Сайт душпастиря Павла

КНИГА СОГЛАСИЯ.
Апология Аугсбургского Вероисповедания.

АПОЛОГИЯ ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ

[Артикул VI]: Об исповеди и сатисфакции (исполнении епитимий)

Благочестивые люди могут легко рассудить, что представление истинной доктрины о вышеупомянутых частях, а именно — о сокрушении и вере, имеет огромное значение. [Ибо великое мошенничество с индульгенциями и т.п., а также абсурдные доктрины софистов в достаточной мере научили нас тому, какие огромные неприятности и опасности возникают, если совершить здесь хоть один неверный взмах. Сколько добропорядочных сердец во времена папства искало с великим усердием истинный путь и в этой непроглядной тьме не нашло его!] Итак, мы всегда были более озабочены разъяснением этих тем и пока еще ничего не говорили об исповеди и сатисфакции.
Ибо мы по-прежнему почитаем исповедание, особенно посредством отпущения грехов, как слово Божье, которое власть Ключей Божественной властью провозглашает людям.
Таким образом, было бы ошибочно отменять в Церкви частную исповедь и отпущение грехов.
Также мы не понимаем, что такое отпущение грехов или власть Ключей, если имеет место пренебрежение частной исповедью и отпущением грехов.
Но относительно перечисления проступков на исповеди мы уже говорили выше, что считаем это не обязательным по божественному праву.
Ибо возражение, выдвигаемое некоторыми, что судья, дескать, должен изучить дело, прежде чем выносить приговор, не имеет к данному вопросу никакого отношения. Потому что служение исповеди и отпущения грехов заключается в даровании благодати, это не судебный процесс и не разбирательство по закону. [Ибо Бог является тем Судьей, Который поручил Апостолам не служение судей, но отправление [распределение] благодати, а именно — оправдание тех, кто желает этого, и т.д.]
Таким образом, служители Церкви имеют заповедь отпускать грехи. Они не имеют заповеди исследовать и разузнавать тайные грехи.
И в действительности они освобождают нас от того, чего мы не помним [отпускают нам те грехи, которые мы не помним] — по этой причине исповедь и отпущение грехов является Евангельским словом [голосом Евангелия], отпускающим грехи и утешающим совесть, а не требующим юридического исследования.
И смешно приплетать сюда слова Соломона из Прит.(27:23): “Хорошо наблюдай за скотом твоим, имей попечение о стадах”. Ибо Соломон ничего не говорит об исповеди, но дает отцу семейства отеческое предписание о том, чтобы тот использовал ему лично принадлежащее и воздерживался от использования принадлежащего другому. Он заповедует ему усердно заботиться о своей собственности, но все же [делать это] таким образом, чтобы, заботясь о преумножении своего имущества, не забывать [не искоренять] страха Божьего, веры и попечении о Слове Божьем. Однако наши оппоненты, посредством причудливой метаморфозы, преобразуют фрагменты из Святого Писания, придавая им то значение, какое им угодно. [Они производят из Писаний черное и белое, как им нравится, вопреки истинному значению ясных слов]. Здесь слово “наблюдай” означает для них “выслушивание исповеданий”, слово “внимательно” говорит им о том, что речь, дескать, идет не о внешней жизни, а о тайнах совести, слово же “стада” означает для них людей. [Слово “хлев”, мы полагаем, означает теологическую школу, в которой имеются подобные доктора и ораторы. Но это произошло справедливо и закономерно с теми, кто столь пренебрежительно относится к Святым Писаниям и ко всем изящным искусствам, что совершает такие грубые грамматические ошибки]. Истолкование, несомненно, изящно и достойно тех, кто презирает стремление к красноречию. Но если уж кто-то желает по аналогии [воспользовавшись сходством] перенести [“спроецировать”] предписание, данное отцу семейства — на пастора церкви, то он, конечно, должен истолковывать слово “внимательно” [согласно Вульгате: vultus, cointenance], как упоминание о внешней [видимой, наружной] жизни. Такое уподобление было бы более последовательным.
Но давайте не будем рассматривать подобные вопросы. В различных фрагментах Псалмов упоминается об исповедании [грехов], как, например, в Пс.(31:5): “...Я сказал: ‘исповедаю Господу преступления мои’, и Ты снял с меня вину греха моего”. Такое исповедание греха перед Господом, само по себе, является сокрушением. Ибо когда исповедание производится перед Богом, оно должно исходить от сердца, а не только произноситься голосом, как это делают актеры на сцене. И тогда подобное исповедание является сокрушением, во время которого, чувствуя гнев Божий, мы исповедуем, что Бог по справедливости гневается на нас, и что Он не может быть умиротворен нашими делами, и, тем не менее, мы стремимся обрести милосердие по обетованию Божьему.
Таковым является следующее исповедание (Пс.50:6): “Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем”, т.е.: “Я признаю, что являюсь грешником и заслужил вечный гнев, равно как не могу противопоставить свою праведность и свои добродетели Твоему гневу. Соответственно, я провозглашаю, что Ты поступил справедливо, осудив и наказав нас. Я провозглашаю, что Ты чист, когда лицемеры осуждают Тебя и называют несправедливым за то, что Ты наказываешь их или осуждаешь заслуживающих награды. Да, наши добродетели не могут быть противопоставлены Твоему суду. Но мы будем оправданы, если Ты оправдываешь нас, если по Твоей милости Ты посчитаешь нас праведными”.
Возможно, кто-то [из наших оппонентов] мог бы также процитировать фрагмент (5:16) из Послания Иакова: “Признавайтесь друг пред другом в проступках...” Однако здесь говорится не об исповеди, которая производится перед священниками, но об общем примирении братьев между собой. Ибо он заповедует, чтобы признание было обоюдным.
Опять же, утверждая, что перечисление всех грехов во время исповеди требуется по божественному Закону, наши оппоненты осудят многих общепризнанных учителей. Ибо, хотя мы одобряем исповедь и полагаем, что весьма полезно проведение некоторого дознания в ходе исповеди, чтобы люди могли быть лучше наставлены [молодых и неопытных людей следует опрашивать], все же это дело должно быть поставлено так, чтобы сердца [совесть людей] не улавливались, потому что совесть человека никогда не будет успокоена, когда он думает, что может не получить прощения грехов, если не перечислит в точности все свои грехи.
То, что наши оппоненты выразили в своем “Опровержении”, несомненно является ложью, а именно — что для спасения необходимо полное исповедание всех грехов. Ведь это невозможно. И какие сети они набрасывают на совесть, требуя полного исповедания! Ибо когда совесть может быть уверена в том, что исповедание является полным?
Церковные писатели упоминают в своих трудах об исповеди, однако они не говорят о таком перечислении тайных проступков, но, скорее, ведут речь о ритуале публичного покаяния. Ибо, поскольку падшие грешники или отъявленные негодяи [виновные в общественных преступлениях] не принимались без исполнения ими определенных епитимий [без публичной церемонии порицания], они исповедовались в этом пресвитерам, для того чтобы им, согласно мере их провинностей, могли быть предписаны епитимьи. Все это не имело ничего общего с перечислением грехов, которое обсуждается здесь. Это исповедание совершалось не потому, что без него не может быть прощения грехов перед Богом, но потому, что епитимьи [сатисфакции] не могут быть предписаны до тех пор, покуда не выяснено, в чем состоит провинность. Потому что различные провинности подпадают под различные каноны.
