно и даром принимает [ожидает] милость Божью за счет Слова Божьего [когда человек полагается на милость Божью, а не на свои собственные дела]. Если кто-то отрицает, что это является верой [если кто-то думает, что он может полагаться одновременно на Бога и на собственные дела], то он совершенно не понимает, что такое вера. [Ибо устрашенная совесть не удовлетворена собственными делами, но должна взывать к милосердию, утешается и ободряется только Словом Божьим].
Да и из самого повествования [в рассматриваемом фрагменте] ясно — что Иисус называет любовью. Женщина пришла с таким мнением о Христе, что именно в Нем следует искать прощения грехов. Это служение является величайшим служением Христа. Ничто более высокое не может приписываться Христу. Ожидание от Него прощения грехов было истинным признанием Его, как Мессии. Так думать о Христе, так поклоняться [служить] Ему, так принимать Его — значит воистину веровать. Кроме того, Христос применил слово “любовь” не по отношению к женщине, но по отношению к фарисею [как бы “против” фарисея, в противовес или вопреки ему], потому что противопоставил всему служению фарисея все служение той женщины. Он упрекает фарисея за то, что тот не признает в Нем Мессии, хотя и воздает Ему внешние почести, как гостю и святому человеку. Он указывает на женщину и хвалит ее за то, что она служит Ему, мажет Его миром, а также за ее слезы и т.д., все это было признаками веры и исповедания, а именно — того, что во Христе она искала прощения грехов. Действительно, это великолепный пример, который не без основания побудил Христа упрекнуть фарисея, мудрого и достопочтенного, но неверующего человека. Он обвиняет его в безбожии и увещевает его на примере женщины, показывая тем самым, что Ему не нравится, что, в то время как необразованная женщина верует в Бога, он, доктор Закона, не верует, не признает Мессии и не ищет в Нем прощения грехов и спасения.
Таким образом, Он хвалит все служение целиком [веру и ее плоды, но фарисею Он называет только плоды, доказывающие людям, что в сердце имеется вера], как часто бывает в Писаниях, что одним словом мы постигаем многое, как, например, во фрагменте из Лук.(11:41), о котором мы поговорим подробнее ниже: “Подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда все будет у вас чисто”. Он требует не только подаяния милостыни, но также и праведности веры. Поэтому Он говорит в рассматриваемом выше примере: “Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много” — то есть потому, что она воистину послужила Мне с верой, проявлениями и признаками веры. Он охватывает все служение целиком. Этим самым Он учит, что прощение грехов принимается только верой, хотя любовь, вероисповедание и другие благие плоды должны последовать [за верой]. Следовательно, Он не имеет в виду того, что эти плоды являются ценой или умилостивлением, благодаря которым нам дано прощение грехов, примиряющее нас с Богом.
Мы обсуждаем величайшую и важнейшую тему, касающуюся почитания Христа — вопрос о том, где благие умы могут искать верного и твердого утешения, о том, на что нам следует возложить свои надежды — на Христа, или же на наши дела.
Итак, если мы возлагаем упование на наши дела, то лишаем Христа чести Посредника и Умилостивителя. И все же на суде Божьем мы увидим, что эта уверенность тщетна, а следовательно, она повергает сердца в отчаянье. Но если прощение грехов и примирение [с Богом] не дается даром, ради Христа, но ради нашей любви — никто не будет иметь прощения грехов, покуда он не исполнит всего Закона, потому что Закон не оправдывает до тех пор, пока он может обвинять нас.
Таким образом, очевидно, что оправдание является примирением [с Богом] ради Христа, мы оправдываемся верой, ибо нет никаких сомнений, что только верой принимается прощение грехов.
Итак, давайте теперь ответим на указанное выше возражение. [Почему любовь никого не оправдывает перед Богом?] Наши оппоненты правы, считая, что любовь является исполнением Закона, а покорность Закону, несомненно, является праведностью. [Таким образом, любовь действительно оправдывала бы нас, если бы мы могли соблюдать Закон. Но кто воистину может сказать или похвалиться, что он соблюдает Закон и любит Бога так, как это заповедано в Законе? Мы уже показали выше, что Бог ниспослал нам обетование о благодати по той причине, что мы не можем соблюдать Закон. Потому Павел говорит всюду, что мы не можем быть оправданы перед Богом Законом]. Они заблуждаются, полагая, будто мы оправданы Законом. [Наши противники должны потерпеть в этом неудачу, они упускают главное, потому что в этом деле видят только Закон. Ибо весь человеческий разум и вся человеческая мудрость вмещают в себя лишь то, что мы должны обретать набожность {богобоязненность} посредством Закона, и что человек, внешне соблюдающий Закон, является святым и благочестивым. Евангелие же поворачивает нас в обратную сторону, отвращает нас от Закона — к Божественным обетованиям, и учит, что мы сами не оправдываемся, и т.д.] Однако если мы не оправдываемся Законом [потому что ни один человек не может исполнить его], но принимаем прощение грехов и примирение [с Богом] по вере, ради Христа, а не ради любви или исполнения Закона, то отсюда неизбежно следует, что мы оправдываемся верой во Христа. [Ибо, прежде чем мы сможем исполнить хоть одну крупицу Закона, мы должны иметь веру во Христа, которой мы примиряемся с Богом и [сначала] получаем прощение грехов. Боже праведный, как смеют люди называть себя христианами и утверждать, что они хотя бы однажды заглядывали в Книги Евангелия или читали их, если они все еще отрицают, что мы обретаем прощение грехов верой во Христа? Да ведь любого христианина просто шокирует подобное утверждение].
Опять же, [во-вторых] это исполнение Закона, или покорность Закону, действительно становится праведностью тогда, когда является полным. В нас же это является крохотным и несовершенным. [Ибо, хотя мы приняли зачатки Духа, и новая вечная жизнь зародилась в нас, мы все еще содержим в себе остатки греха и порочных вожделений, и Закон по-прежнему находит для себя много такого, в чем он должен обвинять нас]. Соответственно, это не является приятным [тем, что нравится] само по себе и не принимается само по себе.
Хотя из сказанного выше очевидно, что оправдание означает не начало обновления, но примирение, посредством которого мы впоследствии принимаемся [Богом], тем не менее теперь можно видеть намного более ясно, что “зачаточное” исполнение Закона не оправдывает, потому что оно принимается только за счет веры. Упование на самостоятельное исполнение Закона — это сущее идолопоклонничество и хула на Христа. В конце концов, оно разрушает нашу совесть [наше сознание], доводя ее до отчаяния. Таким образом, это основание должно стоять вечно, а именно — [представление о том], что ради Христа мы приняты Богом и оправданы верой, не за счет нашей любви и добрых дел. Мы проясним и утвердим это так, чтобы любой человек мог понять. До тех пор, пока сердце не имеет мира с Богом, оно не может быть праведным, ибо оно уклоняется от гнева Божьего, впадает в отчаяние и предпочитает, чтобы Бог не судил его. Таким образом, сердце не может быть праведным и не может быть принято Богом, пока оно не имеет мира с Богом. Итак, одна лишь вера удовлетворяет сердце, обретает мир и жизнь (Рим.5:1), потому что она твердо и искренне полагается на обетование Божье ради Христа. Наши же добрые дела не приносят удовлетворения сердцу, ибо мы всегда находим, что они [дела] нечисты. Отсюда должно следовать, что мы принимаемся Богом и оправдываемся одной лишь верой, когда в сердце своем приходим к заключению, что Бог желает проявить милосердие к нам не за счет наших добрых дел и исполнения Закона, но исключительно по милости Своей, ради Христа. Что наши оппоненты могут противопоставить этому доводу? Что они могут изобрести в противопоставление чистой правде? Ибо вполне определенно, и опыт в достаточной мере подтверждает, что, когда мы действительно ощущаем осуждение Божье и Его гнев, или когда мы подвергаемся бедам и скорбям, наши дела не могут успокоить нашего сердца. Писание показывает это достаточно часто, как, например, в Пс.(142:2): “И не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих”. Здесь он [Давид] ясно показывает, что все святые, все благочестивые чада Божьи, которые имеют Святого Духа, все еще имели бы остатки греха во плоти, если бы Бог, по благодати Своей, не простил бы им их греха. Ибо когда Давид в другом месте (Пс.7:9) говорит: “Суди меня, Господи, по правде моей...”, он ссылается на свое дело, а не на свою праведность, и просит Бога защитить его дело и слово, ибо он говорит: “Суди, Господь, мое дело [мою тяжбу]”. Опять же, в Пс.(129:3) он ясно утверждает, что ни один человек, будь он хоть величайшим святым, не смог бы устоять перед судом Божьим, если бы Бог замечал наши беззакония: “Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! кто устоит?” И о том же говорит Иов в своей Книге (9:28): “Трепещу всех страданий моих...”, и о том же мы читаем чуть далее (9:30): “Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда Ты погрузишь меня в грязь...” И в Прит.(20:9) сказано: “Кто может сказать: ‘я очистил мое сердце...’?”, а также в 1Иоан.(1:8): “Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас”. В молитве “Отче наш” святые просят о прощении грехов. Следовательно, даже святые имеют вину и грехи. И снова в Числ.(14:18): “Господь, ...прощающий беззакония и преступления...”. И Захария (2:13) говорит: “Да молчит всякая плоть пред лицом Господа!” Также у Исаии (40:6) мы читаем: “...Всякая плоть — трава...”, то есть плоть и праведность плоти не могут устоять перед судом Божьим. И Иона говорит (2:9): “Чтущие суетных и ложных богов оставили Милосердого своего”. Таким образом, только милость Божья хранит нас. Наши же собственные дела, добродетели и устремления не могут нас сохранить. Эти и подобные утверждения Писаний свидетельствуют, что наши дела нечисты, и что мы нуждаемся в милости Божьей. [Таким образом, дела не умиротворяют совести, и лишь постигнутая милость делает это]. Также мы должны уповать не на то, что будем засчитаны праведными перед Богом в результате самосовершенствования и исполнения Закона, но, скорее, ради Христа.
В-третьих, потому что Христос не перестает быть Посредником после того, как мы были обновлены. Заблуждаются те, кто полагают, будто Он заслужил только первичную благодать, а после этого, дескать, мы угождаем Богу и заслуживаем вечную жизнь своим исполнением Закона.
Христос остается Посредником, и нам не следует терять уверенность в том, что ради Него Бог примирен с нами, несмотря на то, что мы недостойны. Как Павел ясно учит, говоря [“Через Которого верою и получили мы доступ к той благодати...” (Рим.5:2). Ибо наши лучшие дела, даже после принятия евангельской благодати, как я уже отмечал, по-прежнему остаются немощными и не совсем чистыми. Ибо грех и грехопадение Адама отнюдь не являются пустяками, как это себе представляет или воображает разум. Выше разума и мыслительных способностей всех людей — понять, насколько ужасен был тот гнев Божий, который обрушился на нас в результате непослушания (Адама). В результате этого вся человеческая природа (натура) была настолько извращена, что всякое деяние человека беспомощно, и лишь деяние Божье может восстановить ее] в 1Кор.(4:4): “Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь...”, но он знает, что верой ему присваивается праведность, ради Христа: “Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!” (Пс.31:1; Рим.4:7). [Таким образом, мы нуждаемся в благодати, в милостивой благости Божьей и в прощении грехов, несмотря на то что мы совершили много добрых дел]. Но это прощение всегда принимается верой. Подобным же образом [следует сказать, что] евангельская праведность вменяется по обетованию. Поэтому она всегда принимается верой, и у нас всегда должна быть уверенность в том, что верой, ради Христа, мы считаемся праведными.
Если бы возрожденные люди должны были бы думать, что они будут приняты Богом за счет исполнения Закона, то когда совесть человеческая обрела бы уверенность в том, что она угодна Богу? Ведь мы никогда не исполняем Закона. Поэтому мы всегда должны возвращаться к обетованию.
Им [обетованием] мы должны поддерживаться в своих немощах, и нам следует иметь уверенность в том, что нам вменяется праведность ради Христа, Который “...одесную Бога, ...и ходатайствует за нас” (Рим.8:34). Если кто-то думает, что он праведен и принят Богом за счет исполнения им Закона, а не по обетованию Христа, то он бесчестит Его, как Первосвященника. Также невозможно понять, как это можно себе представить, что человек праведен перед Богом, когда Христос исключен как Умилостивитель и Посредник.
Опять же [на четвертом месте], зачем здесь нужна длинная дискуссия? [Если бы мы должны были думать, что после нашего прихода к Евангелию и обретения рождения свыше мы должны заслуживать собственными делами милостивое отношение Бога к нам, а не получать это по вере, то наша совесть никогда не обрела бы покоя, но была бы повергнута в отчаянье.
Ибо Закон постоянно обвиняет нас, поскольку мы никогда не можем исполнить его]. Все Писание, вся Церковь вопиют о том, что Закон не может быть удовлетворен. Таким образом, такое “зачаточное” исполнение Закона не угождает [Богу] само по себе, но делает это лишь за счет веры во Христа. В противном случае, Закон постоянно обвиняет нас. Ибо кто любит или боится Бога в достаточной мере? Кто с достаточным терпением переносит скорби и недуги, ниспосланные [нам] Богом? Кто не впадает в частые сомнения по поводу того, направляются ли дела человеческие Божьим промыслом, или же это дело случая? Кто не впадает в частые сомнения о том, слышим ли он Богом? Кто не впадает в ярость от того, что порочным людям достается лучший удел, чем благочестивым, или потому что благочестивые притесняются порочными? Кто удовлетворен своим призванием? Кто любит ближнего своего, как самого себя? Кто не искушаем вожделениями?
Поэтому Павел говорит в Рим.(7:19): “Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю”. Аналогичным образом в стихе 25: “Итак, тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию — закону греха ”. Здесь он открыто заявляет, что служит закону греха. И Давид говорит в Пс.(142:2): “И не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих”. Здесь даже слуга Божий молит Его об избавлении от суда. Подобным же образом, в Пс.(31:2): “Блажен человек, которому Господь не вменит греха...” Таким образом, в этой нашей немощи всегда присутствует грех, который мог бы быть вменен нам, и о котором он говорит чуть ниже (стих 6): “За то помолится Тебе каждый праведник...” Здесь он показывает, что даже святые должны искать отпущения грехов.
Те, кто не понимают, что порочные желания во плоти являются грехами, более чем слепы. О таких Павел говорит в Гал.(5:17): “...Плоть желает противного духу, а дух — противного плоти...”
Плоть сомневается в Боге, уповая на вещи и явления мира сего, она ищет человеческой помощи в скорбях, даже если это противоречит воле Божьей, она уклоняется от недугов и несчастий, которые ей следовало бы сносить по заповедям Божьим, она сомневается в милости Божьей и т.д. Святой Дух в наших сердцах борется с такими наклонностями [с грехом Адама], для того чтобы подавить, умертвить их [этот яд ветхого Адама, эти безнадежно порочные наклонности] и произвести новые духовные побуждения.
По данному вопросу мы приведем больше свидетельств ниже, хотя они повсюду очевидны, не только в Святых Писаниях, но и в трудах Отцов Церкви.
Так, Августин говорит: “Все заповеди Божьи исполнены, когда все, что не сделано, прощено”. Таким образом, он требует веры даже в добрых делах [которые Святой Дух производит в нас], для того чтобы мы могли веровать, что ради Христа мы угождаем Богу, и что даже не сами дела достойны или угодны.
И Иероним, возражая сторонникам пелагианства, говорит: “Таким образом, мы праведны тогда, когда исповедуем, что мы грешники, и что наша праведность состоит не в наших собственных добродетелях, но в милосердии Божьем”.
Поэтому в “зачаточном” исполнении Закона должна присутствовать вера, которая твердо придерживается убеждения, что ради Христа мы примирены с Богом. Ибо милосердие [Божье] не может быть постигнуто иначе как верой, о чем неоднократно говорилось выше. [Поэтому те, кто учат, что мы приняты не верой, не ради Христа, но ради наших собственных дел, ведут сердца к отчаянью].
Таким образом, когда Павел говорит в Рим.(3:31): “Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем”, под этим мы должны понимать не только то, что люди, возрожденные верой, принимают Святого Духа и обретают побуждения, согласующиеся с Законом Божьим, но — и это нам понять еще более важно — что мы весьма и весьма далеки от совершенства Закона.
Следовательно, мы не можем заключить, что принимаемся праведными перед Богом потому, что исполняем Закон, но для того, чтобы совесть могла обрести покой, оправдание должно искаться где-то в другом месте. Ибо мы не праведны перед Богом до тех пор, пока избегаем суда Божьего, и пока мы имеем злость на Бога.
Поэтому мы должны заключить, что, будучи примирены с Богом по вере, мы засчитываемся праведными ради Христа, а не ради Закона или наших дел. Наше “зачаточное” исполнение Закона угождает Богу за счет веры, и за счет веры нам не вменяется несовершенное исполнение Закона, несмотря на то что наша нечистота пугает нас.
Итак, если оправдание должно искаться где-то в другом месте, то наша любовь и добрые дела не оправдывают. Смерть Христову и искупление Им греха следует поставить намного выше нашей чистоты, да и намного выше самого Закона, чтобы мы могли быть уверены, что благодаря этому искуплению, а не благодаря исполнению нами Закона, Бог милосерден по отношению к нам.
Павел учит этому в Гал.(3:13): “Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою”, то есть Закон осуждает всех людей, но Христос, ставший жертвою за нас и понесший на Себе наказание за грех, Сам будучи при этом без греха, устранил это право Закона обвинять и осуждать верующих в Него, потому что Он Сам является искупительной жертвой, ради Которой нам теперь вменяется праведность. Однако, поскольку они считаются праведными, Закон не может обвинять или осуждать их, несмотря на то что фактически они не исполнили его. С той же целью он пишет Колоссянам (2:10): “И вы имеете полноту в Нем...”, как бы говоря: “Хотя вы по-прежнему далеки от исполнения Закона, все же остатки греха не осуждают вас [не приводят к вашему осуждению], потому что если вы веруете, то ради Христа вы точно и наверняка примирены [с Богом], хотя грех и присущ вашей плоти.
Всегда должно держаться в поле зрения то, что Бог желает по Своему обетованию, ради Христа, а не из-за Закона или наших добрых дел, быть милосердным [к нам] и оправдать нас. В этом обетовании робким сердцам следует искать примирения и оправдания. Этим обетованием им следует поддерживать себя и укреплять в себе уверенность в том, что ради Христа, благодаря обетованию Божьему, Бог милосерден к ним. Таким образом, добрые дела никогда не могут умиротворить совесть, и сделать это может лишь обетование.
Поэтому если оправдание и мир совести следует искать где-то в ином месте, нежели в любви и в делах, то любовь и дела не оправдывают, хотя они являются добродетелями и относятся к праведности по Закону постольку, поскольку они являются исполнением Закона. Настолько же это повиновение Закону оправдывает праведностью Закона. Но эта несовершенная праведность Закона не принимается Богом иначе как за счет веры. Соответственно, она не оправдывает, т.е. она не примиряет и не возрождает, равно как сама по себе она не делает нас приемлемыми для Бога.
Из сказанного очевидно, что мы оправдываемся перед Богом одной лишь верой [т.е. она обретает прощение грехов и благодать ради Христа, и возрождает нас]. Подобным же образом, вполне понятно, что одной лишь верой принимается Святой Дух, а также то, что наши дела и это “зачаточное” исполнение Закона, сами по себе, не угождают Богу. Итак, даже если я совершаю огромное количество добрых дел, подобно Павлу и Петру, я должен искать свою праведность где-то в другом месте, а именно — в обетовании о благодати Христовой. Опять же, если только вера умиротворяет сердце человека, то не должно оставаться сомнений в том, что только вера оправдывает перед Богом. Ибо, если мы желаем учить правильно, нам следует придерживаться того, что мы приняты Богом не благодаря Закону, не благодаря нашим добрым делам, но ради Христа. Ибо честь, причитающаяся Христу, не должна отдаваться Закону или же нашим ничтожным делам, потому что одной лишь верой мы принимаем прощение грехов и примирение с Богом, ведь примирение или оправдание обетовано ради Христа, а не ради Закона. Поэтому оно принимается только верой, хотя за ниспосланием Святого Духа следует исполнение Закона.