И из этого обряда публичного покаяния произошел термин “благоугождение” (“сатисфакция”). Ибо Святые Отцы не желали принимать [в лоно Церкви] падших или отъявленных негодяев до тех пор, пока их раскаяние не проверялось самым тщательным образом и не демонстрировалось публично. И похоже, что для того было много причин. Ибо наказание падших было примером для других [служило к назиданию], точно так же, как истолкование декрета увещевает, и было бы неправильно сразу же принимать злостных негодяев в общину [без испытания]. Эти обряды давным-давно устарели. И нет нужды восстанавливать их, потому что они не являются необходимыми для прощения грехов перед Богом.
Да и Отцы не придерживались мнения, что люди заслуживают прощение грехов исполнением таких обрядов или такими делами: подобные зрелища [такие внешние церемонии] обычно вели к погибели несведущих, подталкивая их к мысли о том, что этими делами они заслуживают прощение грехов перед Богом. Но если кто-то полагает так, то он имеет веру иудеев и язычников. Ибо язычники также имеют определенные деяния искупления [умилостивления] за проступки, которыми, как им кажется, они могут примириться с Богом.
Итак, хотя сам обряд устарел и вышел из употребления, термин “благоугождение” [искупление] по-прежнему существует, и по сей день сохранились остаточные следы того обряда, в виде предписания во время исповеди определенных епитимий, которые определяются как необязательные дела. Мы называем их каноническими сатисфакциями.
Относительно этого мы полагаем, как и в случае с перечислением грехов, что канонические сатисфакции [эти публичные церемонии] не предписываются божественным Законом в качестве обязательных для прощения грехов. Так же, как те древние показные искупления во время публичного покаяния не были обязательными предписаниями божественного Закона, необходимыми для прощения грехов. Ибо необходимо сохранить представление о вере, что мы обретаем прощение грехов верой, ради Христа, а не ради наших дел, которые предшествуют или следуют [когда мы обращаемся в веру или возрождаемся во Христе]. И по этой причине мы особым образом обсудили вопрос об исполнении епитимий, чтобы в угоду им [епитимьям] не была затуманена праведность веры, или чтобы люди не думали, будто ради этих дел они получают отпущение грехов.
Многие высказывания, имеющие место в настоящее время в школах, поддерживают ошибочное определение искуплений [сатисфакций], а именно — что они совершаются с целью умиротворения Божьего недовольства.
Тем не менее, наши противники признают, что благоугождения [сатисфакции] бесполезны с позиции прощения вины. Но все же они полагают, что эти сатисфакции могут избавить от наказаний — от наказания в чистилище или от иных наказаний. Ибо они учат, что при отпущении грехов Бог [безо всяких средств благодати] прощает вину, и все же, так как наказание греха является божественной прерогативой, Он заменяет вечное наказание временным. Они добавляют далее, что часть этого временного наказания устраняется властью Ключей, а оставшаяся часть — путем исполнения епитимий. Также нельзя понять, часть какого именно наказания устраняется властью Ключей, до тех пор, пока они не говорят, что устраняется часть наказания в чистилище, из чего можно заключить, что епитимьи — это наказания, освобождающие только от чистилища. И эти епитимьи [сатисфакции], — говорят они, — действенны даже несмотря на то, что они воздаются людьми, повторно впавшими в смертный грех, как будто в самом деле божественное недовольство может быть умиротворено теми, кто совершил смертный грех.
Все это — чистейший вымысел, новая выдумка, не опирающаяся ни на власть Святого Писания, ни на труды древних писателей Церкви. И даже Петр Ломбардский не говорит таким образом о епитимьях.
Схоласты видели, что епитимьи существовали в Церкви. Но они не замечали, что эти проявления были учреждены для примера и для испытания тех, кто желает быть принятым в Церковь. Одним словом, они не видели, что это относилось к сфере воспитания и являлось полностью мирским делом. Соответственно, они суеверно полагали, будто эти дела производят не церковную дисциплину [не дисциплинирование перед церковью], но умиротворение Бога. И как в других местах [учения] они зачастую весьма неуместно смешивали духовное и светское [Царство Христово, которое духовно, и царство мира сего, с его внешними наказаниями {воспитательными мерами}], так и в этом вопросе, касающемся епитимий.
Однако пояснения к канонам в различных местах свидетельствуют, что эти обряды были учреждены ради церковной дисциплины [должны служить только назиданию и примеру в Церкви].
Более того, давайте посмотрим, как в “Опровержении”, которое наши оппоненты осмелились навязать Его Императорскому Величеству, они обосновывают эти свои измышления. Они цитируют множество фрагментов из Писаний, чтобы внушить неопытным читателям, будто данная тема, которая была неизвестна даже во времена Петра Ломбардского, основывается на авторитете Писаний. Они приводят такие библейские фрагменты: “Сотворите же достойный плод покаяния” (Мат.3:8; Марк.1:15). Или: “...Представьте члены ваши в рабы праведности...” (Рим.6:19). Опять же, Христос проповедует о покаянии в Мат.(4:17): “...Покайтесь...” И снова Христос в Лук.(24:47) заповедует Апостолам проповедовать покаяние, и Петр проповедует покаяние в Деян.(2:38). Затем они цитируют отдельные фрагменты из трудов Отцов Церкви и церковных канонов, и, вопреки ясным утверждениям Евангелия, декретам Соборов и трудам Отцов Церкви [вопреки решениям Святой Церкви], делают вывод, что епитимьи не должны быть отменены в Церкви. Более того, они утверждают, что даже те, кому были отпущены грехи священником, должны, дескать, совершенствовать свое покаяние, на основании заявления Апостола Павла из Тит.(2:14): “Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам”.
Да посрамит Бог этих безбожных софистов, которые столь порочно искажают Слово Божье, подгоняя его под собственные тщетные помыслы! Какой добропорядочный человек останется равнодушным к такому пренебрежению и унижению [Слова Божьего]? “Христос говорит ‘Покайтесь’, Апостолы проповедуют покаяние. Значит, вечное наказание заменяется [компенсируется] наказанием в чистилище. Следовательно, властью Ключей можно снимать часть наказания в чистилище. Поэтому епитимьи устраняют наказание в чистилище”! Кто научил этих ослов такой логике? Это не логика и не софистика, а просто обыкновенное надувательство. Соответственно, они кричат о выражении “покайтесь” таким образом, что когда малоопытные люди слышат такой фрагмент, цитируемый в противопоставление нам, то могут прийти к выводу, что мы отрицаем все покаяние. Этими хитростями они пытаются отвратить умы [от нас] и воспламенить ненависть — так, чтобы неискушенные люди при виде нас завопили [Распни! Распни!], что такие вредоносные еретики [как мы], которые не признают покаяния, должны быть изгнаны из их среды. [Таким образом, они публично доказывают, что являются лжецами в этом деле].