Ответ на доводы наших оппонентов

Итак, когда основы данного дела, а именно — различия между Законом и обетованиями, понятны, будет легко разобраться с доводами наших оппонентов. Ибо они цитируют фрагменты о Законе и добрых делах, опуская фрагменты, относящиеся к обетованиям.
Но на все высказывания о Законе достаточно ответить одно, а именно — что Закон не может быть исполнен без Христа, и что если мирские дела совершаются без Христа, то они не угодны Богу [человек не угождает Богу]. Таким образом, когда восхваляются добрые дела, необходимо добавлять, что при этом требуется вера, то есть — что они восхваляются за счет веры, что они являются плодами веры и свидетельствами о вере. {В самом деле, это наше учение ясно и чисто. Оно не боится света и может быть проверено по Святому Писанию. Кроме того, мы ясно и правильно представили его здесь тем, кто принимает [способен принять] наставления и сознательно не отвергает истину. Чтобы правильно понять благословение Христово и величайшее сокровище Евангелия (которое столь высоко превозносит Павел), мы должны отделить, как небо от земли, обетование Божье и предлагаемую нам благодать от Закона. В сомнительных случаях требуется много объяснений, но в случае добром и надежном одно или два радикальных [убедительных] объяснения растворяют все возражения, которые люди, как они сами полагают, могут привести}.
Двусмысленные и рискованные случаи порождают множество разнообразных решений. Ибо истинно суждение древнего поэта: “Неправедное дело, будучи тусклым [болезненным] само по себе, требует мастерского применения средств [лекарств]”. Но в справедливых и верных делах одно-два объяснения, полученные из источников [данного дела], исправляют все, что казалось неверным. Так обстоит и в нашем случае. Ибо правило, которое я только что продекламировал, объясняет все фрагменты, процитированные относительно Закона и добрых дел [а именно — что без Христа Закон не может воистину соблюдаться, и, хотя при этом могут совершаться внешние дела, все же исполняющий их человек не угождает Богу без Христа].
Ибо мы признаем, что Писание иногда учит Закону, а в других местах — Евангелию или милостивому обетованию о прощении грехов ради Христа. Но наши оппоненты, отрицая, что вера оправдывает, совершенно упраздняют даруемое обетование и учат, что ради любви и ради наших добрых дел мы принимаем прощение грехов и примирение с Богом.
Если примирение с Богом зависит от состояния наших дел, то все это совершенно неопределенно и туманно. [Ибо мы никогда не можем быть уверены в том, совершаем ли достаточно дел, или достаточно ли святы и чисты наши дела. Поэтому прощение грехов также становится неопределенным, и утрачивается обетование Божье, как Павел говорит в Рим.(4:14): “...То тщетна вера, бездейственно обетование”, и все становится неопределенным]. Таким образом, обетование будет упразднено.
Следовательно, мы направляем благочестивые умы к рассмотрению обетований, а также учим о получаемом даром прощении грехов и о примирении, происходящем через веру во Христа. После этого мы добавляем также учение о Законе. [Не то, что Законом мы заслуживаем себе прощение грехов, или что ради Закона мы принимаемся Богом, но то, что Бог требует совершения добрых дел]. И необходимо разделять эти вещи правильно, о чем Павел говорит в 2Тим.2:15. Мы должны видеть, что Писание приписывает Закону, а что — обетованиям. Ибо оно восхваляет добрые дела так, чтобы не устранить даруемое обетование [чтобы поставить обетование Божье и истинное сокровище, Христа, в тысячу раз выше их].
Ибо добрые дела должны совершаться за счет Божьей заповеди, для проявления веры [как Павел говорит в Ефес.(2:10): “Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела ...”], за счет исповедания веры и благодарения. По этим причинам добрые дела непременно должны совершаться, и эти добрые дела — хотя они совершаются во плоти, пока еще не полностью обновленной, что замедляет побуждения Святого Духа и передает делам некоторую оскверненность плоти — все же, благодаря Христу, являются святыми, божественными делами, жертвами и деяниями, относящимися к правлению Христа, Который этим самым представляет Свое Царство миру сему. Ибо этим Он освящает сердца, подавляет дьявола и для того, чтобы сохранить Евангелие среди людей, открыто противопоставляет царству дьявола вероисповедание святых, в наших немощах утверждая Свое могущество.
Труды и проповеди Апостола Павла, Афанасия, Августина и им подобных [святых], наставлявших церкви, и те опасности, которым они подвергались при этом, являются святыми деяниями, истинными жертвами, благоугодными Богу бранями Христовыми, которыми Он подавляет дьявола и избавляет от него верующих.
Труды Давида, проявленные им в войнах и в домашнем правлении, являются святыми деяниями, истинными жертвами, бранями Божьими, защищающими имеющих Слово людей от дьявола, для того, чтобы знание Божье окончательно не угасло на земле.
Мы полагаем так относительно каждого доброго деяния в смиреннейших призваниях и в личных делах. Через эти дела Христос отмечает [празднует] Свою победу над дьяволом — точно так же, как сборы пожертвований коринфянами (1Кор.16:1) были святым деянием, жертвой и бранью Христовой против дьявола, стремящегося к тому, чтобы ничего не делалось во славу Божью.
Умаление этих деяний исповедания учения, скорби, дел любви, умерщвления плоти — было бы, воистину, умалением внешнего установления Царства Христова среди людей. Здесь мы добавляем также кое-что о награде и добродетелях [заслугах].
Мы учим, что награда была предложена и обещана верующим за дела. Мы учим, что добрые дела являются достойными награды — не прощения грехов, не благодати или оправдания (ибо это мы обретаем только верой), но других наград, физических и духовных, в этой жизни и после этой жизни, потому что Павел говорит в 1Кор.(3:8): “...Каждый получит свою награду по своему труду”. Таким образом, будут различные награды, за различные дела.
Но прощение грехов одинаково и равно для всех, точно так же, как Христос один и предлагается даром всем, кто веруют, что ради Христа их грехи прощены. Ведь прощение грехов и оправдание принимаются только верой, а не за какие-то дела, что очевидно проявляется в муках совести, потому что ни одно из наших дел не может противостоять гневу Божьему, о чем Павел совершенно ясно говорит в Рим.(5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа, через Которого верою и получили мы доступ к той благодати...”
Но, поскольку вера созидает чад Божьих, она созидает также и сонаследников Христу. Таким образом, своими собственными делами мы не заслуживаем оправдания, которым мы делаемся сынами Божьими и сонаследниками Христу, мы не заслуживаем своими делами вечной жизни. Ибо вера обретает это, ведь вера оправдывает и примиряет нас с Богом. Но вечная жизнь причитается оправданному, согласно фрагменту из Рим.(8:30): “...А кого оправдал, тех и прославил”.
Павел, в Послании к Ефесянам (6:2), восхваляет заповедь о почитании родителей, упоминая награду, которая добавляется к этой заповеди, и здесь он не имеет в виду, что покорность родителям оправдывает нас перед Богом, но что, когда это происходит в тех, кто оправдан, они заслуживают таким образом другие великие награды.
И все же Бог разносторонне воспитывает Своих святых, часто откладывая награду праведных дел, для того чтобы они могли учиться не уповать на свою собственную праведность и могли учиться искать воли Божьей, а не наград, как это видно из примеров Иова, Христа и других Святых. И об этом нас учат многие Псалмы, утешающие нас относительно счастья порочных, как, например, Пс.(36:1): “Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие”. И Христос говорит (Мат.5:10): “Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное”.
Этим восхвалением добрых дел верующие, несомненно, побуждаются к добрым делам.
При этом, одновременно, безбожникам, дела которых порочны, также провозглашается учение о покаянии, и является гнев Божий, которым Он угрожает всем, кто не покается. Таким образом, мы превозносим добрые дела и требуем их совершения,
показывая множество причин, по которым они должны совершаться. Например, о делах Павел также учит, когда говорит в Рим.(4:9), что Авраам принял обрезание не для того, чтобы этим деянием оправдаться. Ибо по вере он уже был назван праведным. Но обрезание было добавлено для того, чтобы он мог иметь в теле своем запечатленный знак, будучи увещеваем которым, он мог проявлять веру, и которым он мог исповедовать свою веру перед другими, своим свидетельством приглашая других веровать.
“Верою Авель принес Богу жертву лучшую...” (Евр.11:4). Таким образом, поскольку он был праведен по вере, жертва, которую он принес, была угодна Богу. Не делами он заслужил себе прощение грехов и благодать, но тем, что проявил веру и продемонстрировал ее другим, для того чтобы призвать их к вере.
Хотя добрые дела должны следовать за верой, люди, которые не могут верить и быть уверенными в том, что ради Христа им даровано прощение, и Бог примирен с ними, используют добрые дела совершенно иным образом. Видя дела святых, они судят в манере, свойственной людям, что святые заслужили прощение грехов и благодать этими делами. Соответственно, они подражают им и думают, что посредством подобных дел заслуживают прощение грехов и благодать. Они думают, что этими делами умиротворяют гнев Божий и достигают того, что ради этих дел они признаются праведными.
Такое безбожное мнение о добрых делах мы осуждаем. Во-первых, потому, что это затушевывает и затемняет славу Христову, когда люди предлагают Богу свои дела, пытаясь расплатиться ими и обрести за них умилостивление. Эта честь, причитающаяся одному лишь Христу, приписывается нашим делам. Во-вторых, они, тем не менее, не находят в делах мира и покоя для своей совести, но в истинном страхе, нагромождая одно доброе дело на другое, они, в конце концов, впадают в отчаянье, потому что не находят ни одно свое дело достаточно чистым [достаточно важным и драгоценным для того, чтобы умилостивить Бога, получить наверняка вечную жизнь, словом, умиротворить и успокоить совесть]. Закон всегда обвиняет и порождает гнев. В-третьих, такие люди никогда не обретают познания Божия [равно как знания воли Его], ибо, поскольку во гневе они избегают Бога, Который судит и поражает их, они никогда не верят в то, что они слышимы [Им].
Вера же делает очевидным присутствие Божье, поскольку она делает очевидным то, что Бог прощает и слышит нас.
Более того, это безбожное мнение относительно добрых дел всегда существовало в мире [прилепилось к миру весьма основательно]. У язычников были жертвоприношения, перенятые ими от отцов. Они подражали их делам. Их вера не сохранилась, но остались представления о том, что дела являются умилостивлением и платой [ценой, уплачиваемой] за то, что Бог примиряется с ними.
Люди под Законом [израильтяне] повторяли жертвоприношения, полагая, что посредством этих деяний они могут умиротворить Бога, так сказать, ex opere operato. Мы видим здесь, насколько искренне пророки упрекают людей (Пс.49:8): “Не за жертвы твои Я буду укорять тебя...” Иерем.(7:22): “Ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве”. Такие фрагменты осуждают не дела, которые Бог, конечно же, заповедал как внешние проявления, но они осуждают безбожное мнение, согласно которому люди полагали, что этими делами они умиротворяют гнев Божий, тем самым исключая [изгоняя] веру.
И, поскольку никакие дела не успокаивают совести, время от времени изобретались все новые и новые дела, в добавление к заповедям Божьим [лицемеры, тем не менее, в своем слепом блуждании и безрассудных метаниях, изобретали деяние за деянием, жертву за жертвой, и все это без Слова и заповеди Божьей, с порочной совестью, проявление чего мы видели в папстве]. Народ Израильский видел пророков, приносящих жертвы на возвышенных местах [и в рощах]. Кроме того, примеры святых весьма впечатляли и побуждали к аналогичным деяниям тех, кто надеялся этими поступками получить благодать точно так же, как святые обрели ее. [Но святые веровали.] Таким образом, люди начали с примечательным усердием подражать подобным деяниям, чтобы этим [умиротворить гнев Божий] заслужить прощение грехов, благодать и праведность. Но пророки приносили жертвы на возвышенных местах не для того, чтобы этими делами заслужить прощение грехов и благодать, а потому, что на этих местах они учили, и, соответственно, они представляли там свидетельства своей веры.
Люди слышали, что Авраам принес в жертву своего сына. Поэтому они также, чтобы умиротворить Бога какой-нибудь тяжелейшей и труднейшей работой, убивали своих сыновей. Но Авраам не приносил своего сына в жертву с мыслью, что это деяние было платой и деянием умилостивления, ради которого он будет признан праведным.
Так, в Церкви было учреждено Причастие, чтобы путем воспоминания об обетованиях Христовых, о которых нас увещевает это предписанное Таинство, в нас могла укрепляться вера, мы могли публично исповедовать ее и провозглашать благословения Христовы, как Павел говорит в 1Кор.(11:26): “Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете...” Но наши оппоненты утверждают, что месса — это деяние, оправдывающее нас ex opere operato, и удаляющее вину и наказание в тех, для кого она служится. Ибо так пишет Габриель.
Антоний, Бернар, Доминик, Франциск и другие Святые Отцы выбирали определенную разновидность жизни либо для того, чтобы учиться [или больше читать Святые Писания], либо для других полезных деяний. При этом они полагали, что верой становятся праведными ради Христа, и что Бог милостив к ним не за счет их собственных деяний. Однако множество людей с тех пор подражали не вере Отцов, но лишь их примеру без веры, стремясь такими деяниями заслужить прощение грехов, благодать и праведность. Они не веровали, что обретают это как дар, за счет Умилостивителя Христа. [Таким образом, человеческий разум всегда превозносит добрые дела слишком высоко и ставит их на неподобающее [неправильное] место. И эту ошибку порицает Евангелие, которое учит, что люди признаются праведными не ради Закона, но ради одного лишь Христа. Христос же принимается одной лишь верой. Поэтому мы становимся праведными только верой, ради Христа].
Итак, мир судит обо всех делах, будто они являются умилостивлением, которым умиротворяется Бог, будто они представляют собой плату, ценой которой мы засчитываемся праведными. Он не верит, что Христос является Умилостивителем. Он не верит, что верой мы обретаем как дар признание нас праведными ради Христа. И тем не менее, поскольку дела не могут успокоить совесть, постоянно выбираются новые дела, вводятся новые обряды, даются новые обеты и формируются новые монашеские ордены, сверх заповеди Божьей, в поисках великих дел, которые можно было бы противопоставить гневу и суду Божьему.
Вопреки Писанию, наши оппоненты придерживаются этих безбожных представлений относительно добрых дел. Но приписывать нашим делам такие свойства, а именно — что они являются умилостивлением, что ими можно заслужить прощение грехов и благодать, что ради них, а не верой, ради Христа, как Умилостивителя, мы признаемся праведными перед Богом — что же это еще, если не отказ Христу в чести Посредника и Умилостивителя?
Поэтому, хотя мы веруем и учим, что добрые дела непременно должны совершаться (ибо зачаточное исполнение Закона должно следовать за верой), тем не менее мы отдаем Христу ту честь, которая Ему причитается. Мы веруем и учим, что верой, ради Христа, мы признаемся праведными перед Богом, что мы не становимся праведными благодаря делам, без Христа, как Посредника, что делами мы не заслуживаем себе прощения грехов, благодати и праведности, что мы не можем противопоставить свои дела гневу и правосудию Божию, что дела не могут преодолеть ужасов греха, что ужас греха преодолим одной лишь верой и что только Христос, Посредник, должен верой противопоставляться гневу и суду Божию.
В это мы веруем и этому учим. Если кто-то думает иначе, то он не отдает причитающейся чести Христу, Который был послан [учрежден], дабы быть Умилостивителем, чтобы через Него мы могли иметь доступ к Отцу.
Мы говорим сейчас о праведности перед Богом, а не перед людьми, о праведности, которою мы обретаем благодать и покой совести.
Совесть же не может быть успокоена пред Богом иначе, как верой в то [которая уверена], что Бог, ради Христа, примирен с нами, согласно Рим.(5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа ”, потому что оправдание — это то, что обещано как дар и только ради Христа, и, таким образом, перед Богом оно обретается одной лишь верой.
Итак, теперь мы ответим на те фрагменты, которые цитируют наши оппоненты, пытаясь доказать, что мы, дескать, оправдываемся любовью и делами. Из 1Кор.(13:2) они цитируют: “Если имею дар пророчества... и всю веру, ...а не имею любви, — то я ничто”. И здесь они торжествуют. Павел свидетельствует всей Церкви, говорят они, что одною лишь верою, оправдаться невозможно.
Но ответить на это просто, после того как мы показали выше, что мы думаем о любви и делах. Данный фрагмент Павла требует любви. Мы тоже требуем ее. Ибо мы уже говорили выше, что обновление и зачаточное исполнение Закона должны существовать в нас, согласно Иерем.(31:33): “Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его”. Если кто-то отбрасывает любовь, даже имея величайшую веру, все же он не сохраняет ее, ибо он не сохраняет Святого Духа [он становится холодным, и теперь он снова плотян, без Духа и веры. Ибо где нет христианской любви и других плодов Духа, там нет и христианской любви].
Кроме того, Павел не говорит в данном фрагменте о методе [способе] оправдания, но он пишет тем людям, которые, уже будучи оправданы, должны быть побуждаемы к принесению добрых плодов, дабы не утратить Святого Духа.
Кроме того, наши оппоненты подходят к этому делу абсурдно — они цитируют один этот фрагмент, в котором Павел учит о плодах, и опускают очень многие другие фрагменты, в которых Апостол подробно и основательно обсуждает метод оправдания. Кроме того, они постоянно вносят исправления в другие части Писания, во фрагменты, касающиеся веры, а именно — в те библейские пассажи, которые должны пониматься, как относящиеся к fides formata. Здесь [приводя цитаты в подтверждение своей позиции] они не вносят никакой поправки о том, что также необходима вера, силой которой мы становимся праведными ради Христа, как Умилостивителя. Таким образом, наши противники исключают Христа из процесса оправдания и учат только праведности Закона. Но давайте вернемся к Павлу.
Из данного фрагмента едва ли можно сделать вывод более глубокий, чем утверждение о том, что любовь необходима. Это мы исповедуем [допускаем]. Так, аналогичным образом, необходимо воздерживаться от воровства. Однако будет глубочайшим заблуждением, если кто-то пожелает сделать отсюда такой вывод: “Необходимо воздерживаться от воровства. Следовательно, заповедь ‘не укради’, дескать, спасает”. Ведь оправдание является не одобрением каких-то деяний, а одобрением всего человека. Поэтому данный фрагмент из Писаний Павла не наносит нам никакого ущерба, единственно только, наши противники не должны фантазировать и добавлять к этому то, что им нравится. Ибо он [Павел] не говорит, что любовь оправдывает, но слова его таковы: “...А не имею любви, — то я ничто”, а именно — что вера, какой бы великой она ни была, угасла. Он не говорит, что любовь преодолевает ужасы греха и смерти, что мы можем противопоставить свою любовь гневу и суду Божьему, что наша любовь исполняет Закон Божий, что без Христа, как Умилостивителя, мы имеем доступ к Богу своей любовью, что своей любовью мы обретаем обетованное прощение грехов. Павел ничего не говорит об этом. То есть он не полагает, будто любовь оправдывает, потому что мы получаем оправдание только тогда, когда принимаем Христа, как Умилостивителя, и веруем, что ради Христа Бог примиряется с нами. Об оправдании без Христа, как Умилостивителя, нечего даже и грезить.
Если нет никакой нужды во Христе, если своей любовью мы можем одолеть смерть, если своей любовью, без Христа-Умилостивителя, мы имеем доступ к Богу, то пусть наши оппоненты уберут и обетование о Христе, пусть они упразднят Евангелие [которое учит, что мы имеем доступ к Богу через Христа, как Умилостивителя, и что мы приняты [Богом] не ради нашего исполнения Закона, но ради Христа].
Наши противники искажают очень многие библейские фрагменты, потому что они привносят в них свои собственные представления и не определяют [не извлекают из них] их собственного значения. Ибо с какими трудностями мы столкнемся в данном фрагменте, если удалим из него то истолкование, которое по собственному разумению присовокупили к нему наши оппоненты, не понимающие, что такое оправдание, и как оно происходит [что такое вера, Кто таков Христос, или как человек оправдывается перед Богом]? Коринфяне, будучи уже оправданы, приняли много превосходных даров. Вначале они пылали усердием, как это случается обычно в таких случаях. Затем, как отмечает Павел, среди них начали возникать разногласия [разделения и секты]. Они стали испытывать антипатию к благим учителям. Поэтому Павел упрекает их и призывает обратно [к единству] к служению любви. Хотя все это необходимо, все же было бы глупо думать, что дела, заповеданные во Второй Скрижали, которые касаются наших отношений с людьми, а не с Богом, оправдывают нас. В оправдании мы должны иметь дело с Богом. Его гнев должен быть умиротворен, и [наша] совесть должна быть успокоена по отношению к Богу. Ничего этого не происходит через деяния Второй Скрижали [это происходит не через любовь, но только через веру, которая принимает Христа и обетование Божье. Однако, это правда, что утрата любви предполагает потерю Духа и веры. И, таким образом, Павел говорит: “...а не имею любви, — то я ничто”. Но он не добавляет к этому утвердительного заявления, что любовь оправдывает нас в глазах Божьих].
Но нам возражают, что любовь предпочтительнее веры и надежды. Потому что Павел говорит (1Кор.13:13): “...Вера, надежда, любовь; но любовь из них больше”. Итак, вполне логично, что величайшая и главная добродетель должна оправдывать,
хотя Павел в данном фрагменте, по существу, говорит о любви по отношению к ближнему своему и отмечает, что любовь является большей [из добродетелей], потому что она имеет больше плодов. Вера и надежда должны иметь отношение только к Богу, любовь же имеет бесконечное число внешних проявлений [служений] по отношению к людям. [Любовь продвигается по земле среди людей и совершает много благого, утешая, уча и назидая, помогая и увещевая как лично, так и публично]. Тем не менее, давайте, в самом деле, отдадим должное нашим противникам, согласившись с ними в том, что любовь по отношению к Богу и ближнему своему является величайшей добродетелью, потому что главная заповедь такова: “Возлюби Господа Бога твоего...” (Мат.22:37). Но почему они делают отсюда вывод, что любовь оправдывает?
Величайшая добродетель, говорят они, оправдывает. Да ни в коем случае. [Это было бы правдой, если бы Бог был милостив к нам благодаря нашим добродетелям. Итак, выше было доказано, что мы приняты и оправданы ради Христа, а не благодаря нашим добродетелям, ибо наша добродетельность нечиста]. Ведь как даже величайший или первый Закон не оправдывает, так не оправдывает и величайшая добродетель Закона. [Ибо, поскольку Закон и добродетель выше, а наша способность исполнять их ниже, мы не становимся праведными благодаря любви]. Но оправдывает добродетель, принимающая Христа и передающая нам добродетели Христовы, которыми мы принимаем благодать и мир от Бога. Но этой добродетелью является вера. Ибо, как уже неоднократно говорилось, вера — это не столько знание, сколько желание принять или постигнуть то, что предлагается в обетовании о Христе.
Более того, эта покорность по отношению к Богу, а именно — желание принять предлагаемое обетование, это latreiva — служение не менее божественное, чем любовь. Бог желает, чтобы мы веровали в Него, принимали от Него благословения, и, таким образом, [именно] это Он провозглашает истинным божественным служением.
Но наши оппоненты приписывают оправдание любви потому, что они повсюду учат праведности Закона и требуют ее. Ибо мы не можем отрицать, что любовь является высшим деянием Закона. И человеческая мудрость взирает на Закон, стремясь к нему в оправдании. Соответственно, доктора-схоласты, великие и одаренные люди, также провозглашают это, как величайшее деяние Закона, и приписывают этому деянию оправдание. Введенные в заблуждение человеческой мудростью, они взирают не на открытое, а на сокрытое за покрывалом лицо Моисея — точно так, как это делают фарисеи, философы и мусульмане.
Но мы проповедуем безумие Евангелия, в котором открывается иная праведность, а именно — что ради Христа, как Умилостивителя, мы признаемся праведными, когда веруем, что ради Христа Бог примирился с нами. Мы не находимся в неведении и относительно того, сколь далеко это учение от суда разума и от Закона. И мы знаем, что учение Закона о любви внешне является намного более привлекательным. Ибо это мудрость. Но мы не стыдимся безумия Евангелия. Ради славы Христовой мы отстаиваем это и умоляем Христа Его Святым Духом помочь нам, чтобы мы могли сделать это ясным и очевидным для всех.
В своей полемике против нас наши оппоненты также цитируют фрагмент (Кол.3:14): “Более всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства ”. Из этого они делают вывод, что любовь оправдывает, потому что она исполняет людей совершенства. Хотя ответ о совершенстве можно дать различными путями, все же мы просто раскроем значение слов Павла. Несомненно, что Павел говорил здесь о любви к ближнему своему. Точно так же мы не должны думать, будто Павел приписывал оправдание или совершенство делам, требуемым от нас во Второй, а не в Первой Скрижали. И если любовь делает людей совершенными, то нет нужды во Христе, как Умилостивителе [Однако Павел учит повсеместно, что мы приняты Богом благодаря Христу, а не благодаря нашей любви, нашим делам или же Закону. Ибо ни один святой (как мы констатировали выше) не исполняет Закон в совершенстве. Таким образом, поскольку он повсюду пишет и учит, что в этой жизни не существует совершенства в наших делах, не следует думать, что он говорит здесь о личном совершенстве], ибо вера принимает [постигает] Христа только как Умилостивителя. Такой их вывод, однако, весьма далек от того, что имел в виду Павел, который никогда не позволял лишать Христа роли Умилостивителя.
То есть он говорит не о личном совершенстве, но о целостности [относительно единства Церкви, и слово, которое они истолковывают как “совершенство”, означает не что иное, как отсутствие раздоров и распрей], присущей Церкви вообще. Ибо на этот счет он говорит, что любовь является связью или соединением, чтобы показать, что он говорит о связывании или объединении, соединении друг с другом многих членов Церкви. Ибо — так как во всех семьях и во всех государствах должно путем взаимного служения [друг другу] взращиваться и лелеяться согласие, а спокойствие не может быть достигнуто, если люди не смотрят “сквозь пальцы” и не прощают некоторые ошибки промеж себя — поэтому и Павел заповедует, что должна быть любовь в Церкви, чтобы она могла сохранять согласие, сносить чрезмерно резкие манеры [кого-то из] братьев, если есть в этом нужда, не замечать отдельные незначительные ошибки, дабы Церковь не разлетелась на части и не подверглась расколу, и чтобы раскол не порождал вражды, ересей и разногласий.
Ибо согласие неизбежно разрушается всякий раз, когда епископы возлагают на людей [без причины] слишком тяжкое бремя или же не учитывают немощи человеческой. И разногласия возникают, когда люди судят слишком сурово [поспешно осуждают и критикуют] о поведении [образе и стиле жизни] учителей [епископов или проповедников] или же пренебрежительно относятся к учителям из-за некоторых не столь уж важных недостатков. Ибо тогда люди начинают искать как другое учение, так и других учителей.
С другой стороны, совершенство, то есть целостность Церкви, соблюдается, когда сильный поддерживает слабого, когда люди благосклонно и милосердно относятся к некоторым недостаткам в поведении своих учителей [а также терпимо относятся к проповедникам], когда епископы делают какие-то скидки на немощи людей [знают, как, с учетом обстоятельств, всевозможных человеческих слабостей и недостатков, проявить воздержанность и терпение к людям].
Книги всех мудрецов полны подобных предписаний справедливости, а именно — что, ради всеобщего спокойствия, в повседневной жизни мы должны делать множество обоюдных уступок. И об этом везде и всегда учит Павел. Таким образом, наши оппоненты, опираясь на термин “совершенство”, весьма опрометчиво утверждают, что любовь оправдывает, в то время как Павел говорит о целостности [Церкви] и всеобщем спокойствии. И поэтому Амвросий истолковывает данный фрагмент следующими словами: “Как о здании говорят, что оно совершенно или целостно, когда все его части надлежащим образом соединены друг с другом”.
Более того, бесчестно и позорно для наших противников проповедовать так много о любви, при этом нигде не проявляя ее со своей стороны. Что они делают сейчас? Они раздирают на части церкви, они пишут законы кровью и предлагают милосерднейшему князю, императору, обнародовать все это. Они убивают священников и других благочестивых людей, если кто-то из них [хоть] слегка намекнул, что не совсем одобряет какие-то очевидные злоупотребления. [Они хотят умертвить всех, кто скажет хоть одно слово против их безбожной доктрины]. Все это несовместимо с их речами о любви, потому что если бы наши оппоненты им следовали, то и церкви были бы спокойны, и в государстве царил бы мир. Ибо все эти смятения могли бы быть успокоены, если бы наши противники не настаивали со слишком большой озлобленностью [исключительно из-за своей мстительной злобливости и фарисейской враждебности, против истины, которую они постигли] на отдельных традициях, бесполезных для благочестия, большинство из которых не соблюдают даже те люди, которые их столь ревностно отстаивают. Но они легко прощают себя, хотя и не желают подобным же образом прощать других, как сказал поэт: “Я прощаю себя, — изрек Маевий”.
Но это отстоит весьма далеко от тех панегириков любви, которые они здесь приписывают Павлу, слова отскакивают от них, как “от стенки горох”.
Из Писаний Петра они цитируют также следующий фрагмент (1Пет.4:8): “...Любовь покрывает множество грехов”. Очевидно, что Петр тоже говорит о любви по отношению к ближнему своему, потому что он присовокупляет этот фрагмент к предписанию, которым заповедует любить друг друга. Никому из Апостолов и в голову не могло придти, что наша любовь преодолевает грех и смерть, что любовь является умилостивлением, за счет которого Бог примиряется с нами безо всякого Христа, как Посредника, или что любовь является праведностью без Христа-Посредника. Ибо подобная любовь, если о таковой можно говорить, была бы праведностью Закона, а не Евангелия, которое обещает нам примирение и праведность, если мы уверуем, что ради Христа, как Умилостивителя, Отец примирен с нами, и добродетели Христовы дарованы нам.
Поэтому Петр призывает нас чуть выше придти ко Христу, чтобы мы могли быть “воздвигнуты” на Христе [как на камне]. И он добавляет (1Пет.2:4-6): “...Верующий в Него не постыдится”. Когда Бог судит и обличает нас, наша любовь не освобождает нас от смятения и путаницы [мы воистину испытываем стыд и позор от наших дел и жизни]. Но вера во Христа освобождает нас в этих страхах, потому что мы знаем, что ради Христа прощены.
Кроме того, данное предложение о любви взято из Прит.(10:12), где приводится также и антитеза, которая ясно показывает, как это следует понимать: “Ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи”.
Данное выражение учит тому же, чему и слова Павла из Послания к Колоссянам — что в любых разногласиях, которые могут возникнуть, им следует сдерживаться, проявляя беспристрастие и снисходительность. Раздоры, говорится здесь, усиливаются ненавистью, и мы нередко видим, как возникают трагедии из пустячных оскорблений [из мельчайших искорок возникает огромный пожар]. Некоторые пустяковые разногласия [оскорбления] имели место в отношениях между Цезарем и Помпеем, и если бы одна из сторон могла хоть немного уступить другой, то не разразилось бы гражданской войны.
Но когда каждая из сторон потворствовала своей ненависти, из незначительного дела произошли огромные потрясения. И многие ереси возникли в церкви только из ненависти учителей. То есть это относится не к личным недостаткам человека, но к недостаткам других, когда Писание говорит: “...Любовь покрывает множество грехов”, а именно — грехи других, и это, к тому же, среди людей, т.е., несмотря на то что эти злоупотребления имеют место, все же любовь не замечает их, прощает, уступает и не предается крайнему и резкому их осуждению. Петр, таким образом, вовсе не имеет в виду, что любовь позволяет заслужить прощение грехов перед Богом [в глазах Божьих], что она является умилостивлением, исключающим Христа, как Посредника [таким умилостивлением, когда нет нужды во Христе], или что она возрождает и оправдывает, но он имеет в виду, что любовь не сурова и не безжалостна по отношению к людям, что она не замечает некоторых ошибок своих друзей, что она принимает хорошо даже самые резкие манеры других, именно так, как об этом гласит известный афоризм: “Знай о манерах друга, но относись к ним без ненависти”.
Также не случайно Апостол столь часто учит о служении, которое философы называют ejpieikeiva, т.е. снисходительностью. Ибо эта добродетель необходима для поддержания общественного согласия [в Церкви и гражданском правлении], которое не может сохраниться, если пасторы и церкви не проявляют обоюдного снисхождения ко многим вещам [если они хотят быть чрезмерно щепетильны по отношению к каждому недостатку, и ничего не оставляют без внимания].
Из Послания Иакова они цитируют стих (2:24): “Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою только?” Ни один другой фрагмент не противопоставляется нашим убеждениям с такой силой, как этот. Однако ответ прост и ясен. Если наши оппоненты не присовокупляют собственных убеждений о добродетелях дел, то слова Иакова не наносят никакого ущерба [нашему учению]. Но всякий раз, когда упоминается о делах, наши противники добавляют свои собственные безбожные представления о том, что добрыми делами мы заслуживаем прощение грехов, что добрые дела являются умилостивлением и платой, ценой которой Бог примирен с нами, что добрые дела принимаются Богом за счет их благости, и что они не нуждаются в милости и во Христе-Умилостивителе. Ни о чем подобном Иаков и не помышлял, однако наши противники прикрывают все эти свои представления указанным фрагментом из Послания Иакова.
Таким образом, во-первых, мы должны обдумать то, что данный фрагмент более направлен против наших оппонентов, чем против нас. Ибо наши противники учат, что человек оправдывается любовью и делами. Они ничего не говорят о вере, которой мы принимаем Христа, как Умилостивителя. Да, они порицают эту веру. Причем они не только порицают ее своими изречениями и писаниями, но мечом и смертью [огнем] они стремятся искоренить ее в Церкви. Насколько же лучше учит Иаков, который не опускает веру и не предпочитает любовь вере, но сохраняет веру так, что при оправдании Христос-Умилостивитель не может быть исключен! Так же, как и Павел включает веру и любовь, рассматривая сущность христианской жизни (1Тим.1:5): “Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры”.
Во-вторых, из самой обсуждаемой темы вытекает, что здесь говорится о таких делах, которые следуют за верой, и что вера не мертва, но что она живет и действует в сердце. Иаков, таким образом, не полагал, что добрыми делами мы заслуживаем прощение грехов и благодать. Ибо он говорит о делах тех, кто уже был оправдан, кто был уже примирен с Богом, принят Им и обрел прощение грехов. Поэтому наши оппоненты заблуждаются, когда полагают, что мы заслуживаем отпущение грехов и благодать добрыми делами, и что нашими добрыми делами, без Христа, как Умилостивителя, мы имеем доступ к Богу.
В-третьих, Иаков незадолго до рассматриваемого фрагмента говорил о возрождении, а именно — что оно происходит через Евангелие. Ибо он говорит следующим образом (1:18): “Восхотев, родил Он нас словом истины, чтобы нам быть некоторым начатком Его созданий”. Говоря, что мы были рождены свыше Евангелием, он учит, что мы были возрождены и оправданы верой. Ибо обетование о Христе принимается только верой, когда мы противопоставляем его ужасам греха и смерти. Иаков, таким образом, не думает, что мы рождаемся свыше своими делами.
Из всего этого ясно, что мы, будучи осуждаемы праздными и нераскаянными умами, которые воображают, что имеют веру, хотя на самом деле не имеют ее, не противоречим словам Иакова, который различает веру мертвую и живую.
Он говорит, что та вера мертва, которая не порождает добрых дел [и плодов Духа: покорности, терпения, милосердия, любви]. Он говорит, что та вера является живой, которая порождает добрые деяния. Более того, мы уже многократно показывали ранее — что мы называем верой. Ибо мы не говорим о праздном знании [о необходимости знания лишь истории о Христе], которым обладают и демоны, но о вере, которая противостоит мукам совести, ободряет и утешает устрашенные сердца [о новом свете и силе, которые Святой Дух порождает в сердце и которыми мы преодолеваем ужасы смерти, греха и т.д.].
Такая вера отнюдь не является простым делом, как полагают наши оппоненты [когда они говорят: “Веруйте, веруйте, как это просто — веровать!” и т.д.], равно как она находится не в человеческой власти [которой я могу сообразовываться], но во власти божественной, которой мы оживотворяемся, и которой мы одолеваем дьявола и смерть. Точно так же, как Павел говорит в Послании к Колоссянам (2:12), что вера действует силой Божьей и преодолевает смерть: “...В Нем вы и совоскресли верою в силу Бога...” Поскольку вера является новой жизнью, она неизбежно порождает новые побуждения и дела. [Потому что она является новым светом и новой жизнью в сердце, посредством которого мы обретаем иной разум и дух, она является живой, плодовитой и щедрой {обильной} на благие деяния]. Поэтому Иаков прав, когда отрицает, что мы оправдываемся такой верой, которая не имеет дел.
Но, говоря, что мы оправдываемся верой и делами, он определенно не имеет в виду, что мы рождаемся свыше [добрыми] делами. Равно как он не говорит и того, что отчасти нашим Умилостивителем является Христос, а отчасти, дескать, умилостивить Бога позволяют наши дела. Он не описывает также и метода [способа] оправдания, но лишь говорит о сути праведных уже после того, как они были оправданы и возрождены. {Ибо он говорит о делах, которые должны последовать за верой. Хорошо сказано: тот, кто имеет веру и добрые дела, праведен. Не за счет дел, но ради Христа, верою. И, как доброе дерево должно приносить добрый плод, хотя не плод делает дерево добрым, так и добрые дела должны следовать за [духовным] возрождением, хотя они и не делают человека приемлемым для Бога. Но как дерево должно быть прежде добрым [чтобы принести добрый плод], так и человек должен сначала верой, ради Христа, быть принят Богом. Дела слишком незначительны, чтобы ради них Бог мог быть милосерден к нам, если бы Он [до совершения дел уже] не был милосерден к нам ради Христа. Таким образом, Иаков не противоречит Св.Павлу и не говорит, что нашими делами мы заслуживаем что-то... и т.д.}
И “быть оправданным” здесь вовсе не означает, что порочный человек делается праведником, но это означает, что он [порочный] провозглашается праведным в “судебном” смысле, как об этом сказано в Рим.(2:13): “...Но исполнители закона оправданы будут”. Поэтому как в словах: “...Исполнители закона оправданы будут”, не содержится ничего, что противоречило бы нашему учению, так, мы полагаем, нет ничего подобного и в словах Иакова: “... Человек оправдывается делами, а не верою только”, потому что люди, имеющие веру и добрые дела, несомненно, провозглашаются праведными. Ведь, как мы уже говорили, добрые дела святых являются праведными и угодными Богу за счет веры. Ибо Иаков восхваляет только такие дела, которые порождает вера, о чем он свидетельствует, говоря об Аврааме (2:22): “...Вера содействовала делам его...” В этом смысле говорится: “...Исполнители закона оправданы будут”, то есть праведными провозглашаются те, кто от всего сердца веруют в Бога, и, как следствие этого, имеют добрые плоды, которые угодны Ему за счет веры, и которые, соответственно, являются исполнением Закона.
Во всех этих суждениях, попросту говоря, не содержится ничего ошибочного, но наши оппоненты искажают их, по собственному разумению присовокупляя к ним безбожные мнения. Ибо отсюда не следует, что делами [люди] заслуживают прощение грехов, что дела возрождают сердца, что дела умилостивляют, что дела угодны [Богу] без Христа-Умилостивителя, что дела не нуждаются во Христе, как Умилостивителе. Иаков не говорит ничего подобного, но это, однако, не мешает нашим оппонентам бессовестно “подразумевать” все это в его словах.
В споре с нами цитируются также и некоторые другие фрагменты о добрых делах. Лук.(6:37): “...Прощайте, и прощены будете”. Ис.(58:7[9]): “Раздели с голодным хлеб твой... Тогда ты воззовешь, и Господь услышит...” Дан.(4:24[27]): “...Искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием...” Мат.(5:3): “Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное”,
и стих 7: “Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут”. Можно определенно сказать, что даже эти фрагменты не противоречат нашим убеждениям, при условии, что наши оппоненты ничего не добавляют к ним от себя. Ибо в них содержится две вещи. Первое — это проповедь либо Закона, либо покаяния, которая не только изобличает творящих беззаконие, но также предписывает им поступать праведно. Второе — это добавляемое [к первому] обетование. Но здесь не говорится [не добавляется], что грехи прощаются без веры, или же что дела, сами по себе, являются умилостивлением.
Более того, во время проповеди Закона должны быть поняты две вещи, а именно — во-первых, что Закон не может быть соблюден до тех пор, пока мы не возрождены верой во Христа, как говорит Сам Христос в Иоан.(15:5): “...Без Меня не можете делать ничего”. Во-вторых, несмотря на то что некоторые внешние дела, разумеется, могут совершаться, должно поддерживаться следующее общее суждение: “...Без веры угодить Богу невозможно”, которое истолковывает весь Закон. И должно сохраняться Благовествование, что через Христа мы имеем доступ к Отцу (см.Евр.10:19; Рим.5:2).
Ибо очевидно, что мы не оправдываемся Законом. А иначе зачем нужен был бы Христос или Евангелие, если проповеди одного лишь Закона было бы достаточно? Поэтому проповеди покаяния, проповеди Закона или Слова, осуждающего грех, недостаточно, потому что Закон порождает гнев и только обвиняет, только устрашает сердца [совесть], ибо сердца никогда не обретут покоя, покуда они не услышат Слова Божия, в котором ясно и отчетливо дается обетование о прощении грехов. Соответственно, [к проповеди Закона] должно добавляться Евангелие — Благовестие о том, что ради Христа грехи прощаются, и что мы обретаем отпущение грехов верой во Христа. Если наши оппоненты исключают Евангелие Христово из проповеди покаяния, то они воистину хулят Христа.
Таким образом, когда пророк Исаия (1:16-18) проповедует покаяние: “Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю...”, он одновременно увещевает о покаянии и добавляет обетование. Но было бы глупо видеть в этом предложении только слова: “Спасайте угнетенного, защищайте сироту”. Ибо он говорит вначале: “Удалите злые деяния”, когда он осуждает нечистоту сердца и требует веры. Точно так же пророк не говорит, что, совершая эти дела, спасая угнетенного и защищая сироту, они могут заслужить прощение грехов ex opere operato, но он заповедует эти дела, как нечто такое, что необходимо нам в новой жизни. И все же при этом он имеет в виду, что прощение грехов обретается верой, и потому он добавляет обетование.
Так мы должны понимать все подобные фрагменты. Христос проповедует покаяние, когда говорит: “Прощайте...”, и добавляет обетование: “...и прощены будете” (Лук.6:37). Воистину, Он не говорит, что когда мы прощаем, то этим нашим деянием мы заслуживаем себе прощение грехов ex opere operato, как они [наши противники] определяют это, но Он требует новой жизни, которая, несомненно, необходима. И все же при этом Он имеет в виду, что прощение грехов получается верой. Таким образом, когда Исаия говорит (58:7): “Раздели с голодным хлеб твой...”, он требует новой жизни. Равно как пророк говорит не только об одном этом деянии, но, что следует из всего текста, обо всем покаянии. И все же одновременно он подразумевает, что прощение грехов принимается верой.
Ибо эта позиция тверда и определенна, и никакие врата ада не смогут одолеть ее, что проповеди Закона недостаточно, ибо Закон порождает гнев и всегда обвиняет. Но должна добавляться проповедь Евангелия, а именно — Благовествование о том, что нам даруется отпущение грехов, если мы веруем, что грехи прощаются нам ради Христа. А иначе зачем нужно было бы Евангелие, и какова была бы нужда во Христе? Это всегда следует иметь в виду, чтобы противостоять тем, кто, забыв Христа и отложив Благовестие, порочно искажает Святые Писания, утверждая, соответственно человеческим суждениям, что своими делами мы обретаем себе прощение грехов.
Так и в проповеди Даниила (4:24) требуется вера. [Слова пророка, исполненные веры и Духа, мы не должны считать проявлением язычества, как слова Аристотеля или других язычников. Аристотель тоже увещевал Александра, чтобы тот использовал власть не для удовлетворения своих распутных вожделений, но для совершенствования стран и людей. Это написано правильно и хорошо. О служении царя никто еще не проповедовал и не писал лучше. Но Даниил, обращаясь к своему царю, говорит не только о его служении как царя, но он говорит о покаянии, о прощении грехов, о примирении с Богом и о возвышенных, величественных, духовных категориях, которые намного превосходят человеческие помыслы и деяния]. Ибо Даниил не имел в виду, что царь должен лишь жертвовать милостыню [что могут делать даже лицемеры], но подразумевал также и покаяние, говоря: “...Искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием...”, то есть: “Разрушь свои грехи изменением сердца своего и деяний своих”. Но здесь также требуется вера. И Даниил провозглашает ему многое относительно служения только лишь Богу, Богу Израилеву, и обращает царя не столько к подаянию милости, сколько к вере. Ибо у нас есть превосходное исповедание царя относительно Бога Израилева: “...Ибо нет иного Бога, который мог бы так спасать” (Дан.3:29). Таким образом, проповедь Даниила тоже состоит из двух частей. Одна часть дает заповедь относительно новой жизни и деяний новой жизни. Другая же часть заключается в том, что Даниил обещает царю прощение грехов. {Итак, где обетование, там требуется вера. Ибо обетование не может быть принято никаким иным путем, кроме как сердечным упованием на это слово Божье и игнорированием своей достойности или недостойности. То есть Даниил также требует веры, ибо таково обетование: Будет отпущение [исцеление] грехов твоих}. И это обетование об отпущении грехов является не проповедью Закона, но воистину пророческим и евангелическим словом, которое, как несомненно полагал Даниил, следовало принимать в вере.
Ибо Даниил знал, что отпущение грехов во Христе было обетовано не только израильтянам, но также и всем народам. В противном случае, он не обещал бы царю прощения грехов. Ибо не во власти человека, особенно устрашенного грехом, не имея о том твердого слова Божьего, утверждать что-то о воле Божьей и говорить, что Он перестает гневаться. И слова Даниила, если обратиться к ним непосредственно, скорее, относятся к покаянию и несут обетование: “...Искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием...” Эти слова учат обо всем покаянии. [Это то же самое, что сказать: “Исправь свою жизнь! И это правда, что когда мы исправляем свою жизнь, мы избавляемся от греха”]. Ибо они направляют его к праведности, затем к совершению добрых дел, к защите обездоленных от несправедливости, что является обязанностями царя.
Но праведность — это вера в сердце. Более того, грехи прощаются в результате покаяния [покаянием], то есть [когда] снимается обязательство или вина, потому что Бог прощает тех, кто раскаивается, как написано в Иезек.(18:21,22). Равно как мы не должны делать из этого вывод, что Он прощает за счет наших дел, которые следуют [за верой], за счет подаяния милости. Но по Своему обетованию Он прощает тех, кто принимает это обетование. Точно так же никто не принимает Его обетования, кроме тех, кто воистину верует и верой одолевает грех и смерть. Эти, будучи возрожденными, должны приносить плод, достойный покаяния, как говорит Иоанн Креститель в Мат.(3:8). Потому добавляется обетование: Будет отпущение грехов твоих (см. Дан.4:24). [Даниил не только требует дел, но говорит: “...Искупи грехи твои правдою...” Итак, каждый знает, что в Писании “праведность” не означает только внешние дела, но это понятие включает в себя веру, как Павел говорит: “Iustus ex fide vivet”, “Праведный верою жив будет” (Евр.10:38). Следовательно, Даниил прежде всего требует веры, когда, упоминая о праведности, говорит: “...Искупи грехи твои правдою...”, то есть верою в Бога, которою ты сделан праведным. В добавление к этому совершай добрые дела, отправляй свое служение, не будь тираном, но смотри, чтобы твое правление приносило пользу стране и людям, храни мир и защищай бедных от несправедливости. Все это и есть проявление царской милости].
Иероним добавляет к этому крупицу сомнений, в которых нет никакой нужды, и в своих комментариях безрассудно утверждает, что прощение грехов является делом сомнительным [нерешенным, ненадежным]. Но давайте помнить, что Евангелие дает твердое обетование о прощении грехов. И отрицание твердого обетования о прощении грехов было бы равнозначно упразднению Евангелия. Поэтому давайте не будем прислушиваться к Иерониму в этом вопросе. Хотя обетование проявляется даже в слове “искупи”. Ибо оно означает, что отпущение грехов возможно, что грехи могут быть прощены, то есть — что их задолженность или вина может быть снята, что гнев Божий может быть умиротворен. Но наши оппоненты, не замечая обетований, повсюду принимают во внимание только предписания и присовокупляют к этому ложное человеческое мнение, будто прощение происходит за счет дел, хотя библейский текст не говорит этого, но, скорее, требует веры. Ведь везде, где есть обетование, требуется вера. Ибо обетование не может быть принято иначе как верой. [Такой же ответ следует дать и на {приводимый оппонентами} фрагмент Евангелия: “...Прощайте, и прощены будете”. Ибо это является лишь учением о покаянии. Первая часть в данном фрагменте требует исправления жизни и добрых дел, а вторая часть добавляет обетование. Мы не должны также делать из этого вывод, что наше прощение [других] заслуживает нам прощение грехов ex opere operato. Ибо Христос говорит не об этом, но, как и в других Таинствах, Христос соединил обетование с внешним знамением, так что в этом месте Он присоединяет обетование о прощении греха к внешним добрым делам. И как во время Причастия мы не получаем прощения грехов, не имея веры, ex opere operato, так и в деянии прощения [других]. Ибо наше прощение [других] не является добрым делом, если только оно не совершается человеком, чьи грехи были до того уже прощены Богом во Христе. Поэтому, чтобы наше прощение [других] было угодно Богу, оно должно следовать за тем прощением, которое Бог простирает на нас. Ибо Христос, как правило, сочетает в Себе Закон и Евангелие, веру и добрые дела, чтобы показать, что там, где не следует добрых дел, нет и веры, чтобы мы могли иметь внешние признаки, напоминающие нам для нашего утешения о Евангелии и о прощении грехов, и чтобы наша вера могла проявляться многими путями. Так мы должны понимать данные фрагменты, в противном случае — они противоречили бы всему Евангелию, и наши жалкие дела были бы поставлены на место Христа. Лишь Он один является умилостивительной жертвой, которой ни один человек ни в коем случае не должен пренебрегать. Опять же, если эти фрагменты следовало бы понимать так, что они относятся к делам, то прощение грехов было бы делом весьма неопределенным, ибо оно основывалось бы на слабом и непрочном основании, на наших жалких делах].
Но дела становятся заметными среди людей. Человеческий разум естественным образом восхищается ими, и, так как он видит только дела и не понимает или не принимает во внимание веру, он мнит, соответственно, что этими делами человек заслуживает прощение грехов и оправдывается. Такое представление о Законе свойственно природе человеческого разума. Так же, как оно не может быть исправлено иначе, кроме как по божественному научению.
Но разум должен быть уведен от таких плотских представлений к Слову Божьему. Мы видим, что нам было представлено Евангелие и обетование о Христе. Таким образом, когда проповедуется Закон, когда предписываются дела, мы не должны отвергать обетования о Христе. Но последнее прежде должно быть принято — для того, чтобы мы могли производить добрые дела, и наши добрые дела могли быть угодны Богу, как Христос говорит в Иоан.(15:5): “...Без Меня не можете делать ничего”. Итак, если бы Даниил использовал слова: “Искупите свои грехи покаянием”, то наши оппоненты оставили бы данный фрагмент без внимания. Теперь же, поскольку он, фактически, выразил эту же мысль, но другими словами, наши противники искажают его слова во вред учению о благодати и вере, хотя Даниил в первую очередь подразумевал именно веру.
Таким образом, мы отвечаем на эти слова Даниила, что, поскольку он проповедует покаяние, он учит не только о делах, но также и о вере, о чем свидетельствует само повествование. Во-вторых, так как Даниил явственно представляет обетование, он неизбежно требует веры, которой человек верит, что его грехи прощены Богом, причем это прощение даруется ему. Поэтому, хотя, говоря о покаянии, Даниил упоминает дела, он все же не утверждает, что мы заслуживаем прощение грехов. Ведь Даниил говорит не только о прощении грехов, потому что стремление к избавлению от наказания напрасно до тех пор, покуда сердце прежде не приняло прощения греха.
Кроме того, если наши оппоненты считают, что Даниил говорит только о прощении [избавлении от] наказания, то данный фрагмент ничем не противоречит нашему учению, потому что в таком случае даже им придется признать, что прощение грехов и даруемое оправдание предшествуют этому. Впоследствии даже мы согласимся, что наказания, которыми мы исправляемся и назидаемся, смягчаются нашими молитвами и добрыми делами, и, в конце концов, нашим полным раскаянием, согласно тому, что сказано в 1Кор.(11:31): “Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы”. И в Иерем.(15:19): “...Если ты обратишься, то Я восставлю тебя...”, и в Захар.(1:3): “...Обратитесь ко Мне, говорит Господь Саваоф, и Я обращусь к вам”. А также в Пс.(49:15): “И призови Меня в день скорби”.
Таким образом, давайте во всех своих панегириках добрым делам и в проповеди Закона придерживаться следующего правила: Закон не выполним без Христа. Как Он Сам сказал: “...Без Меня не можете делать ничего”. Подобным же образом: “...Без веры угодить Богу невозможно”. Ибо нет никаких сомнений, что учение о Законе не имеет намерения устранить Евангелие и Христа, как Умилостивителя. И да будут осуждены фарисеи, наши оппоненты, истолковывающие Закон так, что слава Христа приписывается делам, а именно — что они [наши дела] являются умилостивлением, и что они заслуживают прощение грехов. Отсюда следует, что дела всегда следует восхвалять таким образом, что они угодны Богу за счет веры и не угодны без Христа, как Умилостивителя. “Через Которого верою и получили мы доступ к той благодати”, а не делами, без Христа-Посредника.
Поэтому, когда говорится (Мат.19:17): “Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди”, мы должны веровать, что без Христа заповеди соблюсти невозможно, и без Него невозможно угодить [Богу]. Таким образом, в самом Декалоге к Первой Заповеди (Исх.20:6) добавляется самое щедрое обетование Закона: “И творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои”. Но этот Закон невозможно соблюсти без Христа. Ибо Закон всегда обвиняет совесть человека, которая не удовлетворяет его, и, таким образом, в страхе и ужасе избегает суда и наказания Закона. “Ибо закон производит гнев” (Рим.4:15). Но человек исполняет Закон тогда, когда он слышит, что ради Христа Бог примирился с нами, даже несмотря на то, что мы не можем исполнить Закона. Когда этой верой Христос принимается, как Посредник, сердце обретает покой, начинает любить Бога и исполнять Закон, и тогда оно знает, что теперь, благодаря Христу-Посреднику, оно угодно Богу, даже несмотря на то, что зачаточное исполнение Закона далеко от совершенства и является весьма нечистым.
Так мы должны судить и о проповеди покаяния. Ибо, хотя в учении об оправдании схоласты ничего не говорят о вере, все же, как мы полагаем, никто из наших оппонентов не является таким безумцем, что станет отрицать, что прощение грехов — это голос Евангелия. И прощение грехов должно приниматься верой, чтобы оно могло ободрить и поддержать устрашенную совесть.
Поэтому учение о покаянии, так как оно не только заповедует новые дела, но и дает обетование о прощении грехов, обязательно требует веры. Ибо прощение грехов не принимается иначе как верой. Поэтому в библейских фрагментах, повествующих о покаянии, мы всегда должны понимать, что требуются не только дела, но также и вера, как, например, в Мат.(6:14): “Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный”. Здесь требуются дела, а к этому добавляется обетование о прощении грехов, и это прощение не дается за счет дел, но обретается лишь верой, за счет Христа.
Об этом Писание свидетельствует и во многих других фрагментах. (Деян.10:43): “О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его”, и 1Иоан.(2:12): “...Прощены вам грехи ради имени Его”, и Ефес.(1:7): “В Котором мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов, по богатству благодати Его”.
Хотя надо ли цитировать свидетельства? Ведь таков специфический и особенный голос самого Евангелия, что ради Христа, а не ради наших собственных добрых дел мы верой обретаем прощение грехов. Наши оппоненты стремятся подавить этот голос Евангелия путем цитирования искаженных ими библейских фрагментов, содержащих доктрину о Законе, или о делах. Ибо это правда, что в учении о покаянии требуются дела, потому что, несомненно, в нем требуется новая жизнь. Но здесь наши противники ошибочно добавляют, что такими делами мы заслуживаем прощение грехов или оправдание.
И все же Христос часто связывает обетование о прощении грехов с добрыми делами не потому, что Он имеет в виду, что добрые дела умилостивляют Бога, ибо они следуют за примирением, но по двум причинам. Первая причина состоит в том, что добрые плоды обязательно должны следовать [за прощением грехов]. Поэтому Он напоминает нам, что если добрые дела не следуют, то покаяние является лицемерным и притворным. Другая причина состоит в том, что мы нуждаемся во внешних признаках столь великого обетования, потому что совесть наша полна страха и нуждается в различном утешении.
Таким образом, как Крещение и Причастие являются признаками того, что постоянно увещевает, ободряет и поддерживает умы, теряющие надежду, призывая их более твердо веровать в то, что их грехи прощены, так то же самое обетование записано и изображено в добрых делах, чтобы эти дела могли увещевать нас веровать более твердо. И те, кто не совершают добрых дел, не побуждают себя веровать, но презирают эти обетования. Благочестивые же, с другой стороны, принимают их, и радуются, что имеют знамения и свидетельства столь великого обетования. Соответственно, они проявляют себя в этих знамениях и свидетельствах. И так, как Причастие не оправдывает нас ex opere operato, без веры, так и добрые дела [творимая милость] не оправдывает нас без веры, ex opere operato.
Поэтому обращение Товита (4:11) также должно приниматься: “Милостыня есть богатый дар для всех, кто творит ее пред Всевышним”. Мы не будем говорить, что это гипербола, хотя это и должно приниматься таким образом, дабы не преуменьшить славы Христа, имеющего прерогативу освобождать от греха и смерти. Но мы должны вернуться к тому правилу, что без Христа учение о Законе бесполезно.
Следовательно, Богу угодны те добрые дела, которые следуют за примирением или оправданием, а не те, которые [этому] предшествуют. Таким образом, они свободны от греха и смерти не ex opere operato, но, как мы уже говорили выше относительно покаяния, что нам следует принять веру и ее плоды, так и здесь мы должны сказать о добрых делах [о милостыне], что вся эта новизна жизни спасает [что они угодны Богу потому, что происходят в верующих]. Добрые дела [милостыни] также являются проявлением веры, которая принимает прощение грехов и преодолевает смерть, проявляя себя все больше и больше и в этом проявлении принимая силу. Мы допускаем также, что добрые дела позволяют заслужить множество любезностей и одолжений [много благосклонности] со стороны Бога [но они не могут одолеть смерть, ад, дьявола, грехи и дать мир совести (ибо это должно происходить только через веру во Христа)], мы допускаем, что они смягчают наказание, и ими мы можем заслужить себе защиту в ужасах греха и смерти, о чем мы упоминали чуть выше, говоря об общем покаянии. [Таков простой смысл {данного фрагмента}, и это согласуется с другими фрагментами Писания. Ибо всякий раз, когда в Писаниях прославляются добрые дела, нам следует понимать их в соответствии с правилом Павла, что Закон и дела не должны превозноситься выше Христа, но Христос и вера настолько же выше всех дел, насколько небо выше земли].
И обращение Товита, если рассматривать его в общем и целом, показывает, что вера требуется до совершения дел [прежде творения милостыни] (4:5): “Во все дни помни... Господа Бога нашего”. И далее, в стихе 19: “Благословляй Господа Бога во всякое время и проси у Него, чтобы пути твои были правы...” Это, по существу, относится к той вере, о которой мы говорим, которой веруем, что Бог примирен с нами по милосердию Его, и которой мы хотим оправдаться, освятиться и направляться Богом.
Однако наши оппоненты, прельщая людей, выдергивают искаженные предложения из общего контекста, чтобы ввести в заблуждение тех, кто неискушен в этом. Затем они присовокупляют к этому что-нибудь от себя. Итак, все библейские фрагменты должны рассматриваться целиком, потому что, согласно общему предписанию, не подобает судить об отдельной статье закона или отвечать на нее до тех пор, пока надлежащим образом не изучен весь закон. И фрагменты, рассматриваемые целиком [без отрыва от контекста], достаточно истолковывают сами себя.
Стих (11:41) из Евангелия от Луки также часто цитируется в искаженном виде [в отрыве от контекста], а именно: “Подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда все будет у вас чисто”. Наши противники просто безумцы [глухи...]. Ибо мы многократно повторяли, что к проповеди Закона необходимо добавлять Благовестие о Христе, благодаря Которому наши добрые дела угодны Богу, но они повсеместно [бесстыдно] учат, исключая Христа, что оправдание заслуживается делами Закона.
Если представить данный фрагмент без искажений [в рамках соответствующего контекста], становится ясно, что в нем требуется вера. Христос упрекает фарисеев, полагающих, что они очищены пред Богом, то есть что они оправданы частыми омовениями [baptismata carnis — всевозможными омовениями и очищениями тела, сосудов, одежды]. Точно так же, как то один, то другой папа говорит о воде с солью, используемой для окропления, что она освящает и очищает людей, и глоссарий говорит, что она очищает от простительных грехов. Таковы были и представления фарисеев, упрекавших Христа, и этому притворному очищению Он противопоставляет двойную чистоту — внутреннюю и внешнюю. Он предлагает [приказывает] им очиститься внутренне [что происходит только верой] и добавляет относительно внешней чистоты: “Подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда все будет у вас чисто”. Наши противники неправильно применяют общее слово “все”. Ибо Христос говорит следующее: “Все будет чистым у вас, если вы будете чисты внутренне, и [при этом] внешне будете подавать милостыню”. Ибо Он отмечает, что внешняя чистота должна относиться к делам, заповеданным Богом, а не к человеческим традициям, к которым в те времена относились омовения, а в наше время — ежедневные окропления водой, монашеские облачения, ограничения в пище и подобные им показные деяния.