Мы надеемся, однако, что среди добропорядочных людей эти клеветнические измышления [и искажения Святого Писания] не найдут существенной поддержки [не пройдут]. И что Бог не будет долго терпеть такое бесстыдство и такую порочность. [Они, несомненно, будут истреблены Первой и Второй заповедями]. И папа римский проявил недостаточно заботы о своем достоинстве, положившись на таких защитников, потому что он представил дело величайшей важности на суд софистов. Ибо, поскольку мы включаем в [свое] “Вероисповедание” почти всю сущность христианского вероучения, следовало бы назначить и судей, которые могли бы сделать заявление относительно вещей столь важных, многочисленных и различных, [судей,] образованность и вера которых была бы более признана, нежели образованность и вера софистов, написавших “Опровержение”.
И тебе, о Кампеджо, в соответствии с твоей мудростью, надлежало бы позаботиться, чтобы относительно столь важных вещей они не написали бы ничего такого, что в настоящее время или впоследствии могло бы принизить уважение к Римской Курии. Если Римская Курия считает, что всем народам следует признать ее “госпожой веры”, она должна потрудиться [и поспособствовать тому], чтобы ученые и неразвращенные люди проводили исследования по вопросам религии. Ибо что подумает мир, если писание наших оппонентов когда-то увидит свет? Что будут думать наши потомки об этих заслуживающих всяческого порицания законнических исследованиях?
Понимаешь ли, о Кампеджо, что эти времена являются последними, это времена, которые, по предсказанию Христа, представляют великую опасность и угрозу для религии. Тебе, человеку, который, по сути дела, должен сидеть в сторожевой башне и держать под своим контролем дела религии, должен в эти времена проявлять необычайную мудрость и усердие! Существует множество знамений, которые, если ты не обратишь на них внимания, грозят переменами Римскому государству.
И ты совершаешь ошибку, если думаешь, что Церкви должны сдерживаться [сохраняться, удерживаться] только силой и оружием. Люди просят о том, чтобы их учили о религии. Как ты думаешь, сколько людей — и не только в Германии, но также и в Англии, в Испании, во Франции и в Италии, и, наконец, даже в городе Риме, видя, что возникли противоречия относительно этого наиважнейшего вопроса, начинают сомневаться здесь и там, молча негодовать по поводу того, что ты отказываешься исследовать предметы, имеющие столь существенное значение, и правильно судить о них, и что ты не избавляешь колеблющиеся сердца, но хочешь лишь опрокинуть и уничтожить нас силой оружия?
Есть много добропорядочных людей, для которых это сомнение — хуже смерти. Ты недооцениваешь значимости вопроса о религии, если полагаешь, что благочестивые люди испытывают [лишь] небольшие муки всякий раз, когда они начинают сомневаться по поводу какого-то догмата. И это сомнение не может породить ничего, кроме величайшей злобной ненависти по отношению к тем, кто, будучи обязаны исцелять сердца, пускаются в истолкования предмета.
Мы не говорим здесь, что вам не следует бояться суда Божьего. Ибо священники высшего ранга полагают, будто они могут запросто принять меры против этого, ибо, поскольку они располагают Ключами [властью Ключей], конечно, они могут открыть Небеса для себя самих в любой момент, как только пожелают. Мы говорим о суждении людей и скрытых [“безмолвных”] желаниях всех народов, которые действительно в настоящее время требуют, чтобы эти вопросы были исследованы и разрешены таким образом, чтобы добропорядочные умы могли быть исцелены и освобождены от сомнений. Ибо, соответственно твоей мудрости, ты можешь легко понять — что будет, если эта ненависть к тебе однажды прорвется наружу. Но с такой поддержкой [обладая такой благосклонностью] ты сможешь подчинить себе все народы, поскольку все здравомыслящие люди оценят это, как высочайшее и наиважнейшее дело, если ты сможешь исцелить сердца.
Мы говорим все это не потому, что сомневаемся в своем Вероисповедании. Ибо мы знаем, что оно истинно, благотворно и полезно для благочестивых сердец. Но очень вероятно, что многие люди во многих местах колеблются относительно вещей отнюдь не малозначительных, и все же не слышат таких учителей, которые способны исцелить их сердца.
Но давайте вернемся к основному вопросу. Фрагменты Писания, процитированные нашими оппонентами, вовсе не говорят о канонических епитимьях и о представлениях схоластов, поскольку очевидно, что последние появились лишь недавно. Таким образом, это чистейшая клевета, когда они искажают Писание, подгоняя его под собственные представления. Мы утверждаем, что добрые плоды, добрые дела во всех областях жизни должны следовать за покаянием, то есть за обращением или возрождением [обновлением сердца Святым Духом]. Так же, как не может быть истинного обращения или истинного сокрушения там, где умерщвление плоти и добрые плоды не следуют [если мы не производим добрые дела и не имеем христианской терпимости]. Истинные терзания, истинные переживания разума не позволяют плоти потворствовать чувственным удовольствиям, и истинная вера не может быть неблагодарной Богу, равно как не может пренебрежительно относиться к заповедям Божьим. Одним словом, не существует внутреннего покаяния, которое не порождает также и внешнего умерщвления плоти.
Мы утверждаем также, что именно в этом состоит значение слов Иоанна [Крестителя], приведенных в Мат.(3:8): “Сотворите же достойный плод покаяния”. Об этом же говорит Павел в Рим.(12:1): “...Представьте тела ваши в жертву живую...” И когда Христос говорит в Мат.(4:17): “Покайтесь”, Он, конечно, имеет в виду полное покаяние, полное обновление жизни, со всеми следующими отсюда плодами. Он вовсе не говорит об этих лицемерных епитимьях, которые имеют в виду схоласты — епитимьях, которые якобы позволяют сократить наказание в чистилище или иные наказания, когда они исполняются теми, кто впал в смертный грех.
Можно собрать множество подобных аргументов, показывающих, что эти фрагменты Писания не имеют никакого отношения к епитимьям, о которых пишут схоласты. Эти люди воображают, будто епитимьи являются [добрыми] делами, которые не обязательны для нас [которые мы не обязаны делать]. Однако Писание в этих фрагментах требует дел, которые обязательны [которые мы должны исполнять]. Ибо слово Христово: “Покайтесь”, является словом заповеди.
Подобным же образом, наши противники пишут, что если кто-то из принимающих исповедь отказывается от исполнения епитимий, он не согрешает этим, но просто он будет расплачиваться за это в чистилище. Итак, следующие фрагменты бесспорно предписывают то, что относится к этой жизни: “Покайтесь”, “Сотворите же достойный плод покаяния”, “...Представьте члены ваши в рабы праведности...” Поэтому их нельзя искажать, превращая в слова об епитимьях, от которых дозволено отказываться. Ибо отказываться от заповедей Божьих не позволительно. [Ибо исполнение заповедей Божьих отнюдь не оставлено на наше усмотрение].
В-третьих, индульгенции устраняют эти епитимьи, о чем повествуется в главе “De Poenitentiis et Remissione”, начиная со слов “Quum ex eo...” и т.д. Однако индульгенции не освобождают нас от заповедей: “Покайтесь”, “Сотворите же достойный плод покаяния”. Таким образом, очевидно, что данные фрагменты Писания были злостным образом искажены и отнесены к каноническим епитимьям. Смотрите, что дальше.