Но наши оппоненты искажают смысл [этого высказывания], софистически относя слово “все” только к одной части: “Все будет чисто у тех, кто подает милостыню”, как если бы кто-то сделал такой вывод: “Андрей существует, значит и все Апостолы существуют”. Таким образом, в антецедент должны быть включены обе части высказывания: Веруйте и подавайте милостыню [творите добрые дела]. Ибо такова цель всей миссии, всего служения Христова. Для того Он пришел [в этот мир], чтобы мы веровали в Него. Итак, когда обе части, верование и подаяние милости, гармонично сочетаются, вслед за этим все становится чистым: сердце — верой, внешние слова — добрыми делами. Таким образом, мы должны рассматривать всю проповедь целиком, а не переставлять части текста и истолковывать его так, что сердце якобы очищается от греха сотворением милостыни [совершением добрых дел]. Более того, есть люди, которые полагают, что эти слова, направленные Христом против фарисеев, были сказаны с иронией, как если бы Он имел в виду следующее: “Да, уважаемые господа, грабьте и крадите, а затем идите и подавайте милостыню, и тогда уж вы будете очищены надлежащим образом”, — так что Христос несколько саркастично и насмешливо порицал их за фарисейское лицемерие. Ибо, хотя среди них царило неверие и скупость, хотя они совершали всевозможные злодеяния, они все же соблюдали свои очистительные обряды, подавали милостыню и полагали, что являются весьма чистыми и исключительно святыми. Такое истолкование не противоречит библейскому тексту.
И Петр говорит (Деян.15:9), что сердца очищаются верой. И если исследовать весь этот фрагмент, в нем можно найти смысл, гармонично сочетающийся со всем остальным Писанием — что если сердца очищены, и к этому добавляется внешнее подаяние милости, то есть все дела любви, тогда они полностью чисты, т.е. не только внутри, но также и снаружи. Да и почему не добавить к этому все рассуждение? Данное порицание состоит из многих частей, некоторые из которых дают заповедь о вере, а другие — о делах. Да и добросовестному читателю не подобает выделять заповеди о делах, оставляя без внимания фрагменты о вере.
Наконец, читателей следует предостеречь о том, что наши оппоненты дают самый худший совет благочестивым сердцам, когда учат, будто делами люди заслуживают себе прощение грехов, потому что сердце [совесть], получая прощение делами, не может иметь уверенность, что эти дела удовлетворят Бога. Соответственно, оно всегда мучится и непрерывно изобретает другие дела и новые способы служения [поклонения], до тех пор, пока полностью не отчаивается. Этот путь описан Павлом в Рим.(4:5), где он доказывает, что обетование о праведности обретается не благодаря нашим делам, потому что мы никогда не смогли бы утверждать, что Бог примирился с нами. Ибо Закон всегда обвиняет. Таким образом, обетование было бы тщетным и неопределенным. Соответственно, он приходит к заключению, что это обетование о прощении грехов и о праведности принимается верой, не за счет дел. В этом заключается подлинное, немудреное и истинное значение слов Павла, в которых благочестивым сердцам предлагается величайшее утешение, и является слава Христова. Для того Христос и был дан нам, чтобы через Него мы могли иметь благодать, праведность и мир.
До сих пор мы рассматривали основные фрагменты, которые цитируют наши оппоненты, противостоя нашему учению и стремясь показать, что вера не оправдывает, и что мы заслуживаем прощение грехов и благодать своими делами. Но, надеемся, мы показали достаточно ясно для благочестивых сердец, что эти фрагменты нисколько не противоречат нашему учению, что наши противники порочно искажают Писания, подгоняя их под свои представления, что большинство фрагментов, которые они цитируют, искажены, что, опуская ясные и определенные фрагменты о вере, они лишь выдергивают из Писаний фрагменты о делах и даже их искажают, что повсеместно они добавляют человеческие представления к тому, что говорят Писания, что они учат Закону таким образом, что при этом подавляется Благовестие о Христе.
Ибо все учение наших оппонентов отчасти основывается на доводах человеческого разума, а отчасти — на учении Закона, а не Евангелия. Потому что они учат двум способам оправдания, из которых один происходит из аргументов разума, а второй — из Закона, а не из Евангелия, то есть не из обетования о Христе.
Первый путь оправдания, как они учат, заключается в том, что добрыми делами люди якобы заслуживают себе благодать как de congruo, так и de condigno. Этот способ является учением о разуме, потому что разум, не видя [не понимая] нечистоты сердца, полагает, будто, совершая добрые дела, он угоден Богу, и по этой причине люди в великом страхе, для успокоения терзающейся совести, изобретают все новые дела и способы служения [поклонения]. Язычники и израильтяне приносили человеческие жертвы и совершали множество других весьма трудных и мучительных дел для того, чтобы усмирить гнев Божий. Затем были изобретены монашеские ордены, и они состязались друг с другом в суровости своих обрядов, противопоставляя их терзаниям совести и гневу Божьему. Этот способ оправдания можно понять и даже отчасти объяснить [отдать ему должное]. И для этого канонисты исказили неправильно понятые церковные постановления [декреты], которые были установлены Отцами Церкви с совершенно иной целью, а именно — не для того, чтобы этими делами мы могли стремиться к праведности, но для того, чтобы, ради всеобщего спокойствия людей, в церкви был определенный порядок. Таким же образом они исказили и Таинства, а особенно — мессу, в которой [посредством которой] они стремятся обрести ex opere operato праведность, благодать и спасение.
Другой способ оправдания нам предлагают теологи-схоласты, когда учат, что мы обретаем праведность через некое вселяемое в нас Богом свойство, которое есть любовь, а также — что с помощью этого свойства мы соблюдаем Закон Божий внешне и внутренне, и что это исполнение Закона достойно благодати и жизни вечной. Это не что иное, как доктрина Закона в чистом виде. Ибо воистину Закон говорит: “...Люби Господа, Бога твоего...” (Втор.6:5), “...Люби ближнего твоего...” (Лев.19:18). Таким образом, любовь является исполнением Закона.
Но христианин может легко рассудить оба эти способа [разобраться в этих способах], потому что оба они исключают Христа, и по этой причине должны быть отвергнуты. В первом способе, который учит, что наши дела могут быть умилостивлением за грехи, безбожие очевидно. Второй способ более вредоносен. Он не учит, что, рождаясь свыше, мы пользуемся помощью Христа. Он не учит, что оправдание является прощением грехов. Он не учит, что мы обретаем прощение грехов до того, как начинаем любить, но ложно утверждает, что мы возбуждаем в себе деяние любви, посредством которого заслуживаем прощение грехов. Точно так же он не учит, что верой во Христа мы преодолеваем ужасы греха и смерти. Он ложно утверждает, что люди приходят к Богу путем самостоятельного исполнения ими Закона, без Христа, как Умилостивителя. Наконец, он утверждает, что такое исполнение Закона без Христа-Умилостивителя является праведностью, достойной благодати и вечной жизни, в то время как [на самом деле] даже святые едва ли могут хоть в чем-то исполнить Закон.
Но если кто-то только лишь подумает о том, что Евангелие было дано миру не тщетно, и что Христос был обещан, послан, родился, пострадал и воскрес не напрасно, он сразу же поймет, что мы получаем оправдание не разумом и не Законом. В отношении оправдания, таким образом, мы вынуждены не согласиться с нашими оппонентами. Ибо Евангелие являет нам иной путь оправдания. Евангелие побуждает нас воспользоваться Христом для получения оправдания, оно учит, что через Него мы имеем доступ к Богу верой. Оно учит, что нам следует рассматривать Его, как Посредника и Умилостивителя гнева Божия. Оно учит, что верой во Христа обретается прощение грехов и преодолеваются ужасы греха и смерти.
Поэтому Павел также говорит, что праведность происходит не от Закона, но от обетования, в котором Отец обещал, что Он хочет простить [нас], что ради Христа Он хочет примириться с нами. Это обетование, однако, принимается одной лишь верой, о чем Павел свидетельствует в Рим.(4:13). Одна лишь вера принимает прощение грехов, оправдывает и возрождает. За этим следуют любовь и другие добрые плоды. Итак, как было сказано выше, мы учим, что человек оправдан, когда его совесть, устрашенная проповедью покаяния, радуется и верует, что ради Христа Бог примиряется с ней.
Эта вера засчитывается нам в праведность перед Богом (Рим.4:3,5). И когда таким вот образом сердце ободряется и оживотворяется верой, оно принимает Святого Духа, Который обновляет нас так, что мы становимся способны соблюдать Закон, так, что мы становимся способны любить Бога и Слово Божье и покориться Богу в скорбях и бедах, так, что мы обретаем способность быть целомудренными, любить ближнего своего и т.д. Несмотря на то что эти дела весьма далеки от совершенного исполнения Закона, все же они угодны [Богу] за счет веры, которой мы засчитываемся праведными, потому что мы веруем, что ради Христа мы примирены с Богом. Все эти рассуждения очевидны, соответствуют Евангелию и могут быть поняты здравомыслящими людьми.
И на этом основании вполне можно понять, почему мы приписываем оправдание вере, а не любви. Хотя любовь следует за верой, потому что любовь является исполнением Закона. Но Павел учит, что мы получаем оправдание не от Закона, а от обетования, которое принимается только верой. Ибо мы не приходим к Богу без Посредника Христа, точно так же, как мы получаем прощение грехов не ради нашей любви, но ради Христа.
Подобным же образом, мы не способны любить Бога, когда Он во гневе, а Закон всегда обвиняет нас и всегда являет нам гневающегося Бога. Таким образом, сначала мы должны принять верой обетование о том, что ради Христа Отец примиряется с нами и прощает нас. Затем мы начинаем соблюдать [исполнять] Закон.
Наш взор должен быть устремлен подальше от человеческого разума, подальше от Моисея, на Христа. И мы должны веровать, что Христос дан нам для того, чтобы ради Него мы могли быть признаны праведными. Во плоти мы никогда не исполним Закона. Итак, мы признаемся праведными не за счет Закона, но за счет Христа, потому что Его заслуги [добродетели] дарованы нам, если мы веруем в Него.
Таким образом, если кто-то рассмотрел эти основания — о том, что мы не оправдываемся Законом, потому что человек по природе своей не может исполнять Закон Божий и не может любить Бога, но что мы получаем оправдание по обетованию, в котором ради Христа нам обещано примирение с Богом, праведность и вечная жизнь, — то он без особого труда поймет, что оправдание непременно должно приписываться вере, если только он подумает о том факте, что не тщетно было дано обетование о Христе, не напрасно Он был послан [в мир], родился, пострадал и вновь воскрес. Если человек поразмышляет о том факте, что обетование о благодати во Христе не тщетно, что оно было дано сразу же, в самом начале мира, независимо от Закона и помимо него, если он поразмышляет о том факте, что обетование должно приниматься верой, как говорит Иоанн в 1Иоан.(5:10 и далее): “...Не верующий Богу представляет Его лживым, потому что не верует в свидетельство, которым Бог свидетельствовал о Сыне Своем. Свидетельство сие состоит в том, что Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь — в Сыне Его. Имеющий Сына [Божия] имеет жизнь; не имеющий Сына Божия не имеет жизни”. И Христос говорит (Иоан.8:36): “Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете”. И Павел в Рим.(5:2): “Через Которого [через Иисуса Христа] верою и получили мы доступ к той благодати...”, — “верою”, говорит он. Так обетование о прощении грехов и праведности принимается верою. И так же мы не оправдываемся пред Богом разумом или Законом.
Все это очевидно и ясно, и мы удивляемся, почему безумие наших оппонентов столь велико, что повергает их в сомнения. Доказательство очевидно — поскольку мы оправдываемся пред Богом не Законом, но обетованием, необходимо приписывать оправдание вере. Что еще можно противопоставить этому доказательству, кроме чьего-то желания упразднить все Евангелие и всего Христа?
Слава Христова становится ярче и блистательнее, когда мы учим, что используем Его, как Посредника и Умилостивителя. Благочестивые сердца видят, что в этом учении им предлагается обильнейшее утешение, а именно — что им надлежит веровать и твердо провозглашать, что Отец примирился с ними ради Христа, а не ради нашей праведности, и что, тем не менее, Христос помогает нам, чтобы мы были способны исполнять также и Закон.
Наши оппоненты лишают Церковь столь великих благословений, когда осуждают и пытаются уничтожить учение о праведности верой. Поэтому пусть все благосклонные умы остерегаются соглашаться с безбожными советами наших оппонентов. В их учении об оправдании нет и упоминания о Христе и о том, как нам следует противопоставлять Его гневу Божьему, как будто в самом деле мы были способны преодолеть гнев Божий любовью или любить гневающегося Бога.
Относительно всего этого сердца людей остаются в неопределенности. Ибо если они должны полагать, что Бог примирен с ними по той причине, что они любят и исполняют Закон, то они вынуждены всегда сомневаться в том, примирен ли с ними Бог, так как они либо не чувствуют этой любви, что признают наши оппоненты, либо неизбежно чувствуют, что она очень мала. И намного чаще они чувствуют злобу по отношению к суду Божьему, потому что Он удручает человеческую природу многими ужасными бедствиями, проблемами в этой жизни, ужасами вечного гнева и т.п. Так когда же совесть успокоится, когда она обретет мир? Как же, пребывая в этих сомнениях и страхах, она полюбит Бога? Что же такое доктрина Закона, если не доктрина отчаяния?
И пусть любой из наших оппонентов, который учит нас об этой любви, расскажет, как он сам любит Бога. Они совершенно не понимают того, что сами говорят. Они лишь “отражают” [повторяют эхом], как стены дома, это маленькое слово “любовь”, нисколько не понимая его. Настолько запутана и туманна их доктрина. Она не только передает славу Христову человеческим деяниям, но также направляет сердца либо к самонадеянности, либо к отчаянью.
Наше же учение, мы надеемся, легко понимается благочестивыми умами и приносит благодатное и целительное утешение устрашенным сердцам. Ибо, поскольку наши оппоненты играют словами, утверждая, что многие порочные [беззаконные] люди и бесы также веруют, мы уже неоднократно заявляли, что говорим о вере во Христа, то есть о вере в отпущение грехов, о вере, которая воистину и действительно восходит к обетованию о благодати. Этого не происходит без огромной борьбы в человеческих сердцах. И люди здравомыслящие могут легко рассудить, что вера, которая утверждает, что мы любимы Богом, что мы прощены и слышимы Им, является чем-то сверхъестественным. Ибо человеческий разум добровольно не принимает такого решения о Боге. Следовательно, той веры, о которой мы говорим, нет ни в беззаконных, ни в бесах.
Более того, если какой-то софист придирается, что праведность относится к воле, и поэтому она не может быть приписана вере, которая находится в интеллекте [в разуме], то ответ прост, потому что в школах даже такие люди признают, что воля заповедует разуму вознестись к Слову Божьему. Мы говорим также довольно ясно: как ужасы греха и смерти являются не только помыслами разума [интеллекта], но и ужасными побуждениями воли, избегающей суда Божьего, так и вера — это не только знание в разуме, но и уверенность в воле, то есть [верить] — это значит желать и принимать то, что предлагается в обетовании, а именно — примирения и прощения грехов. Писание использует термин “вера” именно в таком смысле, о чем свидетельствует фрагмент (Рим.5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа ”.
Более того, в данном фрагменте термин “оправдывать” означает, согласно юридической [судебной] терминологии: “Снимать обвинение с виновного и провозглашать его праведным”, но [это происходит] за счет праведности другого, а именно — праведности Христовой, и эта праведность другого передается нам верой.
Таким образом, поскольку в данном фрагменте наша праведность — это присвоение нам праведности другого, мы должны говорить здесь об этом понятии [о праведности] иначе, чем это делается в философии или в гражданском суде, где мы стремимся доказать праведность собственных дел, что, конечно, относится к воле. Потому Павел говорит (1Кор.1:30): “От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением”. И во 2Кор.(5:21): “Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом”.
Но, так как праведность Христова дается нам верой, вера является в нас вмененной праведностью, то есть тем, посредством чего мы делаемся приемлемыми для Бога за счет вменения и решения Божьего, как Павел говорит в Рим.(4:3,5): “Вера... вменяется в праведность”.
Но некоторым придирчивым людям мы должны сказать об этом подробно и однозначно: вера воистину является праведностью, потому что она является покорностью Евангелию. Ибо очевидно, что покорность заповеди вышестоящего воистину является разновидностью правосудия [справедливости]. И эта покорность Евангелию вменяется в праведность так, что только благодаря этому, потому что этим мы принимаем Христа, как Умилостивителя, добрые дела или покорность Закону становятся угодны [Богу]. Ибо мы не исполняем Закона, но ради Христа это прощается нам, как говорит Павел в Рим.(8:1): “Итак, нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе...”
Эта вера, принимая обетование и покоряясь Богу, воздает честь и славу Ему, [т.е.] отдает Богу то, что Ему принадлежит. Именно так, как Павел говорит также в Рим.(4:20): “Не поколебался в обетовании Божием неверием, но пребыл тверд в вере, воздав славу Богу”.
Следовательно, поклонение и божественное служение Евангелия заключается в том, чтобы принимать дары от Бога. Служение же Закона, напротив, заключается в том, чтобы предлагать и представлять наши дары Богу. Мы не можем, однако, ничего представить Богу до тех пор, покуда сначала мы не примирены с Ним и не рождены свыше. Данный фрагмент также несет величайшее утешение, поскольку главное служение Евангелия заключается в желании принять прощение грехов и праведность. Об этом служении Христос говорит в Иоан.(6:40): “Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную”. И Отец говорит в Мат.(17:5): “Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте”.
Наши оппоненты говорят о покорности Закону и не говорят о покорности Евангелию. И все же мы не можем повиноваться Закону до тех пор, пока через Евангелие мы не рождены свыше, поскольку мы не можем любить Бога, покуда нами не принято прощение грехов.
Ибо до тех пор, пока мы чувствуем, что Он гневается на нас, [наша] человеческая природа избегает Его гнева и суда. Если бы кто-то, придираясь, сказал: “Если вера желает того, что предлагается в обетовании, то свойства веры и надежды смешиваются [между собой], потому что надежда — это то, что ожидает обетованных вещей”, — то на это мы отвечаем, что данные явления [свойства характера] не могут быть столь сурово и однозначно разграничены в реальной жизни, как это делают в [теологических] школах путем тщетных измышлений. Ибо в Послании к Евреям вера определена, как “осуществление ожидаемого” (Евр.11:1). И все же, если кто-то желает, чтобы была проведена эта грань [сделано это различие], мы утверждаем, что объектом надежды является, по сути дела, некое событие в будущем, вера же относится как к будущему, так и к настоящему и принимает сейчас прощение грехов, предлагаемое в обетовании.
Мы надеемся, что на основании этих утверждений можно достаточно ясно понять как то, что такое вера, так и то, что мы должны придерживаться мнения, что верой мы получаем оправдание, примиряемся [с Богом] и возрождаемся, если мы действительно хотим учить праведности Евангелия, а не праведности Закона. Ибо те, кто утверждают, что мы оправдываемся любовью, учат праведности Закона и не учат нас в оправдании использовать Христа, как Посредника.
Очевидно также и то, что не любовью, но верой мы преодолеваем ужасы греха и смерти, что мы не можем противопоставить свою любовь и исполнение [нами] Закона гневу Божьему, потому что Павел говорит в Рим.(5:2): “...Иисуса Христа, через Которого верою и получили мы доступ к той благодати...” Мы упоминаем это предложение так часто для ясности. Ибо оно ясно показывает, как выглядит все это дело в общем и целом, и при внимательном рассмотрении может наиболее полно научить всему и утешить благосклонные умы. Поэтому удобно и полезно иметь его под рукой и на виду — не только для того, чтобы мы могли противопоставлять его учению наших оппонентов, которые утверждают, что мы приходим к Богу не верой, но любовью и добродетелями, без Христа, как Посредника, но также и для того, чтобы в страхе мы могли поддерживать и ободрять себя и осуществлять [проявлять] веру.
Очевидно также, что мы не можем соблюдать Закон без помощи Христа, как Он Сам говорит в Иоан.(15:5): “...Без Меня не можете делать ничего”. Поэтому, прежде чем мы сможем соблюдать Закон, наши сердца должны быть рождены свыше верой. {Из объяснений, которые мы сделали, можно легко заключить — какой ответ следует давать на подобные высказывания. Ибо правило так истолковывает все фрагменты, которые касаются добрых дел, что без Христа они бесполезны с точки зрения Бога, и что сердце сначала должно иметь Христа и веровать, что оно принимается Богом ради Христа, а не благодаря своим собственным делам. Наши оппоненты также используют некоторые аргументы [теологических] школ, ответить на которые не составляет никакого труда, если вы только знаете, что такое вера. Испытанные и верные христиане говорят о вере совсем не так, как это делают софисты, ибо мы показали выше, что веровать — значит полагаться на милосердие Божье, уповать на то, что Он желает проявить Свою милость ради Христа, безо всяких добродетелей и заслуг [с нашей стороны]. Вот что означает веровать в артикул о прощении грехов. Веровать — это не значит только знать историю, которую знают и бесы. Таким образом, мы можем легко ответить на возражения теологических школ, когда они говорят, что бесы тоже веруют, и потому, мол, вера не оправдывает. Да, бесы знают историю, но они не веруют в прощение грехов. Опять же, они говорят: быть праведным — значит быть покорным. Совершение [добрых] дел, несомненно, является проявлением покорности, таким образом, дела, мол, должны оправдывать. Мы должны ответить на это так: праведность — это разновидность покорности, которую Бог принимает как таковую. Итак, Бог не желает принимать нашу покорность в совершении добрых дел, как праведность. Ибо она не является покорностью сердца, потому что никто воистину не исполняет Закона. По этой причине Он заповедал, что должна иметь место иная разновидность покорности, которую Он примет как праведность, а именно — что мы признаем нашу непокорность и уповаем на то, что мы угодны Богу ради Христа, а не за счет нашей покорности. Соответственно, быть праведным в этом случае означает быть угодным Богу, но не за счет нашей собственной покорности, а по милости, ради Христа. Опять же, грешить — значит ненавидеть Бога. Поэтому любовь к Богу должна быть праведностью. Воистину, любовь к Богу — это праведность Закона. Но никто не исполняет этого Закона. Поэтому Евангелие учит новой разновидности праведности, а именно — тому, что мы угодны Богу ради Христа, хотя мы и не исполнили Закона. И все же мы должны начинать исполнять Закон. И еще, в чем различие между верой и надеждой? Ответ: надежда ожидает будущих благословений и избавления от скорбей, а вера уже сейчас принимает примирение [с Богом] и в сердце делает заключение, что Бог простил мои грехи, и что теперь Он милостив по отношению ко мне. И это является достойным служением Богу, когда человек служит Ему воздаянием почестей и оцениваем по достоинству Его милосердия [проявлением уважения к Его милосердию] и обетования о том, что мы можем без добродетелей и заслуг ожидать от Него всевозможных благословений. И в этом служении Богу, служении, о котором безумные софисты ничего не ведают, сердце должно укрепляться и возрастать}.
Поэтому также можно понять, из-за чего мы находим ошибочным учение наших оппонентов о meritum condigni. Это обосновывается очень просто: потому что они не упоминают о вере, о том, что мы угождаем Богу верой, ради Христа, но полагают, что добрые дела, совершенные при помощи такой черты характера, как любовь, производят праведность, которая достойна сама по себе настолько, что угодна Богу, и которая достойна вечной жизни, а также полагают, что они не нуждаются во Христе, как в Посреднике. [Это никоим образом недопустимо].
Чем же является утверждение о том, что мы угодны Богу своими делами, а не благодаря Христу? Что же это еще, если не передача славы Христовой нашим делам? Но это также лишение Христа славы Посредника, которым Он является постоянно, а не только в начале оправдания. Павел говорит также в Гал.(2:17), что если человек, оправданный во Христе, впоследствии нуждается в том, чтобы искать праведности где-то в другом месте, то он утверждает этим, что Христос — “служитель греха”, то есть что Он оправдывает не полностью. [И святая католическая [вселенская] христианская Церковь учит, проповедует и исповедует, что мы спасены по милости, как мы показывали выше, цитируя Иеронима].
И то, чему учат наши оппоненты, а именно — что добрые дела позволяют заслужить благодать de condigno, будто в самом деле после того, как оправдание начато, если совесть устрашена, что обычно имеет место, благодать должна, мол, обретаться добрыми делами, а не верой во Христа — в высшей степени абсурдно.
Во-вторых, учение наших оппонентов оставляет сердца [совесть] в сомнениях, так, что они никогда не могут быть успокоены, потому что Закон всегда обвиняет нас, даже в добрых делах. “Ибо плоть желает противного духу, ...они друг другу противятся...” (Гал.5:17). Таким образом, как же совесть может иметь мир без веры, если она полагает, что ей следует угождать Богу не ради Христа, но ради ее собственных дел?
Разве могла бы она найти такое дело, на которое можно твердо положиться, как на дело, достойное жизни вечной, если бы надежда должна была происходить от добродетелей? Об этих сомнениях Павел предостерегает в Рим.(5:1), когда говорит: “...Оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом...” Нам следует иметь твердую уверенность в том, что ради Христа праведность и вечная жизнь даруются нам. И об Аврааме он говорит (Рим.4:18): “Он, сверх надежды, поверил с надеждою”.
В-третьих, как совесть может знать, когда по побуждению любви совершено такое дело, о котором можно утверждать, что оно заслуживает благодать de condigno? Но то, что было придумано это различие, а именно — что иногда люди заслуживают [благодать] de congruo, а иногда — de condigno, лишь ведет к отрицанию Писания, потому что, как мы говорили выше, тот, кто действует [совершает дела, с намерением обрести благодать], не различает разновидностей добродетели. Но лицемеры, в своей самоуверенности, просто полагают, что их дела достойны, и что по этой причине они становятся праведными. С другой стороны, устрашенные сердца сомневаются по поводу всех дел, и по этой причине постоянно ищут новых дел. Ибо именно это означает заслуживать [благодать] de congruo — в сомнениях и без веры действовать до тех пор, покуда не наступит отчаянье. Одним словом, все, чему наши противники учат по этому вопросу, пестрит заблуждениями и весьма опасно.
В-четвертых, вся [святая вселенская христианская] Церковь исповедует, что вечная жизнь обретается по милости. Ибо так говорит Августин в своей работе “О благодати и доброй воле”, упоминая о делах, которые совершали святые после оправдания: “Бог ведет нас к вечной жизни не нашими добродетелями, но по Своей милости”. И в “Вероисповеданиях”, в книге IX мы читаем: “Горе жизни человека, какой бы похвалы она ни была достойна, если она будет судима без милосердия”. И Киприан в своем трактате о молитве “Отче наш” говорит: “Чтобы никто не льстил себе мыслью о том, что он невинен, и, превозносясь, не погружался еще более в погибель, ему объясняется, что он согрешает ежедневно и обязан ежедневно умолять о прощении своих грехов”.
Но этот вопрос хорошо известен и имеет множество ясных свидетельств в Писании и в работах Отцов Церкви, которые все единогласно провозглашают, что, хотя мы имеем добрые дела, все же в этих самых делах мы нуждаемся в милосердии.
Вера, взирая на это милосердие, ободряет и утешает нас. Поэтому наши оппоненты учат ошибочно, когда так превозносят добродетели, что ничего не добавляют о вере, которая принимает милость. Ибо, как мы говорили выше, обетование и вера взаимосвязаны, и обетование не принимается иначе как верой, потому мы говорим здесь, что обетованная милость, соответственно, требует веры, и без веры не может быть принята. Таким образом, мы вполне обоснованно считаем доктрину о meritum condigni ошибочной, поскольку она совершенно не учит об оправдании верой и затушевывает славу и служение Христа, как Посредника.
Точно так же не следует считать, что мы учим чему-то новому в этом вопросе, поскольку еще Отцы Церкви разработали учение о том, что, даже совершая свои добрые дела, мы нуждаемся в милости.
Писание тоже нередко наводит на эту мысль. Так, в Пс.(142:2) мы читаем: “И не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих”. Данный фрагмент говорит о том, что никто, даже святые и слуги Божьи, не обладает славой праведности, если Бог не прощает, но осуждает и изобличает их сердца. Ибо когда Давид похваляется в других местах [Писания] своей праведностью, он говорит о своем деле против преследователей Слова Божьего. Он не говорит о своей собственной чистоте и просит о защите дела Божьего и славы Его, как, например, в Пс.(7:9): “Суди меня, Господи, по правде моей и по непорочности моей во мне”. Аналогично в Пс.(129:3) он говорит, что никто не мог бы вынести суда Божьего, если бы Он замечал наши грехи: “Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! кто устоит?”
В Иов.(9:28) мы читаем: “...Трепещу всех страданий [в Вульгате: opera, т.е. дел] моих...”, стих 30: “Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда Ты погрузишь меня в грязь...” В Притчах (20:9) мы находим такие слова: “Кто может сказать: ‘я очистил мое сердце, я чист от греха моего’?”
В 1Иоан.(1:8) сказано: “Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас”. И в Молитве Господней [“Отче наш”] святые просят о прощении грехов. Следовательно, даже святые согрешают.
Числ.(14:18): “Господь, ...прощающий беззакония и преступления...” [см. Исх.34:7]. Втор.(4:24): “...Господь, Бог твой, есть огнь поядающий”. И Захария также говорит (2:13): “Да молчит всякая плоть пред лицом Господа!” Также у Исаии (40:6) мы читаем: “...Всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой. Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа...”, то есть плоть и праведность плоти не могут устоять перед судом Божьим.
И Иона также говорит (2:9): “Чтущие суетных и ложных богов оставили Милосердого своего”, то есть любая уверенность тщетна, кроме уверенности в милости. Милость избавляет нас, а наши собственные устремления и попытки — нет.
Потому и Даниил молится (9:18 и далее): “Приклони, Боже мой, ухо Твое и услыши, открой очи Твои и воззри на опустошения наши и на город, на котором наречено имя Твое; ибо мы повергаем моления наши пред Тобою, уповая не на праведность нашу, но на Твое великое милосердие. Господи! услыши; Господи! прости; Господи! внемли и соверши, не умедли ради Тебя Самого, Боже мой, ибо Твое имя наречено на городе Твоем и на народе Твоем”. Таким образом, Даниил учит нас в молитве держаться [ухватываться] за милость, т.е. уповать на милость Божью, и не уповать на наши собственные заслуги перед Богом.
Мы также хотели бы знать — что наши оппоненты делают во время молитвы, если простые миряне, в самом деле, всегда просят что-то у Бога. Если они утверждают, что являются достойными потому, что имеют любовь и добрые дела, но при этом просят о благодати, как об одолжении, то они молятся в точности как тот фарисей из Евангелия от Луки (18:11), который говорит: “...Я не таков, как прочие люди...” Тот, кто молится подобным образом о благодати и не полагается на милосердие Божье, этим своим отношением хулит Христа, Который, поскольку Он является нашим Первосвященником, ходатайствует за нас.
Таким образом, молитва полагается на милость Божью, когда мы веруем, что мы слышимы [Богом] ради Христа, Первосвященника, как Сам Он говорит в Иоан.(14:13): “Если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю...”, “Во имя Мое”, — говорит Он, потому что без этого Первосвященника мы не можем приблизиться к Отцу.