Если наказание в чистилище является благоугождением за грехи, или если сатисфакции [благоугождения] позволяют искупить человека от наказания в чистилище, то не дают ли эти фрагменты также заповеди о том, что души наказываются в чистилище? [Процитированные выше изречения Христа и Павла также должны показывать и доказывать, что души попадают в чистилище и там страдают]. Поскольку это должно следовать из представлений наших оппонентов, данные фрагменты следует истолковывать по-новому: “Сотворите же достойный плод покаяния”, “Покайтесь” — то есть перенесите наказание чистилища после этой жизни.
Но мы не собираемся тратить больше слов на опровержение нелепых представлений наших оппонентов. Ибо, очевидно, что Писание говорит о делах, которые мы обязаны исполнять, о полном обновлении жизни, а не соблюдении необязательных обрядов, о которых говорят наши противники. И все же этими вымыслами они защищают ордены [или монахов], проведение платных месс и бесконечные обряды, которые, если не приносят искупления вины, то все же приносят искупление за наказание.
Итак, поскольку процитированные фрагменты Писания не говорят, что вечное наказание должно быть скомпенсировано добрыми делами, которые необязательны, наши оппоненты поступают весьма опрометчиво, утверждая, что эти благоугождения компенсируются каноническими сатисфакциями [епитимьями]. И заповедь о власти Ключей не содержит указаний о смягчении некоторых наказаний или об отпускании части наказания. Ибо где такое [где эти вымыслы и лживые утверждения] можно прочесть в Писаниях? Христос говорит только об отпущении грехов, когда произносит эти слова (Мат.18:18): “...И что разрешите на земле...” [т.е.] грех прощается, вечная смерть устраняется, и вечная жизнь даруется. Также слова “...Что вы свяжете на земле...” говорят не о наложении наказаний, но об оставлении грехов на тех, кто не обратился.
Более того, утверждение Петра Ломбардского относительно снятия части наказания было взято из канонических наказаний [относится к каноническим наказаниям], часть которых отпускают пасторы. Таким образом, хотя мы утверждаем, что, ради славы и заповеди Божьей, покаяние должно приносить добрые плоды, и эти добрые плоды — истинные посты, истинные молитвы, истинные подаяния [милостыни] и т.п. — заповеданы Богом, все же в Святых Писаниях мы нигде не находим того, что вечное наказание не снимается иначе, как через наказания в чистилище или канонические епитимьи, то есть через исполнение определенных добрых дел, которые не обязательны, или же что власть Ключей по заповеди Божьей смягчает наказание или устраняет его часть. Все это наши оппоненты должны были доказать.
Кроме того, смерть Христова является искуплением не только вины [греха], но также и вечной смерти, согласно Ос.(13:14): “...От смерти избавлю их...”. Как чудовищно поэтому утверждать, что искупление Христово избавило нас от вины [от греха], а переносимые нами наказания избавляют нас от вечной смерти, словно выражение: “От смерти избавлю их...”— следует понимать так, что оно относится не ко Христу, а к нашим делам, и, кроме того, не к делам, заповеданным Богом, а к некоторым бездушным обрядам, изобретенным людьми! И эти дела, — утверждают они, — упраздняют смерть, даже если их совершает тот, кто находится в смертном грехе.
С великой печалью мы повторяем эти нелепости наших оппонентов, эти бесовские учения, которые не могут не вызывать у читающих их неистового гнева и возмущения, доктрины, которые бесы распространяют в Церкви для того, чтобы подавить знание о Законе и Евангелии, о покаянии и животворении, о добродетелях Христовых.
Ибо о Законе они говорят так: “Бог, снизойдя до нашей немощи, отмерил человеку то [столько], что тот обязан делать. И это — соблюдение предписаний, так, чтобы из остающегося, т.е. из излишних дел он мог совершать благоугождения [исполнять епитимьи], относящиеся к совершенным проступкам”. Здесь люди воображают, будто они могут соблюдать Закон Божий таким образом, что даже делать больше, чем Закон требует. Но Писания повсюду подчеркивают, что мы весьма далеки от совершенства, требуемого от нас Законом. И все же эти люди воображают, будто Закон Божий был включен во внешнюю, мирскую праведность. Они не видят, что он требует истинной любви к Богу, “всем сердцем своим...” и т.д., осуждает всеобщую и полную похотливость [человеческой] сущности. Никто не делает столько, сколько требует Закон. Поэтому их представления о том, что мы можем сделать больше [чем требует Закон], просто смехотворны. Ибо, хотя мы можем совершать внешние [показные] дела, не заповеданные Законом Божьим [которые Павел называет “немощными и бедными вещественными началами”], все же уверенность в том, что наше благоугождение [“самоискупление”] отвечает требованиям Закона [что добрых дел совершено сверх того, что требуется Законом], тщетна и вредна.
Заповедь Божья требует истинных молитв, истинных милостынь, истинных постов. И там, где они требуются заповедью Божьей, они не могут быть опущены без греха. Те же дела, поскольку они не были заповеданы Законом Божьим, но имеют вид требований, явно происходящих от человеческих правил, относятся к человеческим традициям и обрядам, о которых Христос говорит (Мат.15:9): “Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим”, таким, как некоторые посты, назначенные не для обуздания [сдерживания] плоти, но для того, чтобы, как говорит Скот, этим делом воздать славу Богу и одолеть вечную смерть. Или как установленное количество молитв, определенная мера подаяний, когда они производятся таким образом, что это является служением [поклонением] ex opere operato, служением, воздающим славу Богу и одолевающим вечную смерть. Ибо они приписывают этим [делам] ex opere operato искупление, уча, что они благотворны и полезны даже в том случае, если совершаются теми, кто погряз в смертном грехе.
Существуют добрые дела, которые еще больше выпадают из заповедей Божьих — такие, например, как [молитвы по четкам и] паломничества, и здесь существует великое разнообразие: один отправляется в путешествие [к Святому Иакову] закованным в железо [в кольчуге], а другой — босым. Христос называет это “тщетными деяниями поклонения”, и, следовательно, они не содействуют “умиротворению негодования Божьего”, как утверждают наши оппоненты. И все же они увенчивают эти дела пышными названиями и величают их “избыточными” [сверхдолжными] делами. Им приписывается слава искупления от вечной смерти.
Таким образом, их предпочитают делам, предписанным заповедями Божьими [истинным добрым делам, ясно и вразумительно перечисленным в Десяти Заповедях]. То есть Закон Божий затмевается вдвойне: с одной стороны — так как это внушает мысль о том, что Закон Божий удовлетворяется благоугождениями [епитимьями, сатисфакциями], то есть путем совершения внешних, мирских дел, и с другой стороны — потому, что к этому добавлены человеческие традиции, которые предпочитаются делам, заповеданным в божественном Законе.
Во-вторых, при этом затмевается покаяние и благодать. Ибо вечную смерть невозможно искупить этими “возмещающими” делами, потому что они тщетны и в этой жизни не вкушают [не испытали вкуса] смерти. Что-то иное должно быть противопоставлено смерти, когда она посягает на нас. Ибо как гнев Божий преодолевается верой во Христа, так и смерть преодолевается верой во Христа. В точности, как Павел говорит в 1Кор.(15:57): “Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!” Он не говорит: “...Который дарует нам победу, если мы противопоставим смерти свои искупительные дела”.
Наши противники занимаются тщетными размышлениями относительно искупления вины и не видят, как при искуплении вины сердце освобождается верой во Христа от гнева Божьего и вечной смерти. Таким образом, поскольку смерть Христова является искуплением от вечной смерти, и поскольку наши оппоненты сами признают, что эти дела умилостивления [сатисфакции, епитимьи], являются необязательными, но относятся к человеческим традициям, о которых Христос говорит в Мат.(15:9), что они являются тщетными делами поклонения, мы можем преспокойно заявить, что канонические сатисфакции [епитимьи] не являются обязательными и не требуются Законом для прощения вины, снятия вечного наказания или наказания в чистилище.
Однако наши оппоненты возражают, что отмщение или наказание необходимо для покаяния, так как Августин говорит, что покаяние — это наказывающее возмездие и т.д. Мы допускаем, что возмездие или наказание необходимы [неизбежны] при покаянии, но все же не в качестве добродетели или платы, как полагают наши противники. Но отмщение формально [внешне] присутствует при покаянии, так как само возрождение происходит путем непрестанного умерщвления ветхой жизни. Здесь действительно уместно высказывание Скота о том, что poenitentia называется так потому, что фактически это poenae tenentia, подверженность наказанию. Но о каком наказании или о каком отмщении говорит Августин? Конечно, об истинном наказании, об истинном отмщении, а именно — о сокрушении, об истинных терзаниях. Аналогичным образом, мы не исключаем [не отвергаем] внешнего умерщвления тела, которое следует за истинным терзанием ума.
Наши оппоненты совершают величайшую ошибку, полагая, что канонические сатисфакции {епитимьи} [их шутовские фокусы, молитвы по четкам, паломничества и тому подобное] являются более действенными [истинными] наказаниями, по сравнению с истинными терзаниями сердца. Чрезвычайно глупо искажать название наказания, холодно и безразлично называя его сатисфакциями [епитимьями], и не относить это к тем ужасным терзаниям совести, о которых Давид говорит в Пс.(17:5; 2Цар.22:5): “Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня”. Чем испытывать эту невыразимую скорбь, имеющую место даже в жизни обычного и заурядного человека при истинном покаянии, кто не предпочел бы поскорее облачиться в латы, надежную экипировку и отправиться искать церковь Иакова или базилику Петра и т.п.?
Но они утверждают, что наказание греха относится к правосудию Божьему [к Божьей прерогативе]. Он, несомненно, наказывает грех в сокрушении, когда через эти терзания Он являет нам Свой гнев. Как Давид говорит во время молитвы (Пс.6:2): “Господи! не в ярости Твоей обличай меня...” И Иеремия (10:24) восклицает: “Наказывай меня, Господи, но по правде, не во гневе Твоем, чтобы не умалить меня”. Здесь действительно говорится о самых горьких наказаниях. И наши оппоненты признают, что сокрушение может быть столь великим, что никакой епитимьи не требуется. Таким образом, сокрушение является более действенным наказанием, чем сатисфакция [умилостивление Бога делами].
Кроме того, святые [также] подвержены смерти и всем прочим скорбям, как Петр говорит в 1Пет.(4:17): “Ибо время начаться суду с дома Божия; если же прежде с нас начнется, то какой конец непокоряющимся Евангелию Божию?” И хотя эти скорби по большей части представляют собой наказание за грех, все же для благочестивых они завершаются лучше, а именно — назидают [упражняют] их, чтобы они могли учиться в невзгодах и испытаниях искать помощи Божьей и осознавали ненадежность собственных сердец и т.д., как Павел говорит о себе самом в 2Кор.(1:9): “Но сами в себе имели приговор к смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых”. И Исаия говорит (26:16): “...Изливал тихие моления, когда наказание Твое постигало его”, т.е. скорби являются воспитательным приемом, используемым Богом для назидания и упражнения [укрепления] святых.
Также скорби причиняются потому, что существует грех, поскольку в святых они [скорби] умерщвляют и угашают похотливость, так, чтобы они могли обновляться Духом, как говорит Павел в Рим.(8:10): “...Тело мертво для греха...”, то есть оно умерщвляется [все больше и больше, день ото дня] из-за греха, который все еще присутствует во плоти.
И сама смерть служит этой же цели, а именно — уничтожению этой греховной плоти, чтобы мы могли воскреснуть в совершенном обновлении. И также не существует смерти в верующем, поскольку верой он преодолел ужасы смерти, это жало и ощущение гнева, о котором Павел говорит в 1Кор.(15:56): “Жало же смерти — грех; а сила греха — закон”. Воистину, эта сила греха, это ощущение гнева все время, пока оно присутствует, является наказанием. Без этого ощущения гнева смерть, по существу, не является наказанием.
Более того, канонические сатисфакции [епитимьи] не относятся к этим наказаниям, вопреки утверждениям наших оппонентов о том, что властью Ключей снимается часть наказания. Аналогичным образом, согласно утверждениям этих же самых людей, властью Ключей отпускаются сатисфакции [епитимьи] и наказания, которыми исполняются епитимьи. Но очевидно, что недуги и скорби не устраняются властью Ключей. И если они хотят, чтобы их поняли относительно этих наказаний, тогда почему они добавляют, что сатисфакция должна исполняться в чистилище?
Они противопоставляют [нам] пример Адама, а также Давида, который был наказан за свое прелюбодеяние. Из этих примеров они выделяют всеобщее правило, что специфические преходящие [мирские] наказания при отпущении грехов соответствуют личным грехам.
Мы уже говорили ранее, что святые [также] подвержены наказаниям, которые являются деяниями Божьими. Они испытывают сокрушение или скорби, они страдают также от других всеобщих бедствий. Так, например, некоторые подвергаются собственным наказаниям, которые были наложены на них Богом. И эти наказания не имеют никакого отношения к Ключам, потому что Ключи не могут ни наложить их, ни освободить от них, но только Бог, безо всякого служения Ключей, навлекает их и освобождает от них [по Своей воле]. Также нельзя утверждать о существовании какого-то всеобщего правила, размышляя следующим образом: на Давида было наложено особое наказание, поэтому, помимо всеобщих недугов и бед, существует иное наказание — наказание чистилища, в котором каждому греху соответствует свое возмездие.
Где Писание учит, что мы не можем освободиться от вечной смерти иначе, как путем “отработки” [компенсации] определенных наказаний, вдобавок к общим скорбям? Но, с другой стороны, оно весьма часто учит, что прощение грехов происходит даром, ради Христа, что Христос является Победителем греха и смерти. Поэтому такая добродетель, как благоугождение [умилостивление Бога за грехи путем исполнения добрых дел] не должна выдвигаться на место этого. И, хотя скорби и беды остаются, все же Писание истолковывает их, как умерщвление нынешнего греха [умерщвление и смирение ветхого Адама], а не как компенсация вечной смерти или расплата за нее [ее цена].