{Любой благоразумный человек увидит — что вытекает из представлений наших оппонентов. Ибо если мы будем веровать, что Христос заслужил только prima gratia, как они называют это, и что впоследствии мы заслуживаем вечную жизнь своими делами, то сердца и совесть людей не будут успокоены ни в смертный час, ни в какое другое время, и они никогда не будут стоять на твердом и надежном основании, ведь они никогда не имеют уверенности в том, что Бог милостив. Таким образом, их учение безостановочно ведет ни к чему иному, как только к бедствиям и страданиям души и, в конце концов — к отчаянию. Ибо Закон Божий — дело не шуточное. Без Христа он непрестанно обвиняет совесть человека, как Павел говорит в Рим.(4:15): “Ибо закон производит гнев...” Поэтому, если совесть людей чувствует осуждение Божье, они не имеют твердого утешения и неизбежно впадают в отчаяние. Павел говорит: “...А все, что не по вере, — грех” (Рим.14:23). Но люди, полагающие, что Бог милостив к ним только после того, как они полностью исполнили Закон, не имеют никакой пользы от веры. Они будут постоянно дрожать в сомнениях по поводу того, достаточно ли добрых дел они совершили, был ли исполнен Закон, да, они будут резко и отчетливо ощущать и понимать, что по-прежнему находятся под властью Закона. Соответственно, они никогда не будут уверены в том, что Бог милостив к ним, и что их молитва услышана. Поэтому они никогда не могут воистину любить Бога, так же как ожидать каких-то благословений от Него или служить Ему. Чем же еще является совесть таких людей, если не самой преисподней, поскольку в них нет ничего, кроме отчаяния, увядания, ропота, досады и ненависти по отношению к Богу, и все же в этой ненависти они взывают к Богу и служат Ему — так же, как Саул служил Ему.