Иов был поражен не по причине своих прошлых порочных деяний. Таким образом, лишения и беды не всегда являются наказаниями или признаками гнева [Божия]. Да, устрашенные должны быть научены, что другие цели скорбей и бед более важны [дабы они могли учиться рассматривать скорби иначе, а именно — как знамения благодати], дабы они не думали, что они отвергнуты Богом, когда в бедах и напастях они не видят ничего, кроме наказания и гнева Божия. Следует рассматривать иные, более важные цели, а именно — что Бог совершает Свою необычную работу так, чтобы иметь возможность совершить Свою собственную работу, и т.д., как учит Исаия в пространной речи, в главе 28.
И когда ученики спрашивают о грехе слепого человека в Иоан.(9:2,3), Христос отвечает, что причиной его слепоты является не грех, но что “...это для того, чтобы на нем явились дела Божии”. И в Книге Иеремии (49:12) сказано: “...Вот и те, которым не суждено было пить чашу, непременно будут пить ее...” Так [поэтому] убивали пророков, убили Иоанна Крестителя и других святых.
Следовательно, скорби и страдания не всегда являются наказаниями за какие-то конкретные деяния в прошлом, но они являются деяниями Божьими, осуществляемыми нам во благо и для того, чтобы могущество Божье могло стать более очевидным в нашей немощи.

Поэтому Павел говорит в 2Кор.(12:5,9): “...Ибо сила Моя [Божья] проявляется в немощи...” Таким образом, по воле Божьей наши тела должны приноситься в жертву, для того, чтобы провозглашать нашу покорность [и терпение], а не для того, чтобы компенсировать [устранять] вечную смерть, за которую у Бога есть иная цена, а именно — смерть Его собственного Сына.

И в этом смысле Григорий истолковывает даже наказание Давида, когда говорит: “Если Бог по причине этого греха угрожал, что он [Давид] мог бы быть так смирен своим сыном, почему же тогда после того, как грех был прощен, Он исполнил то, чем угрожал ему? Ответ заключается в том, что прощение было дано, чтобы не воспрепятствовать человеку в получении вечной жизни, но чтобы [за прощением] следовал пример угрозы — так, чтобы благочестие человека могло укрепляться и испытываться даже в этом смирении. Потому Бог также навлек на человека физическую [телесную] смерть из-за человеческого греха, и после прощения греха Он не отменил этого наказания, ради проявления [укрепления] правосудия, а именно — для того, чтобы праведность тех, кто освящен, могла проявляться и испытываться”.
Так и всеобщие бедствия [например, война, голод и подобные несчастья], собственно говоря, не устраняются деяниями канонических сатисфакций [искуплений], то есть делами человеческих традиций, которые, как говорят, полезны ex opere operato, [т.е.] таким образом, что, даже если они исполняются в смертном грехе, все равно они снимают наказания. {И наши оппоненты сами признаются, что они накладывают епитимьи не для искупления таких всеобщих бедствий, но для искупления чистилища. Таким образом, все их епитимьи [сатисфакции] — чистейший плод воображения и мечты}.
И когда в качестве возражения нам приводятся слова Павла из 1Кор.(11:31): “Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы [Господом]”, [из которых они делают вывод, что если мы возлагаем наказание сами на себя, то Бог будет судить нас более милосердно], слово “судить” следует понимать, как относящееся ко всему покаянию и должным [обязательным] плодам, а не к делам, которые не обязательны. Наши оппоненты расплачиваются за [свое] пренебрежительное отношение к грамматике, когда полагают, что слово “судить” означает то же самое, что “пускаться в паломничество, заковавшись в железо [в латы или в кольчугу] к церкви Св.Иакова”, или тому подобные деяния. Слово “судить” означает полное покаяние, оно означает осуждение грехов.
Такое осуждение воистину сопровождается сокрушением и изменением жизни. Полное покаяние, сокрушение, вера, добрые плоды, приводят к смягчению публичных и личных наказаний и бедствий, о чем учит Исаия (1:16-19): “...Перестаньте делать зло... Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю... Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли”.
Не следует придавать полному покаянию и обязательным делам или делам, заповеданным Богом, равно как и сатисфакциям и делам человеческих традиций, какое-то более важное и целительное значение. И полезно учить, что всеобщие несчастья смягчаются нашим покаянием и истинными плодами покаяния, нашими добрыми делами, совершенными по вере, а не в смертном грехе, как полагают эти люди.
Сюда относится пример жителей Ниневии (Иона 3:10), которые своим покаянием (мы говорим о полном покаянии) примирились с Богом и обрели благорасположенность Его, в результате чего их город не был разрушен.
Более того, высказывания Отцов Церкви о сатисфакциях [епитимьях] и составление церковными Соборами канонов, как мы уже отмечали выше, было делом, относящимся к церковной дисциплине [к назиданию Церкви], учреждаемой посредством примера. И они не считали, что это назидание необходимо для прощения вины или снятия наказания. Ибо если некоторые из них и упоминали о чистилище, то истолковывали это не как компенсацию вечного наказания [которая совершается только Христом], не как совершение добрых дел для умилостивления Бога, но как очищение несовершенных душ. Так, например, Августин говорит, что “поглощены простительные [повседневные] прегрешения”, то есть отсутствие упования на Бога и другие подобные наклонности [черты характера].
Здесь и впоследствии отцы заимствуют термин “сатисфакция” [искупление, умилостивление] из публичного обряда или зрелища, чтобы обозначить истинное умерщвление. Поэтому Августин говорит: “Истинная сатисфакция заключается в том, чтобы отсечь поводы ко греху, т.е. умертвить плоть, сдержать плоть не для того, чтобы компенсировать вечное наказание, но чтобы плоть не прельщалась грехом”.
Поэтому относительно возмещения [компенсации] Григорий говорит, что покаяние ложно, если оно не удовлетворяет тех, чью собственность мы присвоили. Ибо тот, кто по-прежнему крадет, не имеет истинного переживания и сожаления, что он украл что-то или ограбил кого-то. Ибо он является вором или грабителем до тех пор, пока остается незаконным владельцем чужой собственности. Такая мирская сатисфакция [мирское возмещение] необходима, потому что написано (Ефес.4:28): “Кто крал, вперед не кради...”
И Златоуст также говорит: “В сердце — сокрушение, на устах — исповедание, в деле — полное смирение”. Это нисколько не противоречит нашим утверждениям. Добрые дела должны следовать за покаянием — не имитация [добрых дел], но изменение всей жизни к лучшему.
Подобным же образом, Отцы Церкви писали, что достаточно, если такое публичное или церемониальное раскаяние, о котором написаны каноны о сатисфакции, случается один раз в жизни. Таким образом, можно понять, что они считают эти каноны не обязательными для обретения прощения грехов. Ибо, помимо этого церемониального раскаяния, они нередко хотят, чтобы совершалось иное раскаяние — раскаяние, которого не требуют каноны о сатисфакциях.
Составители “Опровержения” пишут, что отмена сатисфакций [епитимий], [которая якобы производится] вопреки чистому Евангелию, недопустима. Поэтому мы показали здесь, что эти канонические сатисфакции, то есть дела, не обязательны, и что в Евангелии не заповедано, что эти дела должны совершаться для снятия наказания.
Это явственно вытекает из самого предмета. Если дела умилостивления необязательны, то зачем они тогда упоминают [цитируют] чистое Евангелие? Ибо если бы Евангелие заповедовало, что наказание устраняется такими делами, то дела уже были бы обязательны. Но они говорят так, чтобы обмануть неискушенных, цитируя при этом свидетельства, говорящие об обязательных делах, хотя сами они в своих епитимьях предписывают дела необязательные. Однако в своих школах они сами соглашаются, что от исполнения сатисфакций [епитимий] можно отказаться, не совершая при этом [смертного] греха. Таким образом, здесь они неверно утверждают, будто чистое Евангелие вынуждает нас исполнять эти канонические сатисфакции.
Но мы уже нередко свидетельствовали, что покаяние должно приносить добрые плоды. И что добрые плоды являются тем, о чем учат Заповеди [Десять Заповедей], а именно — [воистину и от всего сердца чти, бойся и люби Бога, радостно взывай к Нему в нуждах] это молитва, благодарение, исповедание Евангелия [слушание Слова], провозглашение Евангелия, повиновение родителям и властям, верность в призвании, соблюдение таких принципов, как: “Не убивай”; “Не держи ненависти, но прощай” [будь добр и сговорчив по отношению к ближнему своему]; “Давай нуждающимся все, что можешь”; “Не блудодействуй и не прелюбодействуй, но сдерживай, обуздывай и наказывай плоть — не для того, чтобы искупить вечное наказание, но чтобы не повиноваться дьяволу или не оскорблять Духа Святого”. Также: “Говори правду”. Эти плоды предписаны Богом и должны приноситься ради славы Божьей и по заповеди Его. И они также имеют свою награду. Но Писание не учит, что вечные наказания не устраняются иначе, как путем исполнения дел умилостивления [“компенсации”] или чистилищем.
Раньше индульгенции давали освобождение от соблюдения этих публичных обрядов — так, чтобы чрезмерно не обременять людей. Но если сатисфакции [епитимьи] и наказания могут быть устранены человеческой властью, то такая компенсация [возмещение] не является обязательной с точки зрения божественного Закона. Ибо Закон Божий не может быть отменен человеческой властью. Более того, поскольку в настоящее время обряд уже сам по себе устарел, и епископы обходят его молчанием, нет никакой необходимости в этих отпущениях [грехов]. Тем не менее такое понятие, как “индульгенция”, по-прежнему существует. И как сатисфакции понимались не в отношении внешнего назидания, а в отношении снятия наказания, так и индульгенции неверно понимались, как средства освобождения душ от чистилища.
Однако Ключи не обладают властью связывания и разрешения чего-то вне земли, согласно Мат.(16:19): “...И что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах”. Хотя, как мы отмечали выше, Ключи не обладают властью накладывать наказания, или учреждать обряды поклонения, но им заповедано освобождать от греха обращенных, а также изобличать и отлучать не желающих обратиться. Ибо как слово “разрешать” означает: “отпускать грехи”, так и слово “связывать” означает: “не отпускать грехи”. Потому что Христос говорит о духовном царстве. И заповедь Божья заключается в том, что служители Евангелия должны отпускать грехи обращенным, согласно 2Кор.(10:8):
“...Властью, которую Господь дал нам к назиданию...” Таким образом, сохранение вины — мирское дело, оно не является сохранением вины перед Богом тех, кто воистину обращен. Таким образом, наши противники рассуждают правильно, признавая, что, когда речь идет о смерти, сохранение вины не должно наносить ущерб отпущению грехов.
Мы изложили основные положения нашего учения о покаянии, которое, по нашему твердому убеждению, является благочестивым и благотворным для благих умов [и в высшей мере необходимым]. И если благочестивые люди сравнят наше учение [учение Христа и Его Апостолов] с весьма путанными рассуждениями наших оппонентов, они поймут, что оппоненты опустили учение о вере, оправдывающей и утешающей благочестивые сердца [учение, без которого никто не может преподавать или изучать что-либо существенное в христианстве]. Они увидят также, что наши оппоненты изобрели множество представлений о добродетелях сокрушения, о бесконечном перечислении прегрешений, о епитимьях. Они утверждают такое [что не относится ни к небесному, ни к земному], что не согласуется ни с человеческим, ни с божественным законами, и что они даже сами не могут полностью объяснить.

Артикул XIII (VII): О количестве и употреблении Таинств

В тринадцатом артикуле оппоненты одобряют наше утверждение о том, что Таинства являются не только [внешними] признаками вероисповедания среди людей, как некоторые это себе представляют, но что они, скорее, являются знамениями и свидетельствами воли Божьей по отношению к нам, воли, которою Бог побуждает сердца веровать [они являются не только признаками, с помощью которых люди могут узнавать друг друга, такими, как пароль на войне, мундир [ливрея] и т.п., но они суть действующие знамения, верные свидетельства и т.п.] Но здесь они [оппоненты] также настаивают на том, чтобы мы признавали семь Таинств.
Мы придерживаемся позиции, согласно которой все рассматриваемые в Писании вопросы и установленные в нем церемонии, каково бы ни было их число, должны поддерживаться и соблюдаться без пренебрежения. И мы не думаем, что это так важно, если в интересах учения различные люди имеют различные мнения [считают по-разному], при условии, что они правильно представляют вопросы, переданные нам в Писании. Да и древние так не считали. [Однако относительно этого числа, то есть именно семи Таинств, факт состоит в том, что Отцы Церкви не были едины во мнениях относительно их перечисления. Следовательно, эти семь церемоний тоже не являются одинаково необходимыми].
Если мы называем Таинства совершаемыми по заповеди Божьей обрядами, к которым также было присовокуплено обетование о благодати, то легко разобраться — чем же, по существу, являются Таинства. Ибо обряды, учрежденные людьми, в таком случае, не могут, по сути дела, называться Таинствами. Ибо не во власти человека — давать обетование о благодати. Таким образом, таинства, учрежденные без заповеди Божьей, не являются знамениями благодати, даже несмотря на то, что они, возможно, назидают невежественных людей [детей или некультурных людей] или как-то увещевают [как, например, изображенный на картине крест].
Таким образом, Крещение, Святое Причастие и Отпущение грехов, которое является Таинством покаяния, воистину являются Таинствами. Ибо эти обряды совершаются по заповеди Божьей и содержат в себе обетование о благодати, присущее Новому Завету. Потому что, когда мы принимаем Крещение, когда мы вкушаем Тело Господне, когда мы принимаем отпущение грехов, наши сердца должны быть твердо уверены в том, что Бог воистину прощает нас ради Христа.
А Бог, в то же время, Словом и обрядом, побуждает сердца веровать и зачинает в них эту веру, в точности, как Павел говорит в Рим.(10:17): “Итак вера от слышания...”. Но как Слово входит в уши для того, чтобы поразить наше сердце, так и обряд “бросается в глаза” для того, чтобы тронуть сердце. Действие Слова и обряда одинаково, как прекрасно было замечено Августином, Таинство — это “видимое Cлово”, потому что обряд воспринимается глазами и является, по существу, [как бы] изображением Слова, обозначающим то же самое, что обозначает и само Слово. Таким образом, действие обоих одинаково.