Здесь мы обращаемся ко всем христианским умам и ко всем тем, кто прошел суровые испытания. Они будут вынуждены признать, что столь великая неопределенность, такое беспокойство, такие мучения и терзания, настолько ужасный страх и сомнения происходят от учения наших оппонентов, полагающих, что мы становимся праведными перед Богом нашими собственными делами или исполнением Закона, и ставят нас в затруднительное положение, обязывая уповать не на обильные и блаженные обетования о Благодати, данные нам Посредником Христом, но на наши собственные жалкие и ничтожные дела. Поэтому незыблемым, как скала, да, как настоящая стена, является наше заключение о том, что, хотя мы и начали исполнять Закон, все же мы принимаемся Богом и обретаем мир с Ним не за счет этих наших дел, но только ради Христа, верой. И Бог не обязан воздавать нам вечной жизнью за эти наши дела. Но как прощение грехов и праведность вменяются нам ради Христа, а не за счет наших дел или Закона, так и вечная жизнь вместе с праведностью, предлагается нам не за счет наших дел и не по Закону, но ради Христа, как Сам Христос говорит в Иоан.(6:40): “Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную”. И в стихе 47 опять: “...Верующий в Меня имеет жизнь вечную”. Итак, следует спросить наших противников, какой совет они дают удрученным сердцам в смертный час, чем они утешают людей, и как они объясняют им, что кончина их благословенна, что они будут спасены, и что Бог умилостивлен и милосерден к ним — тем, что эти люди обладают собственными добродетелями, или же тем, что они обретают все это по милости Божьей, ради Христа? Ибо [даже] Св.Петр, Св.Павел и подобные им святые не могут похвастаться тем, что Бог должен воздать им вечной жизнью за их мученичество, и они полагаются не на свои дела, но на милость, обетованную во Христе.

Также невозможно, чтобы даже святой, каким бы великим он ни был, мог твердо устоять против обвинений божественного Закона, великого могущества дьявола, ужаса смерти, и, наконец, против отчаяния и мук ада, если он не ухватится за божественное обетование Евангелия, как за бревно или ветку дерева во время сильного наводнения, находясь в бурном потоке воды, среди высоких и неистовых волн, в муках смерти, если он не прильнет верой к Слову Божьему, провозглашающему благодать, и, таким образом, не обретет вечной жизни без добрых дел, без Закона, исключительно по благодати. Ибо только это учение позволяет сохранять христианские сердца в несчастьях и смертных муках. Об этом наши оппоненты ничего не ведают, и они говорят об этом так же, как слепой судит о цвете.

Они говорят здесь: если нам надлежит спастись только по милости, то в чем различие между теми, кто спасен, и теми, кто не спасен? Если добродетели и заслуги не имеют значения, то нет разницы между порочным и благим, и отсюда следует, что оба одинаково спасены. Это возражение побудило схоластов к изобретению такого понятия, как meritum condigni, потому что должно быть (как они полагают) различие между теми, кто спасены, и теми, кто прокляты.