Конфирмация и елеосвящение [миропомазание] являются обрядами, полученными от Отцов Церкви, обрядами, которые даже Церковь не считает необходимыми для спасения, потому что на них нет заповеди Божьей. Таким образом, отнюдь не бесполезно отличать эти обряды от иных, от тех, которые совершаются по явной и определенно выраженной заповеди Божьей, и которые содержат в себе явное обетование о благодати.
Оппоненты понимают священство не как служение Слова и отправления Таинств для других, но как нечто, относящееся к совершению жертвоприношений, словно в Новом Завете должно быть священство, подобное левитскому, чтобы приносить жертвы за народ и заслуживать этим прощение грехов для других.
Мы учим, что жертва Христова, Его смерть на кресте, была достаточной для того, чтобы искупить грехи всего мира, и что нет нужды ни в каких иных жертвах, кроме этой, что имело бы место, если бы этой жертвы было недостаточно для искупления наших грехов.
Соответственно, люди обретают оправдание вовсе не благодаря другим жертвам, но через одну единственную жертву Христа, если они веруют в то, что были искуплены этой жертвой. Соответственно, они называются священниками не потому, что приносят какие-то жертвы за народ, чтобы тем заслужить прощение грехов для людей, как это [требуется] в Законе. Но они призваны преподавать Евангелие и отправлять Таинства для людей.
Так же мы не имеем какого-то иного священства, подобного левитскому, о чем достаточно ясно учит Послание к Евреям.
Но если ординацию понимать как обряд, относящийся к служению Слова, то мы не отказываемся [не проявляем нежелания] называть рукоположение Таинством. Ибо служение Слова совершается по заповеди Божьей и содержит в себе славные обетования (Рим.1:16): “...Потому что оно [Евангелие] есть сила Божия ко спасению всякому верующему...” Подобным же образом, в Ис.(55:11) мы читаем: “...Так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его”.
Если ординацию понимать таким образом, то мы не откажемся и рукоположение называть Таинством. Ибо Церкви было заповедано назначать служителей, и это должно быть в высшей степени угодно нам, потому что мы знаем, что Бог одобряет это служение и присутствует в нем [что Бог будет проповедовать и действовать через людей и тех, кто был избран людьми].
И полезно, насколько это возможно, украшать служение Слова всевозможной хвалой, вопреки суждениям фанатиков, полагающих, что Святой Дух дается не через Слово, но благодаря определенным собственным приготовлениям, если они молча сидят, ничем не занятые, в темных местах, ожидая просвещения, как прежде учили энтузиасты, а теперь учат анабаптисты.
Брачная жизнь была впервые учреждена не в Новом Завете, но в самом начале, сразу же после сотворения человеческого рода. Более того, она была учреждена по заповеди Божьей. И она содержит в себе обетования, которые, фактически, относятся не к Новому Завету, но, скорее, к плотской жизни. Таким образом, если кто-то хочет назвать это Таинством, он должен все же отличать его от остальных Таинств [двух предыдущих Таинств], которые надлежащим образом являются установлениями Нового Завета, свидетельствами благодати и прощения грехов.
Но если брачная жизнь будет называться Таинством по той причине, что она учреждена по заповеди Божьей, то и другие явления или служения, учрежденные по заповеди Божьей, могут называться Таинствами, например такие как магистрат.
Наконец, если к Таинствам следует причислить все, что заповедано Богом, и к чему были присовокуплены обетования, то почему мы не добавляем к этому молитву, которая уж воистину может быть названа Таинством? Ведь она совершается по заповеди Божьей и имеет очень много обетований. И если бы мы поместили молитву среди Таинств, на столь выдающееся место, то это побуждало бы людей молиться.
Подаяния [милостыни] также могли бы быть причислены к Таинствам, а также и скорби, даже сами по себе являющиеся знамениями, к которым Бог присовокупил обетования. Однако, давайте опустим все это. Ибо ни один здравомыслящий человек не будет столь отчаянно биться за количество или названия, если только сохраняется все то, что отвечает заповеди и обетованию Божьему.
Еще более важно понять, как Таинства должны применяться. Здесь мы осуждаем всю кампанию докторов-схоластов, которые учат, будто Таинства даруют благодать ex opere operato, без всякой доброй предрасположенности со стороны того, кто их использует, при условии, что он не препятствует этому [отправлению Таинства по отношению к себе]. Это совершенно иудейская позиция — считать, что мы оправдываемся посредством проведения некой церемонии, без всякой доброй предрасположенности сердца, то есть без веры. И все же столь безбожное и пагубное представление преподается с великой настойчивостью [великой силой и властью] по всему папскому царству.
Павел возражает против этого и отрицает в Рим.(4:9), что Авраам оправдался обрезанием, но утверждает, что обрезание было знамением [“печатью праведности”], представленным для проявления веры. Поэтому мы учим, что при использовании Таинств должна добавляться вера , которою человек должен веровать в эти обетования и принимать обетованное, предлагающееся в отправляемом Таинстве.
Причина этого ясна и надлежащим образом обоснована. [Это есть определенное и истинное использование Святого Таинства, на которое сердца христиан и их совесть могут положиться]. Обетование бесполезно до тех пор, пока оно не принимается верой. Но Таинства являются знамениями [и печатями] обетований. Таким образом, к использованию Таинств должна добавляться вера — чтобы если кто-то использует Святое Причастие, он использовал его так [с верой]. Потому что это является Таинством Нового Завета, как явственно говорит Христос, и по той же самой причине он [принимающий Таинство] должен быть уверен, что обетованное в Новом Завете, а именно — прощение грехов даром, предлагается ему. И пусть он принимает это верой, пусть он утешает свою потревоженную совесть и знает, что эти свидетельства безошибочны и настолько же верны, как если бы Бог, совершив новое чудо, провозгласил с Небес, что Его воля — даровать прощение. Но какая польза от этих чудес и обетований для неверующего?
И здесь мы говорим об особой вере, которой человек верует в данное обетование — не только в то, что Бог вообще существует, но [верует] в то, что предлагается прощение грехов.
Такое использование Таинства утешает благочестивые и встревоженные [своим грехом] умы.
Более того, невозможно выразить словами, какие злоупотребления вызывает в Церкви это фанатическое представление относительно opus operatum без доброй предрасположенности со стороны того, кто использует Таинства. Отсюда — бесконечное осквернение месс. Однако об этом мы поговорим далее. В работах древних авторов нельзя найти ни одной буквы, подтверждающей позицию схоластов по этому вопросу. Августин, как раз наоборот, говорит, что оправдывает вера при отправлении Таинства, а не само Таинство. И хорошо известно утверждение Павла (Рим.10:10): “...Сердцем веруют к праведности...”

На початок!

"Благодать вам та мир нехай примножиться в пізнанні Бога й Ісуса, Господа нашого!" (2 Петра 1:2).

Українська Лютеранська Церква.