Мы отвечаем на это, во-первых, что жизнь вечная предоставляется тем, кого Бог оценивает, как праведных, и, когда они были признаны праведными, они становятся этим деянием [Божьим] чадами Божьими и сонаследниками Христу, как говорит Павел в Рим.(8:30): “А кого оправдал, тех и прославил”. Следовательно, никто не спасен, кроме тех, кто верует в Евангелие. Но как наше примирение с Богом является неопределенным, если оно основывается на наших собственных делах, а не на милостивом и нерушимом обетовании Божьем, так и все, что мы ожидаем и на что уповаем, было бы неопределенным, если бы оно строилось на основании наших добродетелей и дел. Ибо Закон Божий непрерывно обвиняет совесть человеческую, и люди не чувствуют в своих сердцах ничего, кроме голоса из сверкающего и пламенеющего облака: “Я Господь, Бог твой... Не делай... Не произноси... Не желай...”, “к этому Я обязываю тебя, этого Я требую от тебя”, и т.д. (Втор.5:6 и далее). Ни один человек не может иметь спокойную совесть, пока Закон Моисеев совершает нападки на сердца, пока он не примет Христа верой. Так же, как он не может воистину уповать на вечную жизнь, если совесть его не умиротворена. Ибо терзающаяся сомнениями совесть избегает Бога, пребывает в отчаянии и не может уповать. Надежда же на вечную жизнь должна быть твердой и определенной. Итак, для того чтобы она не была изменчивой и ненадежной, но была определенной, мы должны веровать, что имеем вечную жизнь не своими делами и добродетелями, но исключительно по благодати, верой во Христа.

В мирских делах и светских судах мы встречаем как милосердие, так и правосудие. Правосудие является определенным и отправляется согласно законам, посредством вынесения приговоров. Милосердие же является неопределенным. Когда дело касается Бога, все это обстоит иначе. Потому что благодать и милосердие обетованы нам определенным и твердым словом, и Евангелие является тем словом, которое заповедует нам веровать, что Бог милосерден и желает спасти нас ради Христа, о чем сказано в Иоан.(3:17): “Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. Верующий в Него не судится...”

Итак, всякий раз, когда мы говорим о милости, должно подразумеваться, что требуется вера, и это именно та вера, которая проводит грань между спасенными и осужденными, между достойными и недостойными. Ибо вечная жизнь была обещана тем, кто примирен с Богом через Христа, им, и никому другому. Вера же примиряет и оправдывает перед Богом тогда, когда этой верой мы принимаем обетование. И на протяжении всей своей жизни мы должны молиться Богу, проявляя усердие в принятии веры и в возрастании в вере. Ибо, как отмечалось выше, вера присутствует там, где есть покаяние, и отсутствует в тех, кто живет по плоти. Эта вера должна возрастать и укрепляться в нас всю нашу жизнь, через всевозможные беды и напасти. Те, кто обрели веру, являются возрожденными, поэтому они ведут новую жизнь и совершают новые дела.

Поскольку мы говорим, что истинное покаяние должно происходить на протяжении всей нашей жизни, мы утверждаем, что добрые дела и плоды веры также должны совершаться и проявляться на протяжении всей нашей жизни, хотя наши дела никогда не становятся настолько драгоценными, чтобы быть равными сокровищу Христа, и ими мы никогда не можем заслужить себе вечной жизни, о чем Христос говорит в Евангелии от Луки (17:10): “Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: ‘мы рабы ничего не стоящие...’” И Св.Бернар правильно отмечает: “Необходимо, чтобы прежде всего вы уверовали, что не можете обрести прощения грехов иначе как по благодати Божьей. Далее — что после этого вы не можете иметь или совершать никаких добрых дел, если Бог не дарует этого вам. И наконец, что вы не можете заслужить вечной жизни своими делами, хотя она [вечная жизнь] и не дается вам без добродетели”. Чуть дальше он говорит: “Пусть никто не заблуждается. Ибо когда вы правильно и объективно рассмотрите это дело, то несомненно увидите, что не можете противостоять с десятью тысячами тому, кто нападает на вас с двадцатью тысячами”. Таковы убедительные высказывания Св.Бернара. Если наши оппоненты не верят нам, то пусть они поверят ему.

Поэтому, чтобы сердца могли иметь истинное утешение и твердую надежду, мы, вместе с Апостолом Павлом, указываем им на божественное обетование о благодати во Христе и учим, что мы должны веровать, что Бог дарует нам вечную жизнь не за счет наших добрых дел, но ради Христа, как говорит Апостол Иоанн в 1-ом своем Послании (5:12): “Имеющий Сына [Божия] имеет жизнь; не имеющий Сына Божия не имеет жизни”}.

К этому относится также утверждение Христа из Евангелия от Луки (17:10): “Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: ‘мы рабы ничего не стоящие...’” Эти слова ясно говорят о том, что Бог спасает по милости и по Своему обетованию, а не из-за ценности наших добрых дел.
Однако наши оппоненты играют словами Христа, искажая их. Прежде всего они делают антистрофу и направляют ее против нашего учения. Более того, они говорят: “Если вы уверовали во все, говорите: ‘Мы рабы ничего не стоящие’”. Затем они добавляют, что дела являются бесполезными для Бога, однако совсем даже не бесполезны для нас.
Посмотрите, как наши оппоненты увлекаются глупой, ребяческой софистикой. И, хотя все эти нелепости не заслуживают возражения, мы все же ответим на них в нескольких словах. Антистрофа [изобретенная нашими оппонентами] ущербна и порочна.
Ибо, во-первых, наши противники заблуждаются относительно самого понятия “вера”. Потому что если бы этот термин означал такое знание истории, которым обладают также порочные люди и демоны, то наши оппоненты были бы правы, утверждая: “Если вы уверовали во все, говорите: ‘Мы рабы ничего не стоящие’”,— то есть что вера бесполезна. Но мы говорим не о знании истории, а об уверенности в обетовании и милосердии Божьем. И эта уверенность в обетовании заставляет нас исповедовать, что мы — “рабы ничего не стоящие”. Да, это исповедание того, что наши дела недостойны, является самим голосом веры, что очевидно из процитированного чуть выше фрагмента (Дан.9:18): “...Мы повергаем моления наши пред Тобою, уповая не на праведность нашу, но на Твое великое милосердие...”
Ибо вера спасает потому, что она принимает милость или обетование о благодати, несмотря на то что дела наши недостойны. И, понимаемая таким образом, а именно — что наши дела недостойны, рассмотренная антистрофа [“Если вы уверовали во все, говорите: ‘Мы рабы ничего не стоящие’”] нисколько не противоречит нашему учению, ибо тому, что мы спасены по милости, мы учим вместе со всею Церковью.
Однако если наши оппоненты имеют в виду “аналогию” и возражают, что, мол, если верно утверждение: “Совершив все, не уповайте на свои дела”, тогда якобы верно и “аналогичное” утверждение: “Уверовав во все, не уповайте на божественное обетование”, то мы скажем, что между этими высказываниями нет никакой взаимосвязи. [Заключение, вроде: “Если дела не помогают, то и вера не поможет” ошибочно. Для малообразованных людей мы должны привести здесь простую иллюстрацию: из того, что полфартинга не хватает для того, чтобы приобрести что-то, вовсе не следует, что и флорина для этого также не хватит. Как мы понимаем, что флорин намного превосходит полфартинга по своей стоимости, так следует понять и то, что вера выше и намного более действенна, чем добрые дела. Не то чтобы вера помогает нам потому, что она представляет ценность сама по себе, но это происходит потому, что она уповает на обетования Божьи и милосердие Его. Вера сильна не благодаря собственной ценности, а благодаря божественному обетованию]. Ибо два приведенных выше высказывания существенно различаются по причинам и направленности уверенности. В первом высказывании — это уверенность в собственных добрых делах. Во втором же — это уверенность в божественном обетовании. Христос же осуждает нашу уверенность в собственных делах, но, однако, Он не осуждает уверенности в Его обетовании. Он не хочет, чтобы мы разочаровались в благодати Божьей и милости Его. Он обвиняет наши дела, как недостойные, но не обвиняет обетование, которое предлагает милость, как дар Божий.
И здесь правильно говорит Амвросий: “Необходимо признать [оценить по достоинству] благодать, но естеством нельзя пренебрегать”.
Мы должны уповать на обетование о благодати, а не на собственное естество. Но наши оппоненты, действуя по своему обыкновению, искажают суждения, высказанные в интересах веры, обращая их против веры. [Таким образом, Христос в рассмотренном фрагменте запрещает людям уповать на их собственные дела, потому что они [дела] не могут ничем помочь им. С другой стороны, Он не запрещает уповать на обетование Божье. Да, Он требует этого упования на обетование Божье по той самой причине, что “мы рабы ничего не стоящие”, и дела наши бесполезны. Итак, эти мошенники применили слова Христа, сказанные относительно упования на наши достоинства, к нашему упованию на божественное обетование. Приведенные нами доводы раскрывают и опровергают все их софистические измышления. Да постыдит Господь Христос софистов, которые так искажают Его Слово! Аминь]. Мы оставляем теологическим школам право разбираться с этими трудными и противоречивыми вопросами.
Когда наши противники утверждают, что фраза: “Рабы ничего не стоящие”, означает: “Ничего не стоящие для Бога, но стоящие [т.е. небесполезные] для нас”, все это является глупой и ребяческой софистикой. Все же Христос говорит о той пользе, которая делает Бога неким “должником благодати” по отношению к нам, хотя здесь неуместно обсуждать, что является стоящим, а что — не стоящим. Потому что “рабы ничего не стоящие” означает “неудовлетворительные”, ибо никто не боится Бога так, не любит Бога так и не верует в Бога так, как это следует делать.
Но давайте отбросим эти натянутые придирки наших оппонентов, в которых может разобраться любой здравомыслящий человек, если только вынесет их на свет. Они нашли изъян в словах, которые предельно ясны и понятны. Но любой может понять, что здесь порицается уверенность в наших собственных делах.
Давайте поэтому твердо придерживаться того, что исповедует Церковь, а именно — что мы спасены по милости. И, чтобы никто здесь не подумал: “Если мы спасены по милости, то есть в обретающих спасение предварительно не происходит ничего такого, чем они могли бы отличаться от не обретающих спасения, то надежда, мол, является неопределенной”, — мы должны дать на это удовлетворительный ответ. Ибо схоласты, побуждаемые разумом, выдумали такое понятие, как meritum condigni.
Потому что такое рассмотрение может стать хорошим упражнением для человеческого разума. Итак, мы ответим на это кратко. Именно для того, чтобы надежда была твердой, по той самой причине, чтобы не было предварительного различия между обретающими спасение и не обретающими его, необходимо твердо придерживаться убеждения, что мы спасены по милости. Когда эта мысль выражается в такой краткой форме, она может показаться абсурдной. Потому что для светских судов и человеческого разума определенным всегда является то, что относится к правде, или же то, что относится к долгу, милость же является неопределенной. Однако, когда речь идет о суде Божьем, все обстоит иначе. Ибо здесь Бог дает о милости ясные и определенные обетование и заповедь. Потому что Евангелие, по существу, является заповедью, предписывающей нам веровать в то, что Бог благосклонен к нам ради Христа. “Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него” (Иоан.3:17,18).
Таким образом, всякий раз, когда речь идет о милости, к этому должна добавляться вера в обетование. И эта вера порождает твердую надежду, потому что она полагается на Слово и заповедь Бога. Если бы надежда полагалась на дела, тогда действительно она была бы неопределенной, потому что дела не могут умиротворить совесть, о чем уже неоднократно говорилось выше.
И эта вера проводит грань между теми, кто обретает спасение, и теми, кто его не обретает. Вера проводит грань между достойными и недостойными, потому что вечная жизнь была обещана оправданным, а оправдывает вера.
Но здесь наши оппоненты опять воскликнут, что если добрые дела не заслуживают вечной жизни, то якобы нет в них никакой нужды. Эти клеветнические измышления мы опровергли выше. Конечно, необходимо совершать добрые дела. Мы говорим, что вечная жизнь была обещана оправданным. Но живущие по плоти не сохраняют ни веры, ни праведности. Мы для того и оправданы, чтобы, будучи праведными, могли начать исполнять добрые дела и повиноваться Закону Божьему.
Мы возрождены и принимаем Святого Духа как раз для того, чтобы новая жизнь могла производить новые дела, новые наклонности, страх Божий и любовь Божью, ненависть к похотливости и т.п.
Та вера, о которой мы говорим, возникает в покаянии и должна учреждаться и возрастать среди добрых дел, искушений и опасностей — так, чтобы мы могли постоянно укрепляться в мысли, что Бог ради Христа заботится о нас, прощает нас и слышит нас. Это не познается без длительной и упорной борьбы. Как часто [пред нами] встает наша совесть, как часто она побуждает нас к отчаянию, выставляя перед нами наши грехи, как старые, так и новые, или всю нечистоту нашей природы! Это не устраняется без великой борьбы, в которой мы познаем на опыте, какое трудное дело — вера.
И, в то время как мы ободряемся в страхах и получаем утешение, в нас возрастают и укрепляются иные духовные побуждения: знание Бога, страх Божий, надежда, любовь к Богу. И мы “обновляемся, — как говорит Павел, — в познании по образу Создавшего” и, “взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ” (Кол.3:10 и 2Кор.3:18), то есть мы принимаем истинное знание Бога, так, что воистину боимся Его, воистину уповаем на то, что Он заботится о нас и что мы слышимы Им.
Это возрождение является, по существу, началом вечной жизни, о чем Павел говорит в Рим.(8:10): “А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности”. А также во 2Кор.(5:2,3): “...Желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не оказаться нагими”.
Из этих утверждений беспристрастный читатель может рассудить, что мы непременно требуем добрых дел, поскольку мы учим, что эта вера возникает в покаянии и в покаянии же должна непрерывно возрастать. И, по нашему мнению, христианское и духовное совершенство заключается в том, что покаяние и вера возрастают вместе в покаянии. Благочестивым людям это понять легче, чем то, чему учат наши оппоненты относительно созерцания или совершенствования.
Однако как оправдание относится к вере, так и жизнь вечная относится к вере. И Петр говорит в 1Пет.(1:9): “Достигая наконец верою вашею спасения душ”. Ибо наши оппоненты исповедуют, что оправданные являются чадами Божьими и сонаследниками Христу.
После этого дела, поскольку за счет веры они угодны Богу, заслуживают иные физические и духовные награды. Потому что, дескать, будут различия в славе святых.
Но здесь наши противники отвечают, что вечная жизнь названа наградой, и что, таким образом, она заслуживается de condigno добрыми делами. Мы отвечаем кратко и ясно: Павел в Рим.(6:23) называет вечную жизнь даром, потому что праведностью, дарованной [нам] ради Христа, мы делаемся одновременно чадами Божьими и сонаследниками Христу, как Иоанн говорит в своем Евангелии (3:36): “Верующий в Сына имеет жизнь вечную...” И Августин говорит, как и многие другие его последователи: “Бог венчает Свои дары в нас”. В другом же месте написано: “...Велика вам награда на небесах” (Лук.6:23). Если нашим оппонентам кажется, что данные фрагменты противоречивы, то они сами могут истолковать их.
Но они не являются беспристрастными судьями, потому что опускают слово дар. Они опускают также и источники всего дела [главное, как именно мы оправдываемся перед Богом, а также то, что Христос остается Посредником на все время], они выделяют слово награда и наиболее резко истолковывают его, не только вопреки Писанию, но также вопреки языковым традициям. Отсюда они делают вывод, что, поскольку это называется наградой, значит наши дела являются тем, за что причитается вечная жизнь. Поэтому они якобы достойны благодати и жизни вечной, не нуждаются в милости или во Христе, как в Посреднике, и в вере. Эта логика является совершенно новой.
Мы слышим термин “награда ” и поэтому должны сделать вывод, что во Христе, как в Посреднике, нет нужды, так же как не нужна якобы и вера, дающая нам возможность придти к Богу ради Христа, а не ради наших добрых дел! Кто не видит, что все это игра словами?
Мы не спорим с термином “награда ”. Мы обсуждаем вопрос о том, достойны ли добрые дела сами по себе благодати и вечной жизни, или же они угодны Богу только за счет веры, принимающей Христа, как Посредника.
Наши оппоненты не только приписывают делам то, что они достойны благодати и вечной жизни, но также ложно утверждают, что обладают “сверхдолжными заслугами” [“избыточными заслугами”], которые они могут даровать другим, и которыми они могут оправдать других, что имеет место, например, когда монахи продают добродетели своего ордена другим. Все эти чудовищные заблуждения они сваливают в одну кучу, уподобляясь Хрисиппу, слышат лишь одно слово “награда ” и делают вывод: “Это названо наградой, и поэтому наши дела являются чем-то таким, за что причитается награда. Поэтому, дескать, добрые дела угождают Богу сами по себе, а не ради Посредника Христа. И, поскольку один человек имеет больше добродетелей, чем другой, некоторые могут иметь избыточные [“сверхдолжные”] добродетели. А значит те, кто заслуживают эти добродетели, могут даровать их другим”. Остановись, читатель! Тебе не известен весь этот сорит целиком!
Ибо должны быть добавлены некоторые таинства этого дара. Колпак надевается на мертвеца. [Как постыдно делают монахи Ордена Босоногих и некоторых других орденов, одевая колпаки (капюшоны) своих орденов на мертвые тела]. Этими деяниями затушевывается праведность веры. [Таковы хитроумные аргументы, каждый из которых они (наши оппоненты) могут вытянуть из простого слова “награда ”, затеняя таким образом Христа и веру].
Мы не возбуждаем тщетные словопрения относительно термина “награда ” [хотя это великое, возвышенное и наиважнейшее дело, в котором христианские сердца должны искать истинное и определенное утешение. Опять же, могут ли наши дела принести сердцам покой и мир, и должны ли мы верить, что наши дела достойны вечной жизни, или же она даруется нам ради Христа? Все это серьезные вопросы, касающиеся данного дела. Если сердца правильно не наставлены относительно этих вещей, они не могут иметь определенного и твердого утешения. Однако мы достаточно ясно заявляли, что добрые дела не исполняют Закона, что мы нуждаемся в милосердии Божьем, что Бог принимает нас по [нашей] вере, что добрые дела, какими бы драгоценными они ни были, даже если бы это были дела самого Св.Павла, не могут принести покой сердцу [совести] человека. Из всего этого следует, что мы должны веровать, что обретаем вечную жизнь через Христа, верой, а не за счет наших дел и не за счет Закона. Но что мы говорим о награде, упоминаемой в Писаниях?] Если наши оппоненты согласятся, что мы признаемся праведными по вере, благодаря Христу, и что добрые дела угодны Богу благодаря вере, мы не станем впоследствии так возражать против термина “награда ”. Мы исповедуем, что вечная жизнь является наградой, потому что это то, что причитается за счет обетования, а не за счет наших добродетелей. Ибо было обещано оправдание, которое, как мы показали выше, является даром Божьим. И к этому дару было добавлено обетование о вечной жизни, согласно Рим.(8:30): “...А кого оправдал, тех и прославил”.
К этому же относится то, о чем Павел говорит во 2Тим.(4:8): “А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный...” Ибо венец причитается оправданным по обетованию.
И это обетование святые должны знать не для того, чтобы они могли трудиться ради собственной пользы, ибо им следует трудиться во славу Божью. Но для того, чтобы Они могли не впадать в отчаянье в скорбях, они должны знать волю Божью, то, что Он желает помочь им, избавить и защитить их. {Точно так же, как наследство и все, чем обладает отец, отдается сыну в качестве обильной компенсации и награды за его послушание, и все же при этом сын получает наследство не за свои добродетели, но потому, что отец — просто потому, что он отец — желает, чтобы сын имел это. Таким образом, это достаточно веское основание для того, чтобы называть вечную жизнь наградой, ибо посредством этого скорби, выпадающие на нашу долю, и дела любви, совершаемые нами, возмещаются [вознаграждаются], хотя мы и не заслуживаем этого. Ибо существуют две разновидности возмещения: первая — это то, что мы обязаны воздавать, а вторая — то, что мы воздавать не обязаны. Например, когда император дарует своему подданному княжество, он, этим самым, вознаграждает работу своего слуги, но все же [сделанная слугой] работа не стоит княжества, и слуга признает, что он принял как бы милостивый “залог”. Так и Бог не обязан давать нам вечную жизнь, и все же, когда Он дарует ее верующим ради Христа, это является [своего рода] наградой за наши страдания и дела]. Впрочем, совершенные люди слышат упоминание о наказаниях и наградах одним образом, а немощные слышат это иначе. Ибо немощные трудятся ради собственной выгоды}.
И все же проповедь о наградах и наказаниях необходима. В проповеди о наказаниях перед людьми раскрывается гнев Божий, и, таким образом, это относится к проповеди о покаянии. В проповеди о наградах перед людьми раскрывается благодать. И как Писание при упоминании о добрых делах часто включает [подразумевает] веру, ибо оно желает, чтобы праведность сердца была среди плодов, так иногда оно предлагает благодать вместе с другими наградами, как, например, в Ис.58:8 (и далее), а также нередко в других фрагментах Книг Пророков.
Мы исповедуем также, о чем уже неоднократно свидетельствовали, что, хотя оправдание и вечная жизнь относятся к вере, тем не менее добрыми делами заслуживаются другие физические и духовные награды [которые воздаются как в этой жизни, так и в жизни грядущей. Ибо Бог откладывает [вручение] большинства наград до тех пор, покуда Он не прославит святых после этой жизни [в жизни будущей], потому что Он желает, чтобы в этой жизни они упражнялись в умерщвлении ветхого своего человека], а также [мы исповедуем, что] существуют различные награды [“степени наград”], согласно 1Кор.(3:8): “...Но каждый получит свою награду по своему труду”. [Ибо блаженные будут иметь [разную] награду, кто-то из них получит награду выше, чем другой. Это различие производит добродетель, соответственно тому, насколько она угодна Богу, и она является заслугой [добродетелью] потому, что эти добрые дела совершают те, кого Бог принял, как Своих сынов и наследников. Ибо таким образом они имеют добродетель, являющуюся их собственной и свойственной только им, как одно чадо по отношению к другому]. Ибо праведность Евангелия, которая относится к обетованию о благодати, принимает в дар оправдание и оживотворение. Но исполнение Закона, следующее за верой, должно относиться к Закону, в котором награда предлагается и причитается не как дар, но соответственно нашим делам. Однако те, кто заслуживают это, оправданы до того, как они исполняют Закон. Таким образом, как Павел говорит в Кол.(1:13) и Рим.(8:17), они были сначала введены в Царство Сына Божьего и сделаны сонаследниками Христу.
Но всякий раз, когда упоминается о добродетелях, наши оппоненты немедленно переводят дело от других наград к оправданию, хотя Евангелие предлагает оправдание даром, за счет добродетелей Христовых, а не за счет наших собственных. И заслуги Христовы передаются нам верой. Дела же и несчастья заслуживают не оправдание, но другие вознаграждения, как награда предлагается за дела в следующих фрагментах: “Кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет” (2Кор.9:6). Здесь мера вознаграждения явственно связывается мерой [совершенных] дел. “Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле...” (Исх.20:12).
Здесь также Закон предлагает награду за определенную работу. Таким образом, хотя исполнением Закона мы заслуживаем награду, ибо награда надлежащим образом свойственна Закону, все же нам следует помнить [иметь в виду] Евангелие, которое предлагает оправдание даром, ради Христа. Мы не исполняем Закона и не можем его исполнить, прежде чем не будем примирены с Богом, оправданы и возрождены. Точно так же это исполнение Закона не является угодным Богу до тех пор, пока мы не приняты [Им] за счет веры. И, так как люди принимаются Богом за счет веры, именно по этой причине зачаточное исполнение Закона угодно [Ему] и получает награду в этой жизни и в жизни грядущей.
Относительно термина “награда ” можно было бы сделать здесь еще очень много замечаний, вытекающих из сущности Закона, однако, поскольку они слишком обширны, их следует раскрывать в иной связи.
Но наши противники настаивают на том, что заслуживание вечной жизни является прерогативой добрых дел, потому что, дескать, Павел говорит в Рим.(2:6): “Который воздаст каждому по делам его”. Аналогичным образом в стихе 10: “...Слава и честь и мир всякому, делающему доброе”. В Евангелии от Иоанна (5:29) сказано также: “И изыдут творившие добро в воскресение жизни...” Мат.(25:35): “...Алкал Я, и вы дали Мне есть...” и т.д.
В этих и всех аналогичных фрагментах Писаний, где восхваляются дела, необходимо подразумевать не только внешние дела, но также и веру сердца, потому что Писание не говорит о лицемерии, но говорит о праведности сердца и плодах [этой праведности].
Более того, всякий раз, когда упоминается Закон и дела, мы должны знать, что Христос, как Посредник, не должен исключаться из этого. Ибо Он является концом Закона, и Он Сам говорит в Иоан.(15:5): “...Без Меня не можете делать ничего”. Как мы говорили выше, в контексте этого правила должны восприниматься все фрагменты о добрых делах. Таким образом, когда вечная жизнь даруется за какие-то дела, она даруется тем, кто уже был оправдан, потому что никто, кроме оправданных и водимых Духом Христовым, не может совершать добрых дел. Без веры и Христа, как Посредника, добрые дела не угодны Богу, как сказано в Евр.(11:6): “А без веры угодить Богу невозможно...”
Когда Павел говорит: “Который воздаст каждому по делам его”, под этим следует понимать не только внешние дела, но всю [полную] праведность или неправедность. Итак: “...Слава и честь и мир всякому, делающему доброе”, означает “праведному”. “...Алкал Я, и вы дали Мне есть...” — здесь говорится о плодах и свидетельстве праведности сердца и о вере, и, таким образом, вечная жизнь воздается праведным. [Несомненно, должен быть признан тот факт, что Христос здесь имеет в виду не только дела, что Он желает обладать сердцем, то есть Он хочет, чтобы оно оценивало Бога надлежащим образом и правильно веровало в Него, а именно — [чтобы оно понимало] что оно угодно Богу по милости Его. Таким образом, Христос учит, что вечная жизнь будет дана праведным, как бы говоря: “Праведные войдут в жизнь вечную”].
Следовательно, Писание, одновременно с плодами, предполагает наличие праведности сердца. И оно часто упоминает плоды для того, чтобы неискушенные могли лучше понять это, а также — чтобы показать, что требуется новая жизнь и возрождение, а не лицемерие. Но возрождение происходит верой, во время покаяния.
Ни один здравомыслящий человек не может рассуждать иначе. И мы касаемся здесь не каких-то тщетных нюансов, пытаясь отделить плоды от праведности сердца. Мы не делали бы этого, если бы наши противники согласились лишь с тем, что плоды [добрые дела] угодны Богу благодаря вере и Христу, как Посреднику, и что сами по себе они не достойны благодати и вечной жизни.
Ибо в учении наших оппонентов мы осуждаем то, что в подобных фрагментах Писания, понимаемых либо с философской, либо с иудаистской позиции, — они упраздняют праведность по вере и исключают Христа, как Посредника. Из этих фрагментов они заключают, что делами мы можем заслужить благодать: иногда de congruo, а иногда de condigno, а именно — когда добавляется любовь. Т.е. что дела оправдывают, и, так как они праведны, они достойны вечной жизни. Это заблуждение явно упраздняет праведность по вере, которая принимает, что мы имеем доступ к Богу ради Христа, а не ради наших дел, и через Христа, как Первосвященника и Посредника мы приводимся к Отцу, и Отец примиряется с нами, о чем уже в достаточной мере было сказано выше.
И этим учением о праведности по вере не следует пренебрегать в Церкви Христовой, потому что без него невозможно рассматривать [принимать во внимание] служение Христово и учение об оправдании, а значит [в Церкви] остается только учение Закона. Но мы должны сохранить Евангелие и учение об обетовании, дарованном ради Христа.

{Мы не стремимся здесь к ненужным тонкостям, но есть веская причина, по которой нам необходимо основательное разъяснение этих вопросов. Ибо, как только мы уступим нашим оппонентам, что делами люди заслуживают себе вечную жизнь, они выудят из этой уступки неуклюжее учение о том, что мы способны исполнять Закон Божий, что мы не нуждаемся в милосердии, что мы праведны перед Богом, то есть принимаемся Богом за наши дела, а не ради Христа, что мы можем также совершать “излишние” дела, а именно — больше, чем требует Закон. Так подавляется все учение о вере. Однако для сохранения христианской церкви должно обязательно сохраняться чистое учение о Христе и о праведности по вере. Поэтому нам следует бороться против этих величайших фарисейских заблуждений, чтобы отстоять имя Христа, честь Евангелия и Христа и сохранить для христианских сердец истинное, неизменное и определенное утешение. Ибо как может сердце или совесть обрести покой и надежду на спасение, когда в скорбях и муках смерти наши дела на суде Божьем и в глазах Божьих превращаются в прах, если вера не дает твердой уверенности в том, что люди спасены по милости, ради Христа, а не ради собственных дел или исполнения ими Закона? И действительно, Св.Лаврентий, будучи помещен на металлическую решетку и мучим за Христа, не думал, что этим деянием он полностью и абсолютно исполнял Закон, что он был без греха, что он не нуждался во Христе, как в Посреднике, и в милости Божьей. Он был согласен с пророком, который говорит: “И не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих” (Пс.142:2). Также Св.Бернар не хвалится, что его дела достойны вечной жизни, говоря: “Perdite vixi, я жил грешной жизнью...” и т.д. Однако он смело и решительно утешает себя, ухватываясь за обетование о благодати, и верует, что он имеет прощение грехов и вечную жизнь ради Христа, как об этом учит Псалом (31:1): “Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!” И Павел говорит в Рим.(4:6): “Так и Давид называет блаженным человека, которому Бог вменяет праведность независимо от дел”. Затем Павел говорит, что блажен тот, кому праведность вменяется по вере во Христа , несмотря на то что он не совершил никаких добрых дел. В этом состоит истинное, постоянное утешение, которым сердца и совесть людей могут быть утверждены и ободрены, а именно — что ради Христа, верой, нам даруется прощение грехов, праведность и жизнь вечная. Итак, если фрагменты, говорящие о добрых делах, понимаются таким образом, что они включают в себя веру [что в них подразумевается вера], они не противоречат нашему учению. И действительно, необходимо всякий раз добавлять веру, чтобы не исключать Христа, как Посредника. Но исполнение Закона следует за верой, ибо [тогда] присутствует Святой Дух, Который обновляет жизнь. Но достаточно об этом}.

Таким образом, в этом деле мы спорим с нашими оппонентами отнюдь не о каком-то мелком и несущественном вопросе. Мы не стремимся к тщетному выискиванию каких-то тонкостей, находя недостатки в их учении о том, что мы заслуживаем вечную жизнь своими добрыми делами, где опускается вера, принимающая Христа, как Посредника.
Ибо в учении схоластов нет и намека о той вере, которой мы веруем, что ради Христа Отец благосклонен к нам. Они повсюду утверждают, что Бог принимает нас, и мы обретаем праведность благодаря нашим делам, совершенным либо при помощи разума, либо, непременно, по побуждению той любви, о которой они говорят.
И все же у них имеются некоторые высказывания, сентенции [по сути дела афоризмы] из древних авторов, которые они искажают при истолковании.
В школах имеет место хвастовство о том, что добрые дела угодны [Богу] за счет благодати, и что мы должны быть уверены в Божьей благодати. При этом они истолковывают благодать, как обыкновение [свойство характера], посредством которого мы любим Бога, будто бы, в самом деле, древние хотели сказать, что мы должны уповать на нашу любовь, при оценке которой мы неизбежно делаем заключение, что она мала и нечиста. Хотя странно, как они обязывают нас уповать на любовь, уча при этом, что мы не способны знать — существует ли она. Почему они не представляют нам здесь благодать, милость Божью? И всякий раз, когда это упоминается, им следует добавлять веру. Ибо обетование о милости Божьей, о примирении и любви к нам не принимается иначе как верой. Они были бы правы, утверждая, что нам следует уповать на благодать, [если бы подходили к этому вопросу] с той точки зрения, что добрые дела угодны Богу по благодати, когда вера принимает благодать.
В школах хвастаются также тем, что наши добрые дела приносят нам пользу добродетелью страданий Христовых. Хорошо сказано! Но почему ничего не добавляется о вере? Ведь Христос является “жертвой умилостивления”, как говорит Павел в Рим.(3:25), “через веру”. Когда робкие сердца утешаются верой и убеждаются, что наши грехи были смыты смертью Христовой, и что Бог примирился с нами за счет страданий Христовых, тогда в самом деле страдания Христа приносят нам пользу. Если же опускается учение о вере, то тщетны слова о том, что наши дела приносят нам пользу добродетелью страданий Христовых.
Они искажают в своих школах и очень многие другие фрагменты Писания потому, что не учат праведности веры, и потому, что понимают под верой только знание истории или догматов, а не ту добродетель, которая принимает обетование о благодати и о праведности, и которая оживотворяет сердца, пребывающие в ужасах греха и смерти. Когда Павел говорит в Рим.(10:10): “...Сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению”,
мы думаем, что наши оппоненты признают здесь, что вероисповедание оправдывает или спасает не ex opere operato, но только за счет веры в сердце. И Павел говорит, что вероисповедание спасает, чтобы показать — какой верой [какой разновидностью веры] люди обретают вечную жизнь, а именно — той верой, которая является прочной и действенной.
Однако та вера, которая не проявляется в исповедании, не является прочной. Поэтому иные добрые дела угодны Богу за счет веры, и Церковь также просит в своих молитвах о том, чтобы все принималось ради Христа. Подобным же образом, они просят обо всем ради Христа. Ибо очевидно, что при завершении молитвы всегда добавляются слова: “Именем Христа, Господа нашего”.
Соответственно, мы заключаем, что оправданы перед Богом, примирены с Богом и возрождены верой, которая в покаянии принимает благодать и воистину животворит устрашенный ум, и которая убеждена, что ради Христа Бог примирен с нами и благосклонен к нам. И “через веру”, — говорит Петр в 1Пет.(1:5), — мы соблюдаемы ко спасению, “готовому открыться...”
Знание об этой вере необходимо христианам и приносит им изобильнейшее утешение во всех скорбях, а также являет нам служение Христово, потому что те, кто отрицают, что люди оправданы верой, и что Христос является Посредником и Умилостивителем, отрицают обетование о благодати и Евангелие. Об оправдании они учат или доктрине разума, или доктрине Закона.
Мы показали суть этого вопроса настолько [подробно], насколько это можно здесь сделать, и объяснили возражения наших оппонентов. Благочестивые люди действительно легко рассудят все это, если всякий раз, когда цитируется фрагмент о любви или делах, они будут думать, что Закон не может быть исполнен без Христа, и что мы не можем быть оправданы Законом, но обретаем оправдание только от Евангелия, то есть от обетования благодати во Христе.
И мы надеемся, что это обсуждение, хотя оно и является кратким, окажется полезным для благочестивых людей и будет содействовать укреплению их веры, их научению и утешению их сердец. Ибо мы знаем, что все сказанное нами соответствует Писаниям пророков и Апостолов, трудам таких Святых Отцов Церкви, как Амвросий, Августин и многие другие, а также учению всей Церкви Христовой, которая, несомненно, исповедует, что Христос является Умилостивителем и Оправдателем.
Также мы не должны немедленно заключать, что Римская церковь согласна со всем, что одобряют и поддерживают папа, кардиналы, епископы или иные богословы и монахи. Ибо очевидно, что большинство пап [первосвященников] более пекутся о [поддержании] собственной власти, нежели о Евангелии Христовом. И было достоверно установлено, что большинство из них являются открытыми эпикурейцами. Очевидно, что теологи добавили в христианское учение больше чем достаточно всякой философии.
Их влияние также не должно казаться столь сильным, чтобы с ними нельзя было разойтись во мнениях, потому что у них присутствуют многие очевидные заблуждения, например такие, как мнение, что мы можем якобы сами, своими естественными силами, любить Бога превыше всего. Этот догмат, несмотря на то что он очевидно ложен и ошибочен, породил множество других заблуждений.
Ибо Писания, Святые Отцы и суждение всех благочестивых людей дают на это ответ. Таким образом, хотя папы, некоторые теологи и монахи в Церкви учили нас стремиться к обретению прощения грехов, благодати и праведности своими собственными делами, изобретать множество новых форм поклонения, затеняющих служение Христово, и сделали из Христа не Умилостивителя и Оправдателя, но лишь Законодателя, тем не менее знание о Христе всегда оставалось в некоторых благочестивых людях.
Более того, Писание предсказывало, что праведность веры будет затуманиваться человеческими традициями и учением о добрых делах. Точно так же, как Павел часто сетует (см., например, Гал.4:9; 5:7; Кол.2:8, 16; 1Тим.4:2 и т.п.), что даже в те времена встречались такие, кто, вместо праведности веры, учили, что люди примиряются с Богом и оправдываются своими собственными делами и своим служением [поклонением], а не верой ради Христа. Потому что люди по естеству своему рассуждают, что Бога следует умиротворять делами.
Также и разум не видит иной праведности, кроме праведности Закона, понимаемой светским образом. Соответственно, в мире всегда существовали люди, учившие одной лишь этой плотской праведности, исключая праведность веры. И такие учителя всегда будут существовать.
То же самое происходило и среди народа Израильского. Большинство людей полагали, что они заслуживают прощение грехов своими делами. Они собирали жертвоприношения и деяния поклонения. Пророки же, осуждая эти представления, напротив, учили праведности веры. И случаи, происходившие среди народа Израильского, являются иллюстрациями того, чему суждено было [впоследствии] иметь место в Церкви.
Поэтому пусть наши многочисленные оппоненты, порицающие наше учение, не смущают благочестивые умы. Ибо о духе их легко судить по тому, что в некоторых своих артикулах они порицают истину, что настолько ясно и очевидно, что их безбожие проявляется открытым образом.
Ибо булла Льва X осуждает весьма необходимый артикул, который все христиане должны поддерживать, и в который все они должны веровать, а именно — что нам следует полагаться на то, что наши грехи отпускаются не из-за нашего сокрушения [о грехах], но по слову Христову (Мат.16:19): “...И что свяжешь на земле, то будет связано на небесах...”
И теперь, на этом собрании, составители “Опровержения” ясными словами осудили сказанное нами — что вера является частью покаяния, которым мы обретаем прощение грехов, и преодолеваем ужасы греха, и совесть людей умиротворяется. Кто, однако, не видит, что данный артикул об обретении верой прощения грехов является самым истинным, самым определенным и самым необходимым для всех христиан? Кто из всех потомков, услышав, что такое учение было осуждено, скажет, что авторы этого осуждения обладали хоть каким-то знанием о Христе?
И относительно их духа можно сделать предположение на основании той беспримерной жестокости, которую они открыто проявляли до сих пор по отношению ко всем добропорядочным людям. И в этом собрании мы слышали, как преподобный отец, при выражении мнения о нашем вероисповедании, говорил в сенате империи [в Рейхстаге], что не видит ничего лучшего, чем написанный кровью ответ на представленное нами Вероисповедание, написанное чернилами. Мог ли Фаларис сказать что-то более жестокое? Поэтому некоторые принцы также рассудили, что недостойно высказывать подобные суждения на таких собраниях.
Таким образом, хотя наши оппоненты претендуют на то, чтобы называться Церковью, тем не менее мы знаем, что Церковь Христова с теми, кто преподает Евангелие Христово, а не с теми, кто, вопреки Евангелию, защищает порочные суждения, как Господь говорит в Иоан.(10:27): “Овцы Мои слушаются голоса Моего...” И Августин говорит: “Вопрос заключается в следующем: Где Церковь? Что, таким образом, нам делать? Должны ли мы искать ее в наших собственных словах, или же нам надо искать ее в словах ее Главы, нашего Господа Иисуса Христа? Я полагаю, что нам нужно искать ее в словах Того, Кто есть Истина, и Кто лучше знает собственное Тело”. Поэтому суждения наших оппонентов не потревожат нас, так как они защищают человеческие мнения, вопреки Евангелию, вопреки мнению [авторитету] Святых Отцов, оставивших свои труды в Церкви, и вопреки свидетельствам благочестивых умов.

На початок!

"Благодать вам та мир нехай примножиться в пізнанні Бога й Ісуса, Господа нашого!" (2 Петра 1:2).

Українська Лютеранська Церква